Первоприсутствующий: Более нужды в спрошенных свидетелях стороны не имеют?
Товарищ прокурора: Я бы просил оставить свидетельницу Смелкову, а относительно других я ничего не имею.
Первоприсутствующий: Все допрошенные свидетели могут удалиться и более не возвращаться, кроме свидетельницы Смелковой, которую прошу явиться завтра к 10 часам утра. Затем я хочу пригласить стороны, ввиду того что предстоит чтение множества протоколов обысков и осмотров, а также осмотр значительного числа вещественных доказательств, представить письменные указания перед открытием завтрашнего заседания относительно тех актов и бумаг, о прочтении которых они намерены просить Особое присутствие, а также указать те вещественные доказательства, осмотреть которые они желают. Это в значительной степени облегчит суд и будет способствовать более правильному разъяснению дела. Я приглашаю к этому стороны, если они на это согласны.
Товарищ прокурора: Обвинение не преминет исполнить это требование. Защитники также изъявили согласие.
Затем в 11 часов 20 минут пополудни первоприсутствующий объявил перерыв заседания до 11 часов утра следующего дня.
Здание Окружного суда на Литейном проспекте в Петербурге, где проходил процесс
Заседание 27 марта
По открытии заседания (в 11 час[ов] утра) первоприсутствующий объявил, что вследствие сделанного им во вчерашнем заседании предложения сторонам представить письменные заявления о тех документах и протоколах, на которые они считают необходимым ссылаться в заключительных прениях, прокурор и защитники представили таковые заявления. При этом первоприсутствующий прочел представленные заявления, заключающие в себе перечень различных протоколов и документов.
Подсудимый Желябов: Могу ли я просить о прочтении некоторых моих показаний, на которых г-н прокурор основывает свои выводы о моих отношениях к Рысакову? Так, я просил бы прочитать в подлиннике мое заявление от 2 марта и некоторые из протоколов, содержащих в себе мои показания, на которые ссылается прокурор в обвинительном акте, передавая их содержание неверно.
Первоприсутствующий: Я сперва предложу г-дам защитникам вопрос, не имеют ли они чего-нибудь против просьбы г-на прокурора о предоставлении ему права ссылаться на указанные им документы и протоколы.
Защита заявила, что она никаких возражений не имеет.
Товарищ прокурора: Я тоже ничего не имею против подобных же просьб, заявленных защитой. Что же касается до заявления подсудимого Желябова, то я нахожу, что закон не запрещает прочтения показаний, данных подсудимым, по его о том ходатайству, хотя надобности в прочтении показаний Желябова не вижу, так как подсудимый находится здесь налицо, давал уже пространные показания на суде и имеет право давать их во время судебного следствия, так что он может восстановить все те неверности, которые будто бы допущены при изложении его показаний в обвинительном акте, составляющем только программу обвинения, подлежащую проверке на суде. Наконец, относительно заявления, поданного Желябовым 2 марта прокурору палаты, я должен сказать, что оно приобщено к делу в качестве вещественного доказательства, о чем и составлен особый протокол, а потому я не возражаю против прочтения его или того протокола осмотра, в котором оно изложено целиком.
Первоприсутствующий (по совещании): Особое присутствие Правительствующего сената, выслушав заявление сторон и заключение г-на прокурора, определяет на основании 687-й ст. Уст. уголовного суда разрешить сторонам как во время судебного следствия, так и в прениях ссылаться на указанные ими протоколы и документы. Протоколы же, заключающие в себе показания подсудимого Желябова, данные им при дознании, а равно и поданное им 2 марта заявление, как не принадлежащие к числу документов, чтение которых допускается на суде, не читать. Подсудимый Желябов! Вы будете иметь возможность указать во время суда на те неправильности, которые вы замечаете в обвинительном акте.
Затем продолжался допрос свидетелей.
Введен свидетель отставной рядовой Булатов.
Первоприсутствующий: Вы были дворником дома № 27 по Троицкому переулку?
Свид[етель] Булатов: Точно так.
– Посмотрите на скамью подсудимых и скажите, не проживал ли кто-нибудь из них в вашем доме?
– Вот эта (указывает на подсудимую Гельфман).
– Когда она к вам переехала?
– 15 сентября. После того как они переехали, я несколько дней спустя спросил: «Где ваш супруг служит?» Они отвечали: на железной дороге. Потом я заметил, что действительно он туда ходит – из ворот выходит налево, а она куда-то направо уходила.
