Венеция заявила, что она «полна решимости жить по-католически и защищаться». Она утверждала, что спор относится не к сфере духовных дел, то есть религии, а лишь к сфере мирской — к юрисдикции. Папа в этом деле по существу претендовал на светскую власть. Конфликт не был чисто венецианским: в Венеции папа посягал на права всех государей. Венеция обратилась за консультациями к юристам в Падуе, Милане, во Франции, в Испании и назначила духовным советником богослова и официального эксперта по каноническому праву, монаха-сервита фра Паоло Сарпи. А Сарпи с 1588 г. изучал галликанство. Он поддерживал переписку с французскими юристами, которые напитали его галликанскими идеями. Он восхищался галликанцами как защитниками вселенской церкви и считал, что, если итальянцы сохранили какую-то свободу, они этим всецело обязаны Франции. Его не обошли и протестантские влияния. Он переписывался с французским протестантом Гроло де Лилем. Он имел частые сношения с англиканским пастором Беделлом, капелланом английского посла в Венеции Уоттона, а последний видел в нем протестанта. В 1606 г. Сарпи опубликовал «Рассуждения о запретах его святейшества папы Павла V» и, в соавторстве с другими официальными богословами, «Трактат об интердикте». За ними последовало еще много работ. Представления Сарпи совпадали с галликанскими, а во многом и с представлениями Иакова I. Прежде всего Сарпи провозглашает взаимную независимость духовного и светского. «Бог создал в мире две власти, одну — духовную, а другую — светскую, и каждая из них является верховной и не зависит от другой. Одна из них — это церковное учреждение, другая — политическое управление. Заботу о духовной власти Он вверил апостолам и их преемникам, о светской — государям таким образом, чтобы одни не могли вмешиваться в то, что касается других». Таким образом, Сарпи провозглашает суверенитет государей и, в частности, дожа Венеции в сфере мирского. В мирских делах дож не признает над собой никого, кроме Божественного Величества. Отсюда следует, что «папа не властен ни отменять законы государей, относящиеся к мирским делам, ни отбирать у государей их государства, ни освобождать подданных от повиновения государям». Папа непогрешим только в вопросах веры и при некоторых условиях. «Понтифик должен считаться непогрешимым только в случаях, когда Бог даровал ему Свою божественную поддержку. Некоторые современные доктора говорят, что это бывает лишь в делах, необходимых для веры, причем когда он использует средства, угодные Богу и одобренные церковью». Значит, когда понтифик провозглашает запрещения, отлучения, интердикты, докторам позволительно рассматривать вопрос, имеет ли место «clave errante vel non errante». Когда они доказали государю, что отлучение незаконно, государь может воспрепятствовать его осуществлению. К тому же выше пап стоят вселенские соборы, и государь может апеллировать к будущему собору. Сарпи обвинял папу, что тот стремится к тоталитарной власти: «Non est primatus, sed totatus». Иезуиты делали из папы «supradivinitas»[244]. В пределах своего государства государь, в частном случае — дож, располагает полной мирской властью над церковниками во имя общего блага: «Служители церкви по божьему закону никоим образом не освобождены от подчинения светской власти, которая властна и над их особами, и над их одеянием, хотя многие благочестивые государи, от Константина до Фридриха И, давали им разные льготы… согласно требованиям времени и местным обычаям… Несмотря на все льготы, государь имеет полную власть над их особами и их имуществом, когда это диктуется соображениями общественного блага». Таким образом, папа не имел оснований требовать отмены обоих законов и освобождения обоих церковников. Что касалось его интердикта, он был недействителен[245].
Опираясь на эти теории, венецианский сенат декретировал смертную казнь за подчинение папе. Венецианское духовенство смирилось. Интердикт не соблюдался. Иезуиты, капуцины, театинцы, считавшие интердикт законным, были изгнаны. 14 июня 1606 г. против иезуитов был издан особый закон. Он был равносилен их изгнанию из Венеции навечно, потому что их возвращение обставлялось невыполнимыми условиями.
Испанцы подталкивали папу к войне с Венецией. Галликанцы, протестанты Германии и Голландии приняли сторону Венеции и Паоло Сарпи. Генрих IV не мог позволить разгромить Венецию — первое государство, признавшее его легитимным королем, единственную итальянскую державу, действительно независимую от Габсбургов. Он мобилизовал армию в 24 тыс. пехотинцев и 4 тыс. всадников. Его посол, обращенный протестант Френ-Кане, в декабре 1606 г. предложил сенату Венеции спровоцировать вторжение граубюнденцев в Миланское герцогство.
Но вести войну, особенно войну с папой, в тот момент было слишком рискованно для Генриха IV. Он попытался примирить всех. Сначала он попробовал добиться от папы продления двадцатичетырехдневного срока. Когда ему это не удалось, он предложил свое посредничество: он уверял, что Венеция выдаст арестованных церковников, пусть не самому папе, а ему, королю Франции, союзнику Светлейшей республики. Это меньше заденет самолюбие венецианцев. После этого Генрих IV передаст священнослужителей папе. С другой стороны, он отправил к верховному понтифику кардинала де Жуайеза, чтобы добиться от того уступок. С трудом соглашение было достигнуто. Венеция не отменила своих законов, и папа не настаивал на немедленном возврате иезуитов. Но Венеция и французский король совместно потребовали отмены папских запретов, Венеция отозвала протест против интердикта и выдала обоих церковников. 21 апреля 1607 г. кардинал де Жуайез передал Венеции папское прощение.
