Casa Casuarina, всячески подчеркивали, что Джанни не был знаком с Эндрю Кьюнененом, и отказывались давать показания полиции раньше четверга. Поначалу они хотели было объявить награду за поимку Эндрю, но полиция их отговорила. «Мы им сказали: „Давайте повременим и посмотрим, как что пойдет“, — рассказывает лейтенант Норьега. — Мы же и так десять тысяч долларов [награды за помощь в поимке] объявили. Нам не хотелось, чтобы всё выглядело так, что мы вовсе не в состоянии его отловить».
И Скримшо, и Наварро, и агентам ФБР не терпелось побеседовать с семьей Версаче, но брат с сестрой твердо стояли на своем: не раньше четверга. Роль посредников между следствием и родными жертвы взяли на себя прокурор штата по округу Майами-Дейд Кэти Фернандес Рандл и ее заместительница Розмари Антоначчи-Поллок. «Они заявили, что ради нас на это идут, поскольку им проще будет с семейством договориться», — рассказывает Наварро. Однако Донателла и Санто вовсе отказались беседовать с американскими правоохранителями до прибытия своего адвоката из Италии, а заодно наняли в Майами и местного юриста.
Домашнюю прислугу полиция допросила еще во вторник. Антонио признался одному из детективов, что они с Версаче пользовались услугами мальчиков из эскорт-агентства, но только в Нью-Йорке и никогда — в Майами, а кроме того, по его словам, последний подобный случай был почти три года назад[100]. Скримшо тем временем выдвинул четыре версии возможных мотивов убийства Версаче: 1) заказ итальянской мафии; 2) ограбление; 3) месть за подхваченную от Версаче ВИЧ-инфекцию; 4) немотивированное спонтанное убийство. Задумывался он и о пятой: «На какую сумму и в чью пользу была застрахована жизнь Версаче? — размышлял Скримшо. — Не выгоднее ли близким его смерть, чем дальнейшая жизнь? Я подобные вопросы странными не нахожу. При любом убийстве всегда первым делом проверяют на причастность близких. Такими предположениями не разбрасываются, они обязательны для рассмотрения на начальных этапах расследования».
Возможности спросить об этом лично ему так и не подвернулось, но Скримшо показалось, что дамы из прокуратуры попросту робели перед семьей знаменитости. «На словах Кэти Рандл с семьей Версаче договорилась при мне в первый же день у них на дому, — жалуется Скримшо. — А после этого они нас два дня даже на порог не пускали, — и мы ходили как обо***ные в ожидании, когда же нас соизволят удостоить аудиенции. Да, я зол на них, потому что прокуратура штата в первые дни откровеннейшим образом препятствовала расследованию по горячим следам, всячески ограждая семью от беспокойства и вмешиваясь в принятие решений по вопросам, которые вообще не входят в компетенцию этих прокурорш!»
Из-за того, что общее руководство следствием было поручено прокуратуре штата, детективам не удалось провести привычного «совещания с ближайшими родственниками», чтобы выслушать их предположения и задать наводящие вопросы. «Нам так и не дали ни разу посидеть и обстоятельно побеседовать с Донателлой или Санто. Странное осталось ощущение», — говорит Наварро. Они с Китом Эвансом вынуждены были довольствоваться беседами исключительно с адвокатами семьи. Донателло и Санто на время их посещения демонстративно удалялись в другие части дома, а их адвокаты лишь «отрицали любые контакты семьи с мафией или какие-либо противоправные действия с их стороны».
В среду сотрудник ФБР, отвечающий за связь с посольством Италии в Вашингтоне, позвонил Скримшо с предложением посреднической помощи в получении следствием ответов на интересующие вопросы о Версаче и его бизнесе от итальянских властей. Скримшо интересовало прежде всего, не осталось ли в Италии каких-либо незакрытых расследований в отношении Версаче и компании. Всего двумя месяцами раньше, в мае 1997 года, суд вынес Санто приговор по обвинению в даче взятки, который впоследствии был обжалован и отменен. Но Скримшо об этом так и не сказали.
Также в среду всем весом своего авторитета Версаче принялись давить на власти всех уровней, чтобы им позволили в тот же день эвакуировать тело Джанни на родину, не дожидаясь истечения положенных 48 часов. Пока тело бальзамировали (из морга в бюро ритуальных услуг оно было передано в 8:50), у входа в похоронную контору шла безобразная свара между адвокатами Версаче и юристами похоронного бюро, отказывавшимися выдавать тело в обход закона. Перепалка длилась несколько часов. «Разнять их удалось только мэру», — говорит Майкл Бэнд из прокуратуры штата. По другой версии обстановка накалилась до такой степени, что за санкцией на вывоз тела в обход закона семья обратилась по телефону лично к губернатору Флориды Лотону Чайлзу — и получила отказ.
Днем в среду, перед отправкой в крематорий родные попрощались с телом. Израэл Сэндс, флорист и сосед Версаче по Майами-Бич, сотворил пять изысканных венков, которыми обставили гроб, и каждый венок олицетворял одного из членов семьи покойного: белый — Донателлу, синий — Санто, ярко-желтый — самого Джанни, розовый и голубой — его племянницу Аллегру и племянника Даниэля.
И лишь в четверг утром Джанни Версаче наконец кремировали. Урну затем поместили в деревянный ящик побольше и опечатали, стянув металлизированной лентой, в присутствии консула Италии. Донателла попросила украсить ящик сверху множеством белых орхидей. В этот же день вечером Донателла выехала в аэропорт, чтобы никогда в жизни больше не возвращаться на Южный берег.
Накладки в Майами
Убийство Версаче и его широкомасштабное освещение в СМИ стали серьезной встряской как для ФБР, так и для местных правоохранителей. «Именно и только пресса всё раздула до таких масштабов», — говорит о последующем ходе расследования Питер Эхерн из управления ФБР в Сан-Диего. Эндрю Кьюненен внезапно сделался объектом, вероятно, одной из крупнейших, если не самой масштабной спецоперации по охоте на отдельно взятого человека за всю историю ФБР, сравнимой разве что с операциями по поимке Джеймса Эрла Рея, убийцы Мартина Лютера Кинга, или, если копнуть поглубже в историю, Джона Диллинджера[101]. Многочисленные вещдоки, найденные в пикапе Билла Риза, послужили основанием для выдачи ордера на арест Кьюненена властями и Чикаго, и Нью-Джерси с формулировкой «предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах», что влекло смертный приговор и там, и там: в Нью-Джерси — по федеральным законам, поскольку Риз был убит на территории федерального подчинения, а в Чикаго — по законам штата Иллинойс.
В первые часы после гибели Версаче полиции Майами приходилось работать ногами и лишь иногда прибегать к помощи редких по тем временам компьютеров, а уже через считанные дни их отдел под завязку уснастили новейшими технологиями, да еще дали аналитиков, которым предоставили всю компьютерную мощь управления ФБР во Флориде, и открыли им доступ к ресурсам, имеющимся в штаб-квартире федералов в Вашингтоне, включая сеть агентов всех 56 региональных управлений ФБР.
«После убийства Версаче, — говорит бывший второй замдиректора ФБР Уильям Эспозито, — я созвал всех, кто так или иначе отвечал за это расследование, и сказал им: „Слушайте, теперь мы просто обязаны найти этого парня. Активизируйте работу командного центра. Давайте по две пресс-конференции в день с участием всех офицеров, задействованных в операции. Мне без разницы, сколько агентов вы отправите на улицы; посылайте хоть всех четырехсот. Я хочу, чтобы вы его нашли. Хоть весь город по камням разберите, но найдите!“»
Пока в Управлении правоохранительных органов штата Флорида, осуществлявшем общее руководство операцией, составляли и изучали хронологический график перемещений и преступлений Кьюненена, из нового оперативного штаба, развернутого в конференц-зале полицейского управления Майами-Бич, наконец распространили по всему Южному берегу листовки с ориентировками на Эндрю. Пол Филип превратил свой кабинет в мини-телестудию, «чтобы вызвать огонь на себя и отвести его от боевых частей, — несколько неуклюже шутит он. — Прямо в шесть утра начинали рабочий день со съемки для утреннего выпуска Today». Собственное первое интервью, по словам Филипа, он давал «либо Good Morning America, либо Today, в зависимости от того, чья бригада победит в кулачном бою за это право, а последнее — полуночному выпуску Nightline».
В среду утром лейтенанту Норьеге позвонила Вивиан Оливия из ломбарда «Наличные на пляже» и поинтересовалась судьбой поданной ею за шесть дней до этого, 10 июля, копии закладной на золотую монету, сданную в ломбард Эндрю Кьюнененом, с указанием его персональных данных. В полицейском управлении формы из ломбардов обрабатывались вручную и данные о них в компьютер не заводились.
Узнав из закладной адрес Эндрю, полиция ранним утром в среду нагрянула в Normandy Plaza. Тридцать человек оцепили и прочесали гостиницу, а «еще пятеро копов показались на крыше дома напротив и высматривали, не побежит ли он куда, — рассказывает владелец Normandy Plaza Роджер Фалин. — Они и всю улицу оцепили. В считанные минуты их там скопилось уже больше полусотни».
Показательно, что во время облавы на Normandy Plaza никто (!) из сотрудников и постояльцев Эндрю не опознал. Пол Филип говорит: «К несчастью для нас, когда мы там были, на них явно еще не снизошло „просветление“».
«А через день к Мириам вдруг вернулась память, и она не только опознала его, но и в деталях описала, какой у него отличный педикюр и накачанные икроножные мышцы». Мириам Эрнандес оправдывается по поводу кратковременной потери памяти: «Я подумала, вроде бы знакомое лицо, но припомнить, кто это именно, не могла. Может, от страха. Они же меня так испугали, сказав, что он серийный убийца — пятерых уже угрохал. И номер вспомнить не могла, он же в трех номерах успел пожить. <…> Потом они сказали: „Эндрю Кьюненен“. Я ответила: „Так его зовут? Нет, такой у нас точно не проживал“». Весь четверг Мириам ломала голову, где же она видела парня с фото. «Так и вертелось в голове, даже уснуть не могла. А наутро вдруг будто озарило. Я тут же пошла туда, где у нас хранятся регистрационные карточки, отыскала его и позвала брата: „Вот этот парень, которого ищут“». Мириам, по ее словам, сразу же позвонила в местный отдел ФБР, но там трубку не взяли. Тогда она через какое-то время дозвонилась в Управление правоохранительных органов штата Флорида, а уже оттуда около 16:00 передали в полицию Майами-Бич, что нужно обыскать номер 322. Раньше его не обыскивали, поскольку ордер