Маршал покачал головой, появившись в дверях кухни.
— Совсем? — Спросила Николетта уже на улице.
— Совсем. Виола рассказала вам что-нибудь интересное?
— Она увидела Дечио с Бритни и рассказала дочери, не называя женщину. чтобы Камилла совсем не отчаялась. А кузен Нино, хорошо знающий обоих, уверял меня, что никакого романа не было. И я не знаю, кому верить. А что, если это все-таки Бритни? Если она вышла замуж за Микеле, чтобы быть ближе к Дечио, это ненормально и похоже на одержимость. Разве она не становится подозреваемой?
— Дорогая синьора, вы каждый раз убедительно рассказываете мне, кто убил Дечио, и на следующий день приходите с новой идеей! Поверьте, синьора, мы отслеживаем и другие версии. По-моему, вам пора отвлечься и готовиться
к Рождеству.
— Но…
— Но я хочу привести вам маленький пример. Любую ситуацию можно развернуть совершенно по-другому.
— Вы о чем?
— Дечио изменял Камилле с Бритни, жена забеременела, он бросил Бритни и любовница убила его, так?
— Звучит правдоподобно, — осторожно сказала Николетта.
— А теперь представьте, что Камилла забеременела, но Дечио понял, что любит Бритни и бросил Камиллу. Кто тогда вероятный убийца?
Николетта замерла. — С чего вы взяли?
— Вы же знаете о Луке, любовнике Камиллы?
Николетта зажмурилась.
— Я так и думал.
— Как вы узнали?
— Гораздо интереснее, как узнали вы и почему мне не сказали. Вы знали, что среди многочисленных работ Луки- садоводство? И он в этом хорош, прекрасно разбирается в растениях. Одна из его клиенток- синьора Лионетти из Кастельмедзано. У нее прекрасный сад. Угадаете, что там растет?
— Аконит, — прошептала Николетта.
Карабинер кивнул.
— Но как вы узнали? В наше время его почти никто не выращивает!
— Детективная работа. Которой мы занимаемся пока вы тасуете колоду из трех подозреваемых.
Николетта надулась.
— Но я должен вас поблагодарить. Помните, вы сказали, что люди выращивают аконит из-за красивых листьев? Я сделал звонки в местные питомники и получил список заядлых цветоводов.
— И все-таки у Микеле мотив сильнее. Фирма могла рухнуть.
— И Камилла тоже потеряла бы все. А так фирма на плаву, изменщика-мужа больше нет. Они могли сделать это вместе, Камилла и Лука.
— Но как вы узнали, что они любовники?
— Вы только что это подтвердили. Все, что я знал — они близкие друзья. На самом деле я не был уверен.
— Вы меня спровоцировали!
Карабинер мило улыбнулся.
Николетта развернулась и пошла прочь, стараясь держать спину как можно прямее.
— Спасибо! — Крикнул ей вслед карабинер. Но в его голосе слышался смех и женщина не обернулась.
Глава 9
От обиды хотелось плакать. Новая прическа, новый облик, новая Николетта с гордо поднятой головой… оказались никому не нужны.
Она подумала… поверила, что карабинер, недавно приехавший в их маленькую деревню, обратил на нее внимание. Но это же смешно! Никто никогда не обращал внимание на серую мышку Николетту. Поэтому у нее нет ни семьи, ни детей, никого нет на старости лет, кроме Пенелопы. И тут она заплакала, не в силах больше сдерживаться. Ветер сухими иголками колол ее щеки, больно ударял по лицу снежными пощечинами. Она совсем забыла, что к Пенелопе придут сегодня дети, внуки и правнуки, и все сядут за большим столом в гостиной, не зря маэстра с раннего утра колдовала у плиты. Вся ее большая семья…
А она… она им никто, просто приживалка. Вернись она сейчас домой, все будут улыбаться, подкладывать еду ей на тарелку, но она ведь знает, что чужая! Зачем она совершила ту ошибку? Зачем продала свою убогую квартирку и переехала к Пенелопе? Там, в панельном доме на окраине деревни, не было надежды, все было уныло, но ясно и размерено. А ей захотелось тепла, захотелось выращивать травы в саду Пенелопы, пить с маэстрой кофе на террасе с видом на деревню, говорить обо всем на свете и даже ругаться. И она даже чуть не поверила, что немолодой карабинер, с таким аппетитом уминавший лимонный пирог, заинтересовался ею, Николеттой…
Надо вытереть слезы и зайти куда-то в кафе, попить кофе, посидеть до вечера, когда она займет свой прилавок на рождественском рынке. А к ночи родственники маэстры разойдутся и она вернется домой и все будет как раньше — иллюзия тепла и семьи. Но слезы никак не хотели высыхать, они лились и лились, как будто вместе со слезами выходили все неурядицы, обиды и неприятности, накопившиеся за всю жизнь.
Николетта шла, не разбирая дороги, поскользнулась, врезалась в кого-то, буркнула «scusate». Но ее крепко схватили и не отпускали, пока она не подняла голову и перед глазами не возник размытый слезами образ Сирены, хозяйки местной локанды, сестры Пенелопы и… знаменитой местной ведьмы.
Что за странные имена, спросите вы? А все очень просто.
