Американцы работают в Беларуси не столько с конкретными лицами и структурами, сколько с общественным мнением, формируя его с помощью этих лиц и структур. Вашингтонские кураторы не зацикливаются на персонациях оппозиционеров и политических кампаниях вроде избирательных. Запад вкладывает не в переделку производственных фондов, а в переделку мозгов и мировоззрения общества и политэлиты. Это более рационально, экономично и эффективно, чем вкладывать в белорусскую экономику миллиарды долларов, как это делает Россия. Не останавливает интервенцию интересов США на территорию Беларуси даже очередной провал их ставленников на выборах или нейтрализация минскими властями отдельных проводников «мягкой силы» Вашингтона — вроде запрещенного IREX или арестованных оппозиционеров, реальный электоральный рейтинг которых колеблется в пределах статистической погрешности.
Одно из главных следствий подобной тактики — постепенное исчезновение к началу 2010-х годов различий в идейно-мировоззренческом плане между записными оппозиционерами-западниками и функционерами режима. У Запада постепенно исчезает необходимость содержать в Беларуси оппозицию при возможности сотрудничать напрямую с властями, то есть чиновниками, чья прозападная позиция на деле мало чем отличается от того, что декларируют на словах финансируемые Западом оппозиционеры. Заявления о нецелесообразности финансирования белорусских оппозиционеров и «правозащитников» с Запада, прозвучавшие из уст президента Литвы и некоторых представителей Евросоюза в 2011–2012 годах, выдача счетов этих оппозиционеров белорусским спецслужбам их коллегами из Польши, Чехии и Прибалтики, а также заявления Дали Грибаускайте 23 мая 2011 года о недопустимости экономических санкций против Беларуси — очередные свидетельства тому.
Сегодня главными недоброжелателями белорусского режима являются не малочисленные увешанные пестрыми лозунгами-флажками прозападные оппозиционеры, лишь создающие нужный идеологический фон, а разделяющие их идеи примерные функционеры системы, номенклатура с двойной моралью, чья технология власти и существования определяется принципом «с их лозунгами — к нашим целям». Есть у них и «свои хлопцы» — ментально близкая им прозападная интеллигенция. Их моральный ориентир — карьера и неуклонный рост собственного благосостояния. Главные могильщики режима А. Лукашенко — не те, кто устраивает безрезультатно-бутафорские акции протеста, а те, кто тихо делает карьеру внутри режима, презирая его, чтобы в «час X» предать окончательно. Благодаря воздействию «мягкой силы» Вашингтона и Брюсселя у этих чиновников сегодня идейный ориентир — Запад, благодаря которому, как им кажется, они смогут работать, как здесь, и получать, как там.
Структура и функциональное назначение элементов «мягкой силы», обеспечивающей интервенцию интересов США в Беларуси
14. ВЕНЕСУЭЛА: БОЛИВАРИАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НА «ЗАДНЕМ ДВОРЕ» США ПРОДОЛЖАЕТСЯЕва Голинджер, юрист, исследователь, писатель, автор программы Detras de la noticia на телеканале Russia Today Spanish (США, Венесуэла)
20 сентября 2006 года имя президента Боливарианской Республики Венесуэла Уго Чавеса стало известно всему миру. Именно в этот день в переполненном зале Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке он выступил с заявлением, которое обозначило место Венесуэлы на карте мира для миллионов людей, прежде никогда особо не задумывавшихся о существовании этой южноамериканской страны. «Вчера дьявол был здесь, на этом самом месте, — заявил президент У. Чавес под аплодисменты и приветствия участников Генеральной Ассамблеи. — Эта трибуна все еще пахнет серой. Дамы и господа! Вчера с этой трибуны президент США, которого я называю дьяволом, выступал так, как будто он владеет всем миром»[344].
На следующий день заголовки газет по всему миру описывали президента У. Чавеса как «диктатора», «безумного тирана», «угрозу Америке» и «психопата». Лишь немногие в средствах массовой информации попытались проанализировать двадцатиминутное выступление главы Венесуэлы. Читатели и слушатели в США и в мире оставались под единственным впечатлением — президент Уго Чавес назвал Джорджа Буша «дьяволом». У. Чавес, представлявший страну с 26-миллионным населением, большая часть которого избрала его в надежде построить социализм XXI века, появился перед Генеральной Ассамблеей ООН, чтобы призвать к развитию конструктивных и эффективных стратегий по искоренению бедности в мире, мирному урегулированию серьезных кризисных ситуаций, облегчению бедственного положения и страданий народов малых стран. Он посмел требовать от мирового социума действовать как сообщество наций и не позволять какой-то одной стране или группе интересов господствовать и навязывать свою волю. «Они называют нас экстремистами, — предостерегал У. Чавес, — поскольку мы требуем всеобщей свободы для всего мира, равенства между народами и уважения государственного суверенитета. Мы поднимаемся против Империи, против ее модели господства».
