Постсоветская история Грузии, некогда процветавшей советской республики и «баловня двух империй»[196], носит весьма драматичный характер. На смену националистическому угару и всплеску антиимперских и антирусских настроений[197] при Звиаде Гамсахурдиа (и даже ранее) пришли анархия и хаос начала 1990-х годов, сопровождающиеся всполохами гражданской войны. Государство как таковое стояло на грани существования.
Приход к власти Эдуарда Шеварднадзе, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Грузии и министра иностранных дел СССР, также не оправдало ожиданий. В середине 1990-х — начале 2000-х годов власть в Грузии имела чрезвычайно слабый и даже аморфный характер, ключевые государственные институты функционировали крайне неэффективно. Были проиграны начатые из Тбилиси войны в Южной Осетии и Абхазии, многие другие районы не контролировались центральными властями, как никогда усилились криминальные группы и кланы. Во внешней политике Э. Шеварднадзе делал взаимоисключающие намеки и даже обещания: при сохранении диалога с Москвой именно он начал системную и последовательную раскрутку идеи о необходимости и целесообразности вступления Грузии в Североатлантический альянс, включая непосредственный доступ на территорию страны американских воинских подразделений и представителей спецслужб[198]. Это привело к усилению хаоса в ряде регионов, в том числе приграничных с Северным Кавказом, что непосредственным образом затронуло интересы Российской Федерации. Показательно, что первые действовавшие под видом «служителей ислама» инструкторы из США появились в рядах «Кавказской армии» Джохара Дудаева еще в 1990-х годах. Шамиль Басаев со своими бандитами получал полевую форму армии США, бинокли ночного видения, спутниковые телефоны[199]. В целях поддержания регулярной коммуникации между США и их кавказскими партнерами турецкий и грузинский транзит играл чрезвычайно важную роль. Естественным образом начиная с середины 1990-х годов американские спецслужбы обосновались «на холмах Грузии» всерьез и надолго[200], начав активно влиять на внутриполитические процессы в стране.
Налаживание соответствующих военный связей датируется 1993 годом, когда американцы, отобрав 50 грузинских граждан, вывезли их в США, где в течение полугода обучали и экипировали самым современным оружием. Результатом программы стоимостью 6 млн долларов стало появление спец-подразделения «Омега», призванное обеспечивать безопасность высших должностных лиц страны. Известно, что примерно в это же время с грузинской территории средствами, имеющимися в распоряжении стран — членов НАТО, началась регулярная разведка южных регионов России. В г. Гори специалисты США построили современный центр радиоэлектронной борьбы и разведки с целью контроля пространства и эфира Южной Осетии, а в селе Кехви — комплекс радиолокационной станции передового базирования и полевую инфраструктуру военной разведки Грузии. В 1997 году южнокавказская страна стала участником американской программы противовоздушной обороны Regional Airspace Initiative. Подобные центры, включающие систему военных радаров с функциями радиоперехвата, позволяют обмениваться информацией в рамках НАТО. Установленный на территории Грузии центр отслеживал ситуацию на всем Северном Кавказе, включая территорию Чечни[201].
Все это пригодилось на рубеже 1990—2000-х годов, когда в западных СМИ была развязана широкомасштабная пропагандистская кампания по дискредитации политики российских властей с целью обоснования необходимости развертывания в регионе международного миротворческого контингента. В 1999 году, во время конфликта в Дагестане, активно обсуждался вопрос о возможном направлении туда миротворцев из НАТО. Предлагалось также ввести миротворцев в Чеченскую республику и Ингушетию, закрепив таким образом постоянное военное присутствие Запада на юге России[202].
Недостаточно решительный характер изменений в Грузии и остаточное российское влияние (в частности, сохранявшиеся на территории Грузии российские военные базы в Аджарии и армянонаселенном Ахалкалаки) требовали более напористых действий, и они последовали. Несостоятельность выстроенной Э. Шеварднадзе властной конструкции стала важным фактором, использовавшимся архитекторами «розовой революции» — недавними выдвиженцами грузинского лидера, в 2001 году объявившими о переходе в оппозицию. Среди факторов, способствовавших ее успеху, помимо системной слабости органов государственной власти и правоохранительной системы следует отметить многочисленные неправительственные организации (НПО), активную деятельность средств массовой информации, грамотное применение средств наглядной агитации и пропаганды, полностью адекватный поставленным целям язык и общий антураж митингов и массовых собраний.
