Избирательная кампания 2003 года в Грузии проходила достаточно остро. Движение Михаила Саакашвили пользовалось поддержкой 22,8 % избирателей. Опросы в день выборов, 2 ноября, давали даже более высокую цифру, став одним из ключевых механизмов привлечения к оппозиции дополнительных общественных симпатий. Тем не менее, согласно официальным результатам, победу одержал блок, поддерживавший Эдуарда Шеварднадзе. Когда же ЦИК обработал результаты выборов в Аджарии, то блок Аслана Абашидзе вышел на второе место, а Единое национальное движение оказалось на третьем. В обстановке систематически нагнетавшегося массового психоза Михаил Саакашвили назвал президента шулером и потребовал пересчета голосов. При этом использовались многие тактические ходы, впервые опробованные в 2000 году в Югославии. Оппозиция истерично обвиняла власти в фальсификации результатов выборов, причем в качестве доказательств предъявлялись данные эксит-поллов — экспресс-опросов, проводимых среди граждан на выходе с избирательных участков. По итогам парламентских выборов в Грузии такой опрос, «утвердивший» лидерство по партийному пропорциональному списку оппозиционного избирательного блока «Национальное движение» во главе с экс-министром юстиции Михаилом Саакашвили, был подготовлен в рамках совместного проекта американской Global Strategy Group и грузинской «независимой» телекомпании «Рустави-2»[210].
Западные СМИ воспринимали обвинения в фальсификациях, зазвучавшие еще задолго до самого голосования, мягко говоря, некритически, скорее приветствовали. Отличительной особенностью информационной войны против Э. Шеварднадзе стал также тот факт, что ей предшествовал длительный период его восхваления как великого реформатора и демократа[211]. Но это вовсе не следует воспринимать как нонсенс или недоразумение, что впоследствии наиболее ярко подтвердило свержение Хосни Мубарака, также считавшегося надежным партнером США. Снижение американской поддержки грузинскому (как, впрочем, и любому иному) правительству должно способствовать обостренному восприятию уязвимости режима не только перед выборами, но и впоследствии, то есть на долгую перспективу[212].
8 ноября 2003 года перед парламентом собрался митинг, продолжавшийся целую неделю. 22 ноября началось заседание нового парламента, демонстративно проигнорированное депутатами от оппозиции, находившимися, впрочем, неподалеку. Э. Шеварднадзе начал выступление, однако весьма скоро оно было прервано сотнями людей, проникшими в здание. М. Саакашвили со своими соратниками прорвался в зал и прервал речь президента, спешно эвакуированного из здания парламента, причем все происходящее транслировалось в прямом телевизионном эфире. Э. Шеварднадзе формально объявил чрезвычайное положение, но это уже не имевшее никакого значения решение должен был утвердить парламент, которого де-факто не существовало. Окончательное отстранение «седого лиса» от власти с перспективной внеочередных президентских выборов и предсказуемого триумфа М. Саакашвили стало вопросом нескольких дней и переговорных процедур с заранее известным результатом. В 2004 году суд аннулировал результаты выборов по партийным спискам, и после переголосования на парламентских выборах барьер преодолело только объединение бывших оппозиционеров во главе с Михаилом Саакашвили, Зурабом Жвания и Нино Бурджанадзе.
В контексте тех событий, имевших многие признаки хорошей театральной постановки, достаточно широкую известность получило движение «Кмара!» (в переводе с грузинского — «Хватит!»), члены которого летом 2003 года обучались методам так называемого «ненасильственного гражданского сопротивления» в специальных лагерях на территории Сербии. 11 ноября 2004 года один из лидеров сербского «Отпора!» Александр Марич упомянул в интервью «Немецкой волне» о наличии специальной группы, обучающей активистов на местах, прежде всего в самой Сербии, но также и за границей: «Уже несколько месяцев «Кмара!» и «Отпор!» сотрудничают на разных уровнях. Самым важным в их сотрудничестве является то, что активисты «Отпора!» делятся опытом и знаниями, накопленными ими в ходе политической борьбы в нашей стране. Представители «Кмары!» восхищались работой, которую проделал «Отпор!», а также его структурами. По его образцу они и строили свое движение, позаимствовали и эмблему — сжатый кулак». Согласно другому свидетельству А. Марича, опубликованному французской прессой, сам «Отпор!» действовал и на территории Грузии, причем финансировалась подобная деятельность грузинским отделением Фонда Сороса (Open Society — Georgia Foundation). По словам А. Марича, еще весной 2003 года Институт «Открытое общество» отправил его команду в Грузию, где они должны были стать «советниками лидеров зарождающейся группы протеста». Взаимодействие оказалось весьма успешным: «творчески» осмысляя опыт сербских «коллег», свергавших в 2000 году Слободана Милошевича, «Кмара!» провела успешную PR-кампанию собственной организации на грузинской политической арене. В результате небольшая и никому не известная группа молодых оппозиционеров быстро завоевала популярность и разрослась к 2004 году до 13 тысяч человек[213].
Главным «достижением» этого протестного движения стало провоцирование правоохранительных органов на применение против молодых людей силовых приемов, которые средствами дружественной прессы моментально получали широкий резонанс как неопровержимое доказательство преступных действий властей. Например, в ходе одного из инцидентов тогдашний министр внутренних дел Коба Нарчемашвили возмутился, наблюдая затем, как группа активистов расписывала призывом «Кмара!» стены здания Министерства внутренних дел, и отдал приказ об их аресте[214].
В 2004 году в распоряжении российской прессы оказался предварительный вариант заявки на грант, озаглавленный «Кмара-03, Кампания за свободные и справедливые выборы». В документе речь идет о финансовой поддержке грузинским отделением Фонда Сороса движения «Кмара!» и Международного общества за справедливые выборы и демократию (The International Society for Fair Elections and Democracy, ISFED). В задачи «Кмары!» входила мобилизация избирателей в рамках программы «Иди на выборы», в то время как ISFED было призвано осуществлять мониторинг выборов (включая и создание электронных списков избирателей). Если на эти проекты закладывалось 300 тысяч долларов, то, например, на громкие уличные акции — 31 310 долларов. В проекте, целью которого ставились «проведение шумных акций, мобилизация активистов и населения для участия в этих скандалах», также подробно перечислялись и конкретные методы гражданского неповиновения. Несмотря на настойчивое подчеркивание их «ненасильственного характера», в реальности все сложнее, потому что «возведение баррикад» и «уничтожение частной собственности» вряд ли можно считать таковы ми. В свою очередь, такие приемы, как «захват земель ненасильственными методами», «насмешки над выборами», «снятие одежды догола в знак протеста», «грубые жесты», «насмешки над должностными лицами», «демонстративные похороны», «политический траур» и «ненасильственное преследование», получили в дальнейшем широкое распространение и в других странах. Разрисовка городских скверов оценивалась в бюджете в 3300 долларов, изготовление и распространение символики «Кмары!»: брошюры, постеры, флаги, майки, кепки, теле- и радиореклама и, разумеется, избранные символом «революции» цветы — в 173 тысячи долларов.
В полном соответствии с теорией методолога «цветных революций» Джина Шарпа (Gene Sharp)[215] речь идет об организации кампании неповиновения и без того ослабленным властям и многоуровневого давления. Несмотря на отсутствие точных оценок средств, затраченных на поддержку, можно предположить достаточно скромные величины. Как в 2003 году, так и позже (разумеется, не только применительно к Грузии) материальные затраты минимизируются за счет эффективного использования инструментария так называемой «мягкой силы» (решение военных задач невоенным путем), включающего:
— активное вовлечение в политические процессы всего спектра соперничающих друг с другом фигур и организаций;
— высокий уровень политической эффективности и умелое кадровое, лоббистское и информационное сопровождение;
— высокая степень информированности о происходящих общественно-политических, социально-экономических и морально-психологических трансформациях.
Возвращаясь к роли конкретных исполнителей в Грузии, стоит отметить, что «Кмара!» не является единственным примером эффективной деятельности неправительственных организаций, опиравшихся на финансовую и организационную поддержку со стороны Запада. Существовали и иные группы активистов НПО, оказывавших значительное влияние на развитие событий. Одним из наиболее влиятельных был так называемый «Институт свободы» (Georgia Liberty Institute), который весной 2003 года не только оказывал содействие движению «Кмара!», но и был непосредственно вовлечен в стратегическое планирование различных акций в период, предшествовавший смене власти в Тбилиси[216]. Например, идея устроить «марш сердитых молодых людей» на Тбилиси с восточного и западного направлений изначально принадлежала главе «Института свободы» Левану Рамишвили, хотя она была согласована и организована будущим президентом Михаилом Саакашвили. Другими видными активистами «Института свободы» были Вано Мерабишвили и Гиви Таргамадзе, являвшийся на ноябрьских выборах 2003 года кандидатом от Единого национального движения[217].
«Марш на Тбилиси», эффектно завершившийся 21 ноября, стал кульминационным моментом процесса массовой мобилизации простых граждан, почувствовавших себя, пусть и на короткое время, революционерами и политиками, вершащими судьбу страны. Будущий президент Михаил Саакашвили во главе колонн автобусов прибыл в с