зводства биотоплива, поставляемого в Соединенные Штаты. В американском посольстве знают, что Μ. Факуссе регулярно перебрасывает товарные партии колумбийского кокаина в города восточного побережья США. Но его не трогают, хотя эти переброски документированы Управлением США по борьбе с наркотиками (DEA). Μ. Факуссе поддержал заговорщиков деньгами и боевиками в дни подготовки свержения Μ. Селайи и может пригодиться снова.
Конкретная задача перед посольством США в Тегусигальпе поставлена: любой ценой не допустить реванша «популистов».
19. КНДР: ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕТЛЯ НА ШЕЕ СЕВЕРОКОРЕЙСКОГО НАРОДАГрегори Элих, член попечительского совета Исследовательского института «Язеновак», член консультативных советов Института политики в отношении Кореи и американского отделения Комиссии по правде о Корее(США)
Западные державы сегодня проявляют редкое единодушие относительно Северной Кореи: непредсказуемый, вооруженный ядерным оружием Пхеньян представляет серьезную угрозу глобальной безопасности, и его необходимо остановить, с другой стороны — воодушевленные страстью к миру и стабильности США терпеливо пытаются разрядить ситуацию, используя дипломатический потенциал. Так выглядит привычная картинка, укоренившаяся в сознании людей настолько же, насколько она не соответствует реальности. Действия Северной Кореи редко объясняют чем-то кроме иррациональности, в то время как реальная внешняя политика США практически никогда не обсуждается в СМИ.
При этом, как правило, забывают, что в 1994 году США практически развязали войну с Северной Кореей. Представив переработку плутония на небольшом заводе в Йонбене в качестве мировой угрозы, администрация Билла Клинтона решилась на войну. Как пишут бывший министр обороны Уильям Перри (William Репу) и заместитель министра обороны Эштон Картер (Ashton Carter): «Всю первую половину 1994 года администрация Б. Клинтона готовилась к войне на Корейском полуострове… Мы подготовили подробный план нападения на ядерные объекты в Йонбене с использованием высокоточного оружия. Мы были абсолютно уверены, что их можно уничтожить без взрыва ядерного реактора, грозившего выбросом радиации в атмосферу»[480].
Подобная самоуверенность, конечно, была неуместна. Спустя годы Южная Корея смоделировала ситуацию авиаудара по Йонбену. В результате было установлено, что при поражении всех объектов инфраструктуры в Йонбене четверть населения, проживающего в радиусе 50 километров от места бомбежки, погибла бы в течение нескольких часов. Радиоактивные осадки распространились бы на территорию Китая и Японии, а почва на Корейском полуострове оставалась бы зараженной по меньшей мере десять лет[481].
Американский план таил и куда более серьезные опасности. В Пентагоне решили расширить зону поражения и помимо объектов в Йонбене уничтожить всю военную инфраструктуру Северной Кореи. По словам одного американского чиновника, в Вашингтоне размышляли следующим образом: «Мы все равно их бомбим, почему бы не разбомбить все?». Источник в Пентагоне так охарактеризовал настроения того времени: «Мы чувствовали, что война начнется, но при этом все были настроены оптимистично и верили в успех». Перри и Картер полагали, что Северная Корея разозлится и попытается «дать сдачи»: «В случае агрессивных действий Пхеньяна американские войска, действуя плечом к плечу с южнокорейскими военными и используя военные базы в Японии, оперативно уничтожат боеспособные части КНДР, а с ними и корейский режим»[482].
Стоит отметить, что южнокорейский президент Ким Ен Сам (Kim Young-Sam) не относился к принесению в жертву своих северных соседей так же безразлично, как американские чиновники. По его словам, «ситуация тогда была действительно напряженной». Администрация Б. Клинтона готовилась к войне: авианосцы выдвинулись от побережья США, ВМС заняли позицию для нанесения морского удара. Ким Ен Сам предупредил американского посла в Сеуле Джеймса Лейни (James Laney), что война против Пхеньяна «превратит весь Корейский полуостров в кровавую баню», и Южная Корея «не будет помогать в этом Вашингтону». После разговора с послом южнокорейский лидер лично позвонил президенту Б. Клинтону и разговаривал с ними в течение 32 минут: «Я сказал ему, что пока я президент страны, войны на Корейском полуострове не будет! Б. Клинтон попытался меня переубедить, но я раскритиковал США за то, что они хотят вести войну с Севером на нашей территории». И хотя к концу памятной телефонной беседы Б. Клинтон смягчил свой тон, он продолжал готовиться к войне, рассматривая несогласие Южной Кореи как временную задержку[483].
Осознав, что мир уверенно движется к новой войне, бывший американский президент Джимми Картер попытался вмешаться в ситуацию. Он лично прилетел в Пхеньян с неофициальным визитом, попытавшись решить проблему дипломатическими методами. Переговоры с президентом КНДР Ким Ир Сеном вскоре принесли первые плоды, и Дж. Картер позвонил в Белый дом, прервав проходивший там военный совет. Бывший американский президент сообщил, что Ким Ир Сен согласился заморозить ядерную программу для проведения инспекции МАГАТЭ и участвовать в переговорах с США, чтобы окончательно решить данный вопрос. Понимая, что Белый дом может легко отказаться от перспективы урегулирования проблемы путем переговоров, Дж. Картер сказал, что он уже договорился с парнями из Си-эн-эн об интервью, в котором сразу после телефонного звонка расскажет об итогах встречи с руководством КНДР. Выслушав Дж. Картера, военный совет в Белом доме буквально взорвался от негодования. Включив телевизор, они увидели, как невозмутимый Дж. Картер заявляет: «Я получил твердое обязательство, что все аспекты, имеющие отношение к ядерной программе Северной Кореи, будут решены путем добровольных переговоров». На следующий день в ходе повторных переговоров с Ким Ир Сеном стороны договорились, что КНДР не будет перерабатывать отработанное ядерное топливо. Таким образом, С ША лишились последнего формального повода, который они использовали, чтобы развязать войну. Анонимный представитель Госдепартамента позднее сказал: «Самое шокирующее в поездке Дж. Картера заключается в том, что, добившись осязаемого результата — замораживания ядерной программы КНДР, он поверг Белый дом в уныние»[484].
По словам другого чиновника из Госдепартамента: «Дж. Картер едва-едва поспел, чтобы остановить войну. Американцы никогда не узнают, как близко они были к новой мировой войне. Если бы Пхеньян не принял предложения Дж. Картера, 50 тысяч американских солдат уже были бы на границе с КНДР. Мы должны были сделать все возможное, чтобы предотвратить это»[485].
Дальнейшие переговоры привели к подписанию 21 октября 1994 года рамочного соглашения. В соответствии с его положениями Пхеньян обязался заморозить ядерный реактор с графитовым замедлителем в Йонбене и приостановить строительство двух других реакторов. Заморозку реактора должны были проконтролировать инспекторы МАГАТЭ, а Северная Корея — распорядиться с топливом из реактора «безопасным образом, не подразумевающим его переработку». В качестве ответного хода США предполагали «предпринять меры по запуску в КНДР проекта создания ядерного реактора на легкой воде», который к 2003 году должен был генерировать до 2000 МВт. «Цель проекта — заменить потенциально опасный ядерный реактор с графитовым замедлителем реактором на легкой воде, который не имеет сколько-нибудь значимого потенциала для получения оружейного урана». В качестве промежуточной меры предусматривалось следующее: пока КНДР не построила реактор на легкой воде, США обязывались поставлять ей ежегодно полмиллиона тонн тяжелого топлива в качестве компенсации за энергетические потери, вызванные заморозкой объектов в Йонбене и прекращением строительства еще двух более крупных реакторов[486].
Северокорейская экономика испытывала серьезный недостаток энергетических ресурсов, и рамочное соглашение давало надежду на определенное восстановление экономики до тех пор, пока не будут запущены реакторы на легкой воде. В дополнение к развивающемуся энергетическому кризису и американским санкциям КНДР столкнулась с чередой природных бедствий, а США умышленно откладывали реализацию обещаний. Американские эксперты посчитали, что Северная Корея не переживет этот экономический кризис, и надобность в реакторах отпадет сама собой. Основание обещанного американцами первого реактора на легкой воде было заложено только в августе 2002 года. Таким образом, Америка сделала все возможное, чтобы предотвратить его запуск в 2003 году, особенно учитывая, что строительство подобных ядерных объектов занимает не менее восьми лет.
Обязательство завершить строительство реактора на легкой воде к 2003 году было не единственным положением рамочного соглашения, которое США проигнорировали. Вторая статья документа призывала к «движению в сторону полной нормализации политических и экономических отношений», а в третьей статье было ясно установлено, что «США обещают Северной Корее не использовать и не угрожать использованием ядерного оружия»[487]. Ни одно из обязательств не было выполнено. Американские военные провели учения ВВС, которые имитировали ядерную бомбардировку КНДР, а в сейфах американских генералов продолжали лежать оперативные планы применения ядерной бомбы[488].
Несмотря на то что рамочное соглашение призывало стороны «ликвидировать барьеры к двусторонней торговле и инвестициям», США даже не сняло с Северной Кореи экономическое эмбарго. От Вашингтона требовалось (согласно положениям соглашения) установить с Пхеньяном дипломатические отношения, и это было еще одно обязательство, которое США отказались выполнять. Президент Джордж Буш практически сразу после своего избрания прекратил поставки тяжелого топлива — единственное обязательство, которое к тому времени не нарушили американцы. Между тем Северная Корея полностью соблюдала все пункты соглашения.