Для лидера развивающейся страны это были смелые заявления, сделанные перед лицом Соединенных Штатов, сверхдержавы, ведущей войны с небольшими странами для обеспечения постоянного притока энергоресурсов, экономической зависимости и навязанной идеологии. Об Уго Чавесе, который постоянно и громко выступал за мир и призывал положить конец войне и бедности, мало кто слышал за пределами Венесуэлы, в особенности на территории США. Также недостаточное осмысление и отображение в международных СМИ получила набирающая обороты боливарианская революция, которую У. Чавес возглавил после своего первого избрания в 1998 году. У живущих в условиях господства корпоративных СМИ граждан США и других стран за последние 14 лет сложилось весьма ограниченное представление о Венесуэле. В целом оно формировалось под влиянием точки зрения американского правительства на эту страну как крупнейшего поставщика нефти неподалеку от дома. Еще меньшее число людей знает о кампании террора и агрессии, развернутой Вашингтоном в отношении Венесуэлы с 2001 года. Деньги американских налогоплательщиков шли на финансирование выступающих против У. Чавеса группировок, поддержку государственных переворотов, экономических диверсий, попыток физического устранения президента и поощрение дестабилизации с целью свергнуть правительство У. Чавеса и обратить вспять развитие боливарианской революции. Эскалация враждебных действий американского правительства в отношении Венесуэлы, в частности на протяжении последних семи лет, вызывает серьезное беспокойство и свидетельствует об очень опасном асимметричном характере борьбы с этой страной, применяемом Вашингтоном в настоящее время.
Венесуэла и США всегда имели тесные взаимоотношения в социальной, культурной, экономической и политической сферах. После падения в Венесуэле последней диктатуры в 1958 году страна обратилась к концепции «представительной демократии», основанной на американской модели и подразумевающей двухпартийную систему, три ветви государственной власти, двухпалатный парламент и капиталистическую экономику. 1960-е годы были временем жестоких репрессий в отношении социальных движений в Венесуэле: тысячи активистов пропали без вести, были подвергнуты пыткам, убиты или брошены в тюрьмы. Центральное разведывательное управление США рассматривало Венесуэлу как плацдарм в своей борьбе с коммунизмом и опасалось влияния кубинской революции Фиделя Кастро. Мишенью проводимых ЦРУ операций были венесуэльские левые. Горячие молодые радикалы, такие как Фабрисио Охеда (Fabricio Ojeda), Альберто Ловера (Alberto Lovera) и Хорхе Родригес (Jorge Rodriguez), были жестоким образом убиты. После этого многие представители левого движения Венесуэлы ушли либо в подполье, либо пополнили ряды умеренных социал-демократов.
Проникновение США в политическую и социальную жизнь Венесуэлы было настолько глубоким, что ЦРУ фактически назначило одного из своих агентов, выходца с Кубы Луиса Посаду Кариллеса (Luis Posada Carriles) возглавлять управление контрразведки Венесуэлы в конце 1960-х годов. Во время своего пребывания в Венесуэле Л. Посада Кариллес вместе с другими добровольными изгнанниками с Кубы и противниками режима Фиделя Кастро, такими как Орландо Бош (Orlando Bosch), разрабатывали многочисленные террористические акты, диверсии и вели подрывную деятельность в отношении кубинских объектов за рубежом. В конечном итоге и Л. Посада Кариллес, и О. Бош были схвачены, осуждены и приговорены к тюремному заключению за причастность к взрыву кубинского самолета в октябре 1976 года, в результате которого погибли все 73 пассажира. Однако позднее кубинским террористам удалось бежать из венесуэльских тюрем и продолжить свою подрывную деятельность с территории других латиноамериканских стран. Позднее они получили убежище в Соединенных Штатах, где проживали свободно и на законных основаниях.
В 1976 году тогдашний президент страны Карлос Андрес Перес (Carlos Andres Pérez) национализировал нефтяную промышленность Венесуэлы, которая вступила в период экономического процветания. Возникли реальные перспективы для развития страны. Однако растрата и откровенное хищение попавших в руки политиков государственных ресурсов в последующие годы вогнали страну в экономический кризис и привели к жесточайшей нищете. К 1989 году социальная и политическая напряженность в стране достигли высшей точки. Венесуэльцы в целом были сыты по горло коррупционными режимами якобы «представительной демократии» — отражавшей лишь их собственные интересы. В феврале 1989 года, после того как Карлос Андрес Перес был избран президентом во второй раз, произошел взрыв социальной напряженности, и насилие буквально заполонило улицы Каракаса. Сотни тысяч протестующих выразили недовольство мерами новой администрации К. А. Переса, направившей страну по пути приватизации. Люди опасались инфляции и роста цен на нефть — основной национальный источник энергии. Вместо того чтобы попытаться договориться или снизить напряженность путем диалога, правительство ответило насилием. Более трех тысяч человек были убиты в одном лишь Каракасе, в основном жители бедных районов и общин. Правительство бросило против людей военных, что привело к социальному взрыву в Каракасе, известному как «Каракасом. Эти массовые социальные протесты создали предпосылки для череды беспорядков и революции, свершившейся почти десятилетие спустя.