Впрочем, все это имело бы весьма скромный эффект без умелой эксплуатации новыми молодыми лидерами, выпестованными при участия самого Эдуарда Амвросиевича, тесные связи которого с американским истеблишментом были установлены еще в должности министра иностранныхдел СССР, лозунгов попранной якобы «русскими империалистами» национальной гордости грузинского народа и интегрального государственного единства[203]. Постсоветское грузинское общество оставалось традиционным в плане приоритетного характера личных отношений и связей по сравнению с некими безличными правилами и нормами, характерными для западных бюрократических процедур. Именно благодаря этим неформальным и родственным связям люди получили возможность элементарно выжить в условиях катастрофического экономического обвала и всполохов гражданского противостояния. С другой стороны, традиционно существующие социальные сети (дворовые, школьные, институтские и т. д.) сыграли значительную роль еще в ходе перестройки, когда именно грузинские «неформалы» выступили в авангарде борьбы против «советской тоталитарной системы». В 1990-х — начале 2000-х годов роль этих социальных сетей в полной мере учитывалась западными проектантами, что нашло свое выражение, в частности, в учреждении в республике нескольких тысяч неправительственных организаций[204]. Активную деятельность в Тбилиси и некоторых регионах развернули Агентство США по международному развитию (USAID) в тесной связи с посольством США в Тбилиси, Национальный демократический (National Democratic Institute, NDI) и Международный республиканский (International Republican Institute, IRl) институты — структурные подразделения Национального фонда поддержки демократии. Наряду с ними действовали многочисленные «частные» организации — «Фридом хаус» (Freedom House), Фонд Сороса и другие[205].
На официальном уровне Вашингтон традиционно открещивается от деятельности НПО за рубежом, однако до сих пор в разведсообществе США существуют специальные межведомственные группы, занимающиеся координацией деятельности самых различных неправительственных структур. Например, в Национальном совете по разведке (National Intelligence Council, NIC) функционирует Секция российских и евразийских исследований (National Intelligence for Russia and Eurasia), непосредственно подчиненная директору национальной разведки и отвечающая за подготовку Национальной разведывательной сводки (National Intelligence Estimate). Она составляется на основе открытой информации и регулярно докладывается президенту США. Во взаимодействии с оперативными подразделениями американских спецслужб российско-евразийская секция Национального совета по разведке участвует в координации финансирования и методического обеспечения западных и прозападных НПО в странах Восточной Европы и бывшего СССР, создавая эшелонированную сеть влияния. Соответствующие задачи решают такие НПО, как Национальный демократический институт, Международный республиканский институт, Международный фонд электоральных систем (International Foundation for Electoral Systems, IFES), Институт «Открытое общество» Джорджа Сороса (Open Society Institute, OSI), «Фридом хаус», a также сотни других подобных организаций. Указанные структуры распоряжаются значительными средствами, выделяемыми Конгрессом и Госдепартаментом США для создания очагов американского влияния за рубежом[206]. Как подчеркивалось в исследовании под эгидой Американского института предпринимательства, Национальный фонд поддержки демократии и его «семейство» как раз и занимались изменением политического баланса в государстве-мишени под предлогом помощи гражданскому обществу. На этом поприще у «семейства» имелись многочисленные успехи — удачные вмешательства для обеспечения должного результата на выборах на Филиппинах, в Пакистане, на Тайване, в Чили, Никарагуа, Восточной Европе и по всему свету[207].
Работа этих структур и их местных ответвлений[208] непосредственным образом влияла и на деятельность слабого грузинского правительства, стимулируя общественное недовольство, пик которого «удачно» совпал с парламентскими выборами 2 ноября 2003 года. Некоторые из этих НПО активно защищали права религиозных и этнических групп, инициируя публичные обсуждения болезненных проблем, прежде всего связанных с коррупцией (в системе образования, среди депутатского корпуса, на чем в значительной степени сделал себе имя М. Саакашвили, и т. д.). В оценке конкретной роли НПО в «революции роз» наблюдатели в целом согласны с тем, что они сыграли свою роль в подготовке и формировании предпосылок для ее свершения