Политические последствия трагедии не заставили себя ждать: весь оппозиционный спектр возложил ответственность за произошедшее на президента, а средства массовой информации в угоду оппозиции подлили масла в огонь. Все дальнейшее происходило, словно по мановению волшебной палочки: законный президент страны был отстранен от власти после непродолжительного, наспех организованного «политического суда».
Говоря словами прогрессивного парагвайского журналиста Эмилио Камачо (Emilio Camacho): «С точки зрения в первую очередь конституционной, парламентское большинство использовало прием, предусмотренный в нашем основном законе, но в полностью извращенной форме, ни во что не ставя волю народа… чтобы таким образом спровоцировать крахдемократии»[378]. Обвинение со стороны депутатов не предоставило других доказательств, кроме газетных вырезок, поскольку речь шла об «общеизвестных фактах». И на этой основе обвинительная палата вынесла приговор!
Пародия на процессуальную процедуру, невозможность организовать должную защиту просто за неимением времени, препятствия в предоставлении ключевых для защиты документов. А в Сенате в то время уже лежал заранее вынесенный приговор. Как и предполагалось «по сценарию», место лишенного своего поста президента без промедления занял вице-президент Федерико Франко.
Этот беспрецедентный процесс был расценен непредвзятыми экспертами международного сообщества как государственный переворот[379]. «Легитимность власти президента зависит не от голосов в его пользу в палатах парламента, а от электората, благодаря которому он добился высшего государственного поста», — такова общая тональность оценки парагвайского феномена[380].
Все главы стран — членов МЕРКОСУР сошлись во мнении, что это была настоящая расправа над законным президентом. Это привело к исключению Парагвая из объединений МЕРКОСУР и УНАСУР в соответствии с «Договором Ушуайя I о демократических обязательствах», принятым с целью гарантировать эффективное соблюдение демократических принципов среди стран-участниц. Большинство стран мира одобрили эти меры. Таким образом, Парагвай оказался в самой крупной за всю свою историю политической изоляции.
Однако не всех возмутило произошедшее беззаконие. Очень быстро обнаружилось, кому же на деле были выгодны манипуляции с президентским креслом, платой за которые стала кровь, пролитая под Куругуати. В страну немедленно был открыт доступ генетически модифицированным семенам «Монсанто»[381]. Этот проект блокировался ранее Министерством здравоохранения и Государственной службой по качеству и здоровью растений и семян SENAVE под руководством министра здравоохранения Луго Мигеля Ловеры (Lugo Miguel Lovera), также смещенного сразу после переворота[382]. Одновременно были запушены тайные сделки с канадской компанией «Рио Тинто Алкан», которая предложила гигантский план по использованию мощностей электроэнергии Итайпу стоимостью в миллиарды долларов в пользу канадцев за счет парагвайского государства[383]. Это еще один пример безвозмездного использования ресурсов Парагвая без предоставления компенсаций, к тому же сопровождающийся миллионными взятками[384].
Подводя итоги проанализированным фактам, можно утверждать, что смена власти в Парагвае, а точнее — государственный переворот, была осуществлена местными правыми силами при поддержке американской дипломатии, при этом последнее обстоятельство имело решающее значение. Проведенные специальные расследования наглядно убеждают, что особо эффективными оказались программа «Преддверие» — «преддверие переворота» и другие североамериканские субсидии, а также средства USAID, выданные некоторым парагвайским организациям. Таким образом, теперь США уже нет необходимости прибегать к прямому военному вмешательству, как это не раз происходило ранее в Латинской Америке. Достаточно реализовывать планы через свои учреждения, программы и «прикормленных» местных деятелей из некоммерческих организаций.
Вместо послесловия — следующие примечательные факты.
В день парламентского государственного переворота в Парагвае 22 июня 2012 года все страны ALBA (Боливарианская альтернатива для Америк) — Боливия, Эквадор, Доминиканская Республика, Венесуэла, Никарагуа и Куба — выпустили официальное сообщение, предлагая Агентству США по международному развитию покинуть их территории ввиду открытого вмешательства посредством финансирования местных НКО и проектов, направленных на дестабилизацию законных правительств, которые не подчиняются интересам США.
Одна из важных персон рассмотренного периода — посол США в Парагвае Лилиана Айальде имела большой опыт работы в USAID. Придя в эту организацию в 1982 году — период роста влияния Сандинистской революции в Центральной Америке — уже в 1985-м она была направлена на работу в Гватемалу, где в ее ответственность входило финансирование «социальных движений». В 1990 году Л. Айальде перевели в Никарагуа, именно тогда в этой стране произошли президентские выборы — против сандинистов свою кандидатуру выдвинула Виолета Барриос де Чаморро (Violeta Barrios de Chamorro), находящаяся в оппозиции к революционному правительству. Ее дочь Клаудиа тогда обратилась к матери с открытым письмом, опубликованным в газете «Баррикада», где просила мать снять свою кандидатуру, поскольку она баллотировалась от имени сил, которые были связаны с американским империализмом и контрас. Виолета Чаморро не вняла призывам дочери и вскоре стала президентом Никарагуа, на много лет отстранив сандинистов от власти.
В 1993 году Лилиана Айальде стала заместителем руководителя, а в 1995-м — главой миссии USAID в Никарагуа. В 1999 году ее перевели на аналогичный пост в Боливию. С 2005 по 2008 год она возглавляла USAID в Колумбии, где успешно осуществляет свою работу по переориентации этой латиноамериканской страны на сотрудничество с США. О роли посла Л. Айальде в парагвайской эпопее мы уже говорили. Теперь эта успешная дама, прекрасно владеющая несколькими языками, получила возможность использовать и португальский — она срочно переправлена в Бразилию. Работа продолжается.
16. БОЛИВИЯ: СТАВКА США НА НАРКОТОРГОВЛЮ, СЕПАРАТИЗМ И ТЕРРОРИЗМ БИТААлександр Харламенко, кандидат философских наук, директор Научно-исследовательского центра Института Латинской Америки РАН (Россия)
Боливия поднялась против колонизаторов в 1809-м первой в Латинской Америке и силами армии Симона Боливара, чье имя теперь и носит, и мощного освободительного движения завоевала свободу в 1825 году. Страна исключительно богатая минеральными ресурсами: природный газ, олово, литий, сурьма, железные руды, но расположена большей частью в экстремальном для человека андском высокогорье и амазонской сельве. Бедность здесь издавна имела индейское лицо. Боливия — единственная в Латинской Америке страна, где абсолютное большинство (по официальным данным, 60 %) составляют коренное население — индейцы. Но несмотря на объявленную в 1953 году аграрную реформу, большая часть пригодных к обработке земель до нашего времени оставалась собственностью горстки латифундистов, потомков белых и метисов. Национализировав в 1952 году рудники, а в 1969-м — нефть, страна не смогла преодолеть зависимости от США, бесцеремонно вмешивавшихся в ее внутренние дела[385].
Боливия, как и многие латиноамериканские страны, попала в долговую кабалу, что позволило США и подконтрольным им Международному валютному фонду (МВФ) и Всемирному банку навязать ей с 1985 года неолиберальные реформы. В ходе приватизации нефть и газ, горнорудная промышленность, энергетика, телекоммуникации, транспорт перешли к транснациональным корпорациям (ТНК). Американский и транснациональный бизнес зачастую обходился даже без оформления контрактов с правительством, скупая земли у местных латифундистов. Только испанская Repsol эксплуатировала 22 месторождения обшей площадью почти 5 млн гектаров, вторгаясь на 17 индейских территорий, и была уличена в контрабанде на 8 млн евро[386]. Не отставали и другие: British Petroleum, Total, Royal Dutch Shell, Panamerican, Enron.
Захват нефтегазовых богатств Боливии имел целью не только получение сверхприбылей, но и достижение стратегической цели геополитического характера — установление контроля над источниками энергоснабжения Бразилии, Аргентины и других стран. Президент Венесуэлы Уго Чавес подчеркивал: «В Южном конусе[387] существует ситуация очень большой энергетической уязвимости, и темпы роста Бразилии и Аргентины отчасти поддерживает газ Боливии»[388].
Вместо обещанного неолибералами прогресса наступил развал большинства отраслей экономики Боливии. От реформ выиграли лишь производство трансгенной сои и кокаиновый наркобизнес. Официальный Вашингтон решил переложить ответственность на других. По закону «О содействии андской торговле и искоренению наркотиков» (Andean Trade Promotion and Drug Eradication Act, ATPDEA), принятому Конгрессом в 1991 году, Боливии предоставлялись таможенные преференции при условии искоренения культуры коки под контролем Агентства США по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Agency, DEA). Широко разрекламированная борьба с кокой, достигшая апогея при праволиберальном правительстве бывшего главы военной хунты Уго Бансера Суареса (Hugo Banzer Suarez, 1997–2001), изначально была исполнена лицемерия