Давным-давно жила в Пьетрапертозе Тереза, женщина, не похожая на других. Пока другие врастали корнями в свою землю и даже в столицу региона выезжали за всю жизнь не больше двух раз, а то и ни разу, Терезу манили дальние страны и путешествия. Удивив деревню, Тереза сумела сделать мечту реальностью. Она объехала весь мир, а дочерей назвала в честь «Одиссеи» Гомера, отдав дань и греческим корням этой земли, и любви к странствиям. Терезы давно нет в живых, и дочери не молоды — Пенелопе под девяносто, Сирене скоро восемьдесят. Мамина любовь к странствиям передалась младшей дочери необычным образом: она превратила семейный дом в локанду и принимает туристов со всего мира. Пусть у Сирены нет возможности увидеть мир, зато мир теперь приходит к ней.
Увлеченная странствиями, Тереза оставляла дочерей с бабушкой, и Дар — во многих луканских семьях есть кто-то, обладающий Даром — перешел к младшей внучке. Видимо, старшая — Пенелопа оказалась слишком серьезной, поглощенной науками, и все досталось младшей, романтичной Сирене. К ней и шли из деревень, Пьетрапертоза и Кастельмедзано, кому головную боль вылечить, кому желчные колики снять, а кому и от несчастной любви избавиться.
Дон Фабрицио, священник из местной церкви, закрывал на это глаза. Он сам был луканцем и прекрасно знал, что магия — естественная часть этой земли и людей, а когда приезжие упрекали, всегда цитировал писание:
«При сем Иоанн сказал: Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо, кто не против вас, тот за вас.»
Луканская магия со временем стала неразрывно связана с Христианством, не зря магические формулы передавались лишь в волшебную ночь Рождества, а все луканские женщины регулярно посещали мессу.
Но Сирена… ох уж эта Сирена! Никто из местных ведьм не мог с ней сравниться. Одним прикосновением руки она заставляла работать сломанные механизмы, одного взгляда черных глаз было достаточно, чтобы человек как на духу выкладывал все сокровенные мысли. И не было беды, которую не развела бы руками и заклинаниями Сирена Авильянези.
Вот и Николетта не устояла, пошла, как овечка на заклание, в теплую локанду, к горящему камину и бодрящему кофе, и выложила, как на духу, все свои страхи и обиды.
— Глупая какая, — фыркнула Сирена. — Это с чего ты не член семьи? Всем давно ясно, что вы с Пенелопой как сестры. Да ты ей ближе, чем я, Николетта Денизи. Так что гони глупые мысли прочь. Как машины на дороге! Вот представь, много машин едет туда-сюда, но это не машины, это твои напрасные мысли. Вот и пусть едут и не возвращаются. А еще раз заедут- так ты смотри на них со стороны. Пусть себе суетятся, ты здесь не причем, ты к ним никакого отношения не имеешь. Они покатаются туда-сюда, да и сгинут.
Николетта хлюпнула носом, но вдруг представила свои мысли — машинки, туда-сюда, туда-сюда. И непроизвольно улыбнулась.
А Сирена продолжала свою песню, не зря, ох, не зря не могли устоять моряки перед пением сирены…
— А на карабинера не обижайся. — Николетта вспыхнула, неужели она и про маршала Брандолини все выложила, даже не заметила? Стыд-то какой! — Не обижайся, человек свою работу делает. И симпатия к тебе тут совсем не причем. Вот сделает работу, тогда и о симпатии подумает. Не беги вперед телеги, Николетта Денизи.
Стало так легко на душе… и Николетта, уписывая за обе щеки запеканку с рикоттой и брокколи, рассказала Сирене обо всех своих сомнениях в поиске убийцы.
Замолчала Сирена, задумалась. Еще темнее, еще глубже стали глаза луканской ведьмы.
— А зайди-как ты к Джермано.
— К Джермано? — Вздрогнула Николетта. — Зачем?
Джермано был личностью в деревне известной, а скорее неизвестной. Кажется, он существовал всегда. Никто точно не знал, сколько ему лет, откуда он взялся в деревне и кем были его родители. Волонтеры приходили к нему, чтобы помочь с покупками. Раз в месяц его навещала медсестра. Никто толком не смог бы описать, как он выглядит, видели лишь темную фигуру, закутанную в плащ, в надвинутой на глаза шляпе в любое время года.
В деревне даже шептались, что на самом деле синьора Джермано не существует, его место занимают разные люди. Кто-то говорил, что под его личностью скрываются опасные мафиози из соседней Калабрии, кто-то уверял, что Джермано — древний вампир, тысячу лет живущий в этом месте. Но все понимали, что это лишь будоражащие слухи, ведь волонтеры, а тем более медсестра, знали бы, окажись на месте пациента другой человек. Но волонтеры и медсестры часто менялись, так что сплетни затухали, а потом разгорались вновь. Николетта пыталась вспомнить, сколько лет она знает Джермано. Казалось, что он сидел в своем доме и тогда, когда она была маленькой девочкой.
— Но причем тут Джермано?
— Где стоит его дом?
— Напротив фитнес клуба Бритни…
— Билильды.
— Что?
— Напротив фитнес-клуба Билильды.
— Она же Бритни!
— А ты бы хотела жить с именем Билильда?