Государство — это совершенное общество. Церковь — другое совершенное общество, которое дает верующим все средства для достижения их подлинной цели — вечного спасения. Следовательно, церковь обладает некой юридической властью, ибо, хотя царство Божье не от мира сего, но оно включает в себя реальных людей, живущих в этом мире, которыми надо руководить в их поисках спасения. Церковь обладает только духовной юрисдикцией. Речь не идет о соединении двух юрисдикций, духовной и мирской, в руках одного человека, будь то папа или король. Король обязан следовать советам духовенства, защищать его и помогать в исполнении его задач. Он никогда не должен узурпировать функции клира. Во имя спасения каждой души церковь вправе советовать, руководить, задавать вопросы. В случае безнравственного поведения монарха, явной тирании, возмутительных действий, наносящих ущерб верующим, церковь обладает правом принуждения. Обнаружив ересь, церковь может дойти и до смещения короля. После низложения бывший король может быть убит любым из своих подданных.
Власть церкви осуществляет верховный понтифик. В духовном отношении он имеет приоритет над особами светских королей и князей. Верховный понтифик выше королей и в качестве светской власти, притом что светская власть королей суверенна. Он может потребовать от короля какого-либо действия, помешать ему либо оказать поддержку. Верховный понтифик может поучать христианских государей своими наставлениями и принуждать своими санкциями, вплоть до низложения[332].
Этот трактат оказал очень глубокое воздействие на умы. Король Испании Филипп III в послании от 4 сентября 1613 г. поблагодарил автора и тепло поздравил его. Папа своим бреве от 10 сентября принял это сочинение под свое покровительство (parrainage). В Лондоне Иаков I, выйдя из себя, велел сжечь эту книгу рукой палача. В январе 1614 г. он потребовал от Мадрида покарать автора. Филипп III отказал ему. В Париже парламент продолжил чистки. После книги Беллармино он осудил «Декларативное письмо» отца Котона, затем, в 1611 г., — «Спор с англиканцами о власти королей и понтификов» Бекануса, «Священнослужителя против суждения короля Британии» Каспара Шоппе, в 1613 г. — защитительное сочинение отца Ришеома «Категорическое рассмотрение антикотоновского пасквиля». По ходатайству генерального адвоката Сервена и несмотря на протест канцлера де Силлери парламент 26 июня 1614 г. осудил «Защиту веры» Суареса, как возмутительную и соблазнительную книгу, на сожжение рукой палача. Парижских иезуитов призвали публично покаяться. Папа Павел V рассердился. Он осудил решение парламента, поскольку речь шла о вопросах веры, не входящих в компетенцию парламента, и тот напрасно заклеймил ортодоксальное учение. Папский нунций в Париже сделал по этому поводу представление. Королевская декларация от 22 октября 1614 г. уточнила, что «означенный приговор и исполнение оного не были направлены на нанесение какого-либо ущерба авторитету Святого престола». Постановлением от 17 декабря 1614 г. Королевский совет приостановил исполнение приговора парламента в отношении книги Суареса. Таким образом, в период, когда избирались, собирались и приступали к работе Генеральные штаты, современники переживали острейший конфликт между священством и мирскими владыками, между духовной и светской властью, усугубившийся вследствие убийства Генриха IV.
Гугеноты смеялись над этими баталиями и подчеркивали свою безупречную преданность королю как абсолютному суверену. В конце июня 1610 г., когда виднейшие сеньоры, губернаторы и коменданты крепостей, принадлежащих приверженцам так называемой реформатской религии, прибыли в Париж, чтобы принести клятву верности королю и королеве, г-н д’Обиньи, губернатор города Майезе в Пуату и сподвижник Генриха IV, сказал в Королевском совете, «что они принадлежат к религии, в которой, как и во многих других, ни папа, ни кардинал, ни прелат, ни епископ, ни какое-либо иное лицо не может освободить их от природного подчинения и повиновения, каковым они обязаны своим королям и суверенным государям и каковое признают законным и абсолютно надлежащим, согласно воле и слову Господню…». Один протестант из Дофине, про которого говорили, что он пастор, опершись на колпак камина в палате Совета, повел себя так, словно хотел возбудить процесс против иезуитов в присутствии отца Котона, «сказав, что писания некоторых лиц в наши дни, кои поносили законную власть и суверенное верховенство наших королей, дабы подчинить ее власти чисто духовной, каковая должна только смотреть и надзирать, повлекли за собой кончину сего великого государя и повлекли бы еще неведомо что, когда б не отдали приказа их пресечь». Непосредственное божественное происхождение королевской власти, абсолютная суверенность короля, его безусловная независимость в сфере мирского стали официальной доктриной протестантской общины. Синод реформатских церквей Франции, собравшийся в Витре в 1617 г., адресовал Людовику XIII следующее: «Наша религия… учит нас, что следует подчиняться высшим властям и что противиться им значит противиться Божьему установлению, каковое, как нам ведомо, вознесло Вас и возвело на трон, возложило венец на Вашу голову и вручило Вам скипетр»[333].
Однако принцы, получившие щедрые дары, но не насытившиеся, не успокаивались и добились созыва Генеральных штатов. Майенн, глава Лиги, умер в октябре 1611 г., граф де Суассон — 1 ноября 1612 г. Герцог де Гиз и герцог д’Эпернон были в ссоре с принцами. Но Генрих II Конде, первый принц крови Франции, новый герцог Майеннский, герцоги Неверский, Буйонский, Лонгвиль покинули двор и собрались в Мезьере, сделав вид, что собираются восстать против тиранического правления. Конде издал 19 февраля 1614 г. манифест с целью объединить вокруг себя дворян и чиновников. После попытки провести реформу чиновникам снова вернули ежегодный сбор, или полетту, на условиях Генриха IV. Ежегодный сбор привел к повышению цен; поскольку считалось, что он делает должности наследственными и тем самым закрывает доступ к ним для дворянства шпаги, гнев которого разжигал Конде: «На все судебные и финансовые должности цены стали непомерными; вознаграждения для добродетели более нет, ибо всю власть присвоили себе фавор, связи, родство и деньги. Дворянство… ныне… отстранено от судебных и финансовых должностей из-за безденежья…». Но, с другой стороны, Конде вступался за парламент. Он сетовал, «что парламентам помешали свободно отправлять их обязанности». Он обещал им вернуть старинную свободу. Он требовал от королевы «поддерживать и хранить верховные суды королевства, чтобы они свободно и в полной мере осуществляли свою деятельность, и впредь не допускать, чтобы их достоинство и власть были бы ослаблены или принижены». Конде отписал парламентам Парижа, Бордо, Руана. Однако последние были удовлетворены возвращением ежегодного сбора на прежних условиях. И они пока сохранили верность королю[334]. Тем не менее мятежные принцы собирали войска. Регентша вела переговоры. Ее посланцы 15 мая 1614 г. в Сен-Мену подписали с принцами договор: Генеральные штаты будут созваны. 7 июня 1614 г. были разосланы послания о созыве Генеральных штатов в Сансе на 10 сентября.
Поскольку герцог Вандомский поднял мятеж в своем губернаторстве Бретань, в июле 1614 г. «регентша решила показать короля королевству и лично отправиться умиротворять западные провинции». Появление юного короля верхом, в качестве военачальника, возбуждало в народе рвение и энтузиазм. «Амбуаз, который уступили Конде, преподнес ключи Людовику XIII. Протестанты, в знак подчиненности и уважения, при его въезде в крепости выводили из них гарнизоны. Ла-Рошель просила его о посещении, уверяя, что он не узрит более преданного города». Вандом прибыл в Нант для изъявления покорности. Людовик XIII вернулся в Париж 16 сентября. 2 октября он направился в парламент и объявил там о своем совершеннолетии, поскольку ему пошел четырнадцатый год, согласно обычаям Франции и основному закону монархии, оставляя тем не менее бразды правления матери. Поскольку король стал совершеннолетним и регентство прекратилось, принцы крови уже могли претендовать лишь на ту реальную причастность к власти, какую соблаговолит им предоставить суверен. Выборы депутатов Генеральных штатов, прошедшие под впечатлением триумфального шествия юного Людовика XIII, оказались по большей части не в пользу партии принцев. Поэтому Мария Медичи грамотами от 4 октября перевела Штаты в Париж. 27 октября 1614 г. в Бурбонском отеле состоялось торжественное заседание по случаю открытия Генеральных штатов. Вопреки надеждам принцев Генеральные штаты укрепят суверенитет короля в обстановке самого яростного столкновения сословий, какое только можно вообразить.
Король созывал именитых людей (notables) из трех сословий — дворянства, духовенства, третьего сословия, чтобы выслушать их претензии, жалобы и наказы. Под претензиями (remontrances) имелись в виду смиренные прошения, с какими подданный обращается к своему королю, прося его подумать о недочетах или последствиях какого-либо из его эдиктов или повелений. Штатам предстояло выразить свое мнение об общественном благе, о политических делах королевства, о «руководстве юстицией, полицией и финансами», об искоренении злоупотреблений, о благе сословий, об облегчении положения народа и указать, какие средства они сочли бы за благо применить. Но их роль была чисто совещательной. Она вытекала из их любви прежде всего к королю, к благу королевства, к благу подданных суверена и из преданного служения им. В общем, делегаты должны были выполнять функции Совета. Когда двор счел бы, что получил достаточно сведений, им можно было дальше не заседать. Но, чтобы разойтись, им следовало дождаться королевского приказа о роспуске. Впрочем, они не могли добиваться, чтобы их признали в качестве депутатов. Они были советниками короля, а не представителями нации[335]