Войны удалось избежать, но венецианская проблема не была решена. Сохранялась возможность венецианской схизмы, а то и обращения Венеции в протестантизм. Французские галликанцы поддерживали Паоло Сарпи. Первый президент парламента Ашиль де Арле, заместитель прокурора Луи Сервен, президент Огюст де Ту, связанные с протестантами Гроло де Лилем и Дюплесси-Морне, заказывали или сочиняли памфлеты, направленные против папы и иезуитов. Паоло Сарпи с 4 сентября 1607 г. продолжал переписку с французским юристом Жаком Лешасье, который научил его большему, чем многие книги. Сарпи восстановил связи с Беделлом и послом Уоттоном. Последний организовал у себя протестантские молебны, где присутствовали венецианские дворяне. Он ввозил в Венецию книги, пропагандирующие протестантизм. Послы Венеции в Париже Приули и Фоскарини тоже присылали протестантские книги. Итальянские юристы и богословы активно читали труды Иакова I, спорили о них, ценили их, восхищались ими. Сарпи в январе 1610 г. почтил его титулом «премудрый король» и считал его «идеалом государя»[246]. Сарпи все больше и больше склонялся к протестантизму. Шансы на то, что он создаст в Венеции протестантскую общину, представлялись очень высокими, когда 5 октября 1607 г. на него напали и нанесли ему три удара кинжалом. В организации этого покушения на убийство сенат обвинил папу и иезуитов. Но Сарпи был человеком пера, а не человеком действия. Когда в 1608 г. в Германии образовалась Протестантская уния, Христиан Ангальтский всерьез возмечтал обратить Венецию и сформировать вместе с новым протестантским государством лигу, которая бы господствовала над альпийскими перевалами и всеми военными коммуникациями Габсбургов. Но и его послу Доне, направленному в июле 1608 г., и посланцам Уоттона и «гугенотского папы» Дюплесси-Морне, и Диодати — переводчику Библии на итальянский, и пастору Дэвиду Лику, и всем агитаторам за союз протестантской Венеции с Францией, Англией, Голландией против папы, во имя скорейшего разрушения Вавилона, о котором говорит Апокалипсис, Сарпи отвечал только выражениями симпатии к протестантизму и планами медленного, скрытого, тайного, постепенного его внедрения. Диодати перед своим отъездом в Венецию в октябре 1608 г. писал: «Не думаю, что он когда-нибудь решится наделать шума»[247].
Однако ученик Сарпи, Фульдженцио Миканцио, в пост 1609 г. начал читать проповедь, подготовленную вместе с Беделлом, которая была столь двусмысленна, что, по признанию нунция, точно указать в ней ошибки было трудно. Но нунцию все-таки удалось обнаружить в ней тридцать одно еретическое утверждение. Летом 1609 г. Христиан Ангальтский ради укрепления уз между Светлейшей республикой и Протестантской унией послал в Венецию эмиссара Г. Б. Ленка. Ленк беседовал с Уоттоном, Сарпи, Фульдженцио Миканцио. В марте 1610 г. он был официально признан представителем Протестантской унии. Встал вопрос о передаче командования венецианскими войсками Христиану Ангальтскому, кальвинисту, или же лютеранскому князю.
Но Генриху IV не очень хотелось видеть Венецию протестантской или слишком тесно связанной с протестантами. Он опасался, что, если европейские протестанты получат столь сильное подкрепление, ими будет еще трудней манипулировать. С другой стороны, партии сторонников протестантов в сенате была не очень по вкусу политика Генриха, пытавшегося втянуть Венецию в войну с Габсбургами. Поэтому Генрих IV решил нанести смертельный удар этой партии. Когда письмо Диодати от 8 мая 1609 г. попало в его руки, он переслал его в Венецию, где оно было прочитано при всем сенате. Интриги Сарпи и Фульдженцио Миканцио были разоблачены. Никодемиты в сенате больше не посмели проявлять активность. Сенат запретил Миканцио с 1610 г. продолжать проповеди. Папа Павел V поблагодарил французского короля собственноручным письмом.
Кто осмелится утверждать, что гибкая, тонкая, учитывающая ситуацию и возможности политика, которую проводил Генрих IV, не отвечала лучше всего интересам Франции, а может быть, даже интересам католицизма? Нужно было примирять противоположности и удерживать в равновесии враждебные друг другу силы. Может быть, Генрих был более искренним римским католиком, чем считали «добрые католики». Может быть, в беседе с Ледигьером 17 октября 1609 г. в Фонтенбло он выразил свои сокровенные мысли: «Он (Генрих IV) знал, что люди [протестантской] религии сетуют на то, что в интересах короля желать их обращения; но он отвечал, что может обладать по меньшей мере такой же свободой, как пасторы и прочие [приверженцы] так называемой реформатской религии, каковые все дни желают, чтобы католики обратились в их религию. Что как король и как частный человек он имеет два желания: как частный человек он желает, чтобы во всем государстве была лишь одна религия; как король он желает того же, тем не менее умеет собой управлять и даже использует тех и других там, где нужно…»