На вопросы товарища прокурора свидетель Булатов объяснил, что подсудимая Гельфман жила у них не одна, а с Андреем Ивановичем Николаевым, про которого она говорила, что это ее муж; выехали они из дому 16 февраля.
Товарищ прокурора: В одно время они переехали?
Булатов: Нет, муж несколько дней раньше уехал, как она говорила, в Москву. Оттуда она получила от мужа письмо, что его родители здоровьем ненадежны, так что он не приедет сюда обратно и придется ей к нему ехать.
– Что же, после того перевозили куда-нибудь мебель?
– Купец какой-то приходил покупать. 15-го числа он приехал с двумя лошадьми, но уехал порожний. Я спрашиваю: «Что же вы, не сошлись, верно?» Да, говорит, она просила завтра приехать. Потом 16-го числа он приехал с теми же лошадьми и теми же извозчиками и взял мебель. Я спросил: почем купил? Он сказал, что за 56 рублей.
– Так что у нее не осталось вещей, а только один чемодан, и с ним она уехала?
– Да.
– Много ходило к ней гостей?
– Никого не замечал.
– В котором этаже была квартира?
– В шестом.
– Окна выходили на улицу?
– Нет, во двор, против ворот.
– Так что с улицы ни одного окна не видно?
– Нет, не видно. Только когда в ворота войдешь, так одно окно будет видно.
– В этом окне была опущена занавеска наполовину?
– Нет, не замечал.
Введен свидетель Смородин (дворник дома № 5 по Тележной улице).
Первоприсутствующий: Кто проживал у вас в доме, в квартире № 5?
Свид[етель] Смородин: Иван Петров Навроцкий с женой… вот эта, третья отсюда (указывает на подсудимую Гельфман). Жили они у нас совсем мирно, и ничего я за ними не замечал.
Товарищ прокурора: Когда они переехали к вам?
Смородин: Около 26 февраля.
– А в домовой книге они были помечены прибывшими раньше?
– Когда я взял у Навроцкого паспорт, то он обещал дать переходные листки, но потом их не представил. Я ввел их в книгу, а числа не поставил. У нас постоянно полагается так.
– Кто приходил нанимать квартиру: сам Навроцкий или его жена?
– Квартиру смотрел он один.
– А когда вы увидали его жену? Когда они вместе переехали?
– Да, когда вместе.
– Они без мебели нанимали квартиру?
– Без мебели; свою привезли.
– Когда они у вас жили, в течение двух недель, много народа к ним ходило?
– Они не две недели жили, а меньше, неделю только. Народа у них я никого не видал. Только раз как-то один господин спросил, тут ли живет Навроцкий. Тогда у меня была работа, и я не мог заметить его личности.
Свид[етель] крестьянин Сергеев (дворник дома № 5 по Тележной улице): Я спал. Приходит околоточный и разбудил меня. Пошли в квартиру № 5. Потом полиция пришла, помощник пристава и все. Взошли наверх. Дворник позвонил. Подошел человек к дверям и опять отошел от дверей. Потом опять пришел. Опрашивали его. Потом дверь ломать начали. Стали ломать – слышим: выстрел. Начали стрелять, а мы дверь ломать. Прошла эта стрельба, через несколько времени женщина выходит, вот эта самая (указывая на подсудимую Гельфман). Выходит она и говорит: «Помогите, я сдаюсь». Начали осматривать. Она и говорит: «Тут есть опасное место, опасные вещи». Потом стали обыскивать и все описали.
Товарищ прокурора: А что сделалось с человеком, который назывался ее мужем?
Сергеев: Когда мы пришли туда, он уже лежал на полу, в крови; застрелился он.
– Это Фесенко-Навроцкий?
– Да, так точно.
– А что было на другой день, 3 марта утром, когда в квартире оставалась полиция и пришел человек?
– Послал меня помощник пристава за папиросками. Я побежал вниз, встречается мне на лестнице один молодой человек, вот этот самый (указывает на подсудимого Михайлова); спрашивает он 12-й номер: кучера видеть. Мне был дан приказ: если кто придет, в квартиру ввести. Я и говорю: «Пожалуйте, старший дворник наверху покажет». Подошел городовой. Человек этот хотел вниз сдаться, а его представили наверх. Потом я опять побежал за папиросками. Прихожу с папиросