Miami Herald, на который, впрочем, никто не обратил внимания.
Так что дело Кьюненена ФБР в Майами приоритетным не считало. Соответственно, и вести его было поручено малоопытному Киту Эвансу, чей стаж работы в ФБР исчислялся всего тринадцатью месяцами. «Да они специально поручают дела из топ-10 салагам, — говорит федеральный прокурор Майами, — потому что знают, что такие [преступники] либо исчезают с концами, либо являются с повинной».
Эванс, гладко выбритый коренастый 31-летний агент, перешел на службу в ФБР из местной полиции флоридского города Плантейшен. В двадцатых числах мая, по словам Филипа, в бюро Майами поступил сигнал, что Кьюненена видели в Уэст-Палм-Бич, в ста километрах к северу. Стройку, на которой заметили рабочего, похожего на Эндрю, оцепили, подозреваемого нашли, отвезли на допрос и отпустили, «отстирав», как на жаргоне ФБР называется формальная процедура опознания. После этого Эванс с напарницей по имени Талара Грубер решили наведаться в Форт-Лодердейл, поскольку сочли логичным поискать Эндрю среди тусовки вокруг намечавшегося там слета общества скрытой гей-элиты ГМ — в ФБР были в курсе, что в Калифорнии Эндрю имел дело с представителями этой группы.
В мае Кит Эванс посетил с обязательным визитом по поводу Эндрю полицию Майами-Бич. На руках у него была единственная листовка с фото Эндрю и ориентировкой на него, и беседу там он имел с сержантом Лори Видер, открытой лесбиянкой, одной из всего двух офицеров полиции Майами-Бич, не скрывавших в ту пору принадлежности к ЛГБТ-сообществу. Эванс попросил Лори помочь установить контакты с местными ЛГБТ-группами, чтобы провести операцию под прикрытием в окрестных гей-клубах. Инстинкт подсказывал Видер, что листовку с портретом Эндрю нужно распространить через гей-издания и по клубам, чтобы все знали, как он выглядит, но Эванс ей это делать запретил. «Сказал: нельзя, и всё тут», — пожимает плечами Видер.
Ту же идею — немедленно распространить информацию об Эндрю по гей-тусовке — пытался при первом знакомстве с Эвансом предложить и детектив убойного отдела Пол Скримшоу, и тоже безуспешно. Самое смешное, что через два месяца именно Скримшоу, вдумчивому копу предпенсионного возраста, будет поручено вести расследование убийства Версаче. Эванс объяснял свое нежелание распространять информацию об Эндрю среди местных геев тем, что хотел вести расследование как можно более негласно и бесшумно.
«В итоге, — вспоминает Скримшоу, — 16 мая вывесили этот листок с Кьюнененом в единственном экземпляре на стенде с разыскиваемыми в убойном отделе — и забыли. Листовкой больше, листовкой меньше…» Так она там и провисела ровно два месяца безо всякого внимания до самого убийства Версаче.
По словам лейтенанта Карлоса Норьеги, осуществлявшего общее руководство расследованием убийства полицией Майами-Бич, «Кит хотел лишь переговорить с гей-сообществом на предмет внедрения агентов в их тайное „подполье“ и мир нелегальных эскорт-услуг для геев». Лори Видер свела Эванса с Деннисом Лейвой, геем из городской администрации, живущим в районе Южного пляжа, который мог посодействовать вербовке там осведомителей.
В мае же Кит Эванс позвонил Дилии Ло, главе ЛГБТ-центра в Форт-Лодердейле. «Они [фэбээровцы] хотели назначить встречу, на которой мы обсудили бы, как им лучше подойти к налаживанию контактов с гей-сообществом. Им нужны были имена лидеров, координаты определенных людей», — говорит она. Реально до такой встречи дошло только в середине июня. Кит Эванс пообещал снабдить Ло листовками с ориентировкой и забыл об этом. Последним, кто пообещал Ло листовки, была Талара Грубер, все-таки сдержавшая слово, но случилось это «всего» через двое суток после… убийства Версаче. В конце концов Ло изготовила листовки самостоятельно на основе имевшихся в открытом доступе материалов и распространила их через местные ЛГБТ-издания заодно с предупреждением гей-сообществу Форт-Лодердейла о том, что нужно в любой момент быть готовыми к визитам и допросам ФБР.
В Майами за все время до убийства Версаче промелькнуло единственное упоминание об Эндрю Кьюненене в одной из местных гей-газет, а листовки с информацией о том, что он разыскивается, не распространялись вовсе. Лишь 2 июля 1997 года в еженедельном местном журнале Scoop, печатающем в основном анонсы развлечений для геев, появилась статья «Многоликий убийца объявлен в розыск ФБР» — и это была единственная публикация об Эндрю в многочисленных гей-изданиях южной Флориды. Спасибо и на этом Scoop и автору полностраничной статьи, местному радиожурналисту Дэну Прайору, который, натолкнувшись на информацию о Кьюненене в интернете, счел своим долгом настоять на ее публикации, поскольку обеспокоился безопасностью «многочисленного контингента богатейших геев, обитающих в южной Флориде». Больше никаких предупреждений не было.
Если бы ФБР приняло решение открыто сотрудничать с гей-сообществом Майами-Бич и, в частности, района Южного пляжа вместо того, чтобы идти на поводу у Пола Филипа, считавшего, что сексуальная ориентация Эндрю к убийствам и расследованию отношения не имеет, оно вполне могло бы воспользоваться уникальными наработками полицейского управления Майами-Бич, полученными в результате многолетней и весьма нестандартной низовой работы с местным гей-сообществом.
«Что лично меня просто убивает: достаточно было просто повесить постеры с его портретом, и всё! У нас же крошечный городишко, все бы только об этом и говорили… — высказывает свою точку зрения главред Ocean Drive Гленн Албин, впечатлившийся обилием плакатов с объявлениями о розыске Эндрю, виденных им в мае в ходе поездки в Нью-Йорк. — Да у нас бы этого типа в момент словили!»
Единственным исключением стал гей-бар «Моби Дик» в Форт-Лодердейле, с танцующими мальчиками под съем престарелыми посетителями. Его владелец Уэйд Гибсон получил листовку с ориентировкой и сообщил фэбээровцам, что, кажется, видел Эндрю при полном параде в баре играющим на бильярде с престарелым клиентом. ФБР отреагировало незамедлительно: оцепило стоянку и устроило шмон, не обращая внимания на мольбы Гибсона «не губить ему бизнес». Но парочка, похоже, ускользнула раньше.
«Реальность такова, — говорит Дилия Ло, — что, если бы ФБР доводило всё до конца, Кьюненена быстро поймали бы. Им просто следовало более ответственно подходить к распространению листовок». Причем провал розыска не связан с предвзятым отношением ФБР к геям. «Это преступная халатность, а не гомофобия. Они работали спустя рукава, вот и всё. Фэбээровцы не отнеслись к этому делу достаточно серьезно».
Страшная тайна
В июле 1997 года пятидесятилетний Джанни Версаче готовился к долгожданному качественному скачку в своем бизнесе. После нескольких лет тщательной подготовки он замахнулся — не много не мало — на то, чтобы стать первым в истории итальянским модным дизайнером, акции компании которого, Gianni Versace S.p.A., будут котироваться на мировых фондовых рынках — и на Итальянской бирже в Милане, и на бирже в Нью-Йорке. Эта поездка в Америку — прежде всего в Нью-Йорк и лишь затем в Майами-Бич — была крайне важна для Версаче. Он прибыл на Уолл-стрит подписывать предварительное соглашение с ведущим инвестиционным банком Morgan Stanley, чтобы тот дал финансовые гарантии, необходимые для первичного размещения акций.
По итогам 1996 года Versace Group (англоязычное название его компании) отчиталась о годовом обороте на уровне полумиллиарда долларов (в пересчете с итальянских лир) и чистой прибыли в 42,8 млн долларов. Однако многие источники считали это сильной недооценкой реальной стоимости компании. Назывались цифры и под миллиард долларов (не вполне корректные, поскольку приплюсовывали выручку от торговли товарами других производителей под брендом Versace Group), а лондонская Financial Times в октябре 1997 года и вовсе сообщила, что после размещения акций капитализация группы «оценивается в колоссальную сумму 1,4 млрд долларов», то есть в тридцать раз выше годовой прибыли. Но всем этим взятым с потолка оценкам предшествовало, напротив, резкое падение и прибыли (до 33 млн долларов), и оборота (до 560 млн долларов) Versace Group по итогам 1997 года. Да и 33 млн долларов чистой прибыли — цифра дутая, поскольку 20 млн из них приходится на единовременную выплату лондонской страховой компанией Lloyds компенсации по полису страхования жизни самого Джанни Версаче.
Договор с Morgan Stanley Джанни Версаче подписал в четверг 10 июля. Перед этим на протяжении нескольких месяцев кряду брат и, по совместительству, башковитый гендиректор его компании Санто Версаче пытался всячески сдерживать расходы Джанни и даже тайком припрятал его кредитные карты. В преддверии акционирования бизнеса семья также спешно переписала всю личную собственность — дорогие дома, коллекции антиквариата и произведений искусства и т. п. на сумму порядка 100 млн долларов — на общество с ограниченной ответственностью под названием Ordersystem. Поскольку раскрутка новоявленной компании также велась по большей части за собственный счет, а услуги целой армии публицистов, фотографов и рекламщиков (включая траты на приглашенных звезд и дорогие приемы), привлеченных для этой цели, оценивались в 70 млн долларов, то можно составить некоторое представление об уровне экстравагантности, к которому привык Джанни Версаче. Позже, впрочем, семья будет всячески оправдывать эти неумеренные траты на привлечение высокооплачиваемой массовки простым аргументом: «А как иначе было заманить столько людей на наши шоу?»
Жить на столь широкую ногу становилось все труднее, и акционированию предстояло стать кульминацией дела всей жизни Джанни, Санто и Донателлы. Чтобы подобраться к этому переломному моменту, и Джанни, и его бизнесу пришлось пройти через большие трудности. Во-первых, ходили слухи о том, что семья Версаче, будучи родом из печально известного южно-итальянского города Реджо-ди-Калабрия, была как-то связана с мафией. Как иначе, задавалось вопросом международное сообщество модельеров, они могли возникнуть на горизонте буквально из ниоткуда и начать щедро разбрасываться деньгами и открывать по всему миру массу бутиков «с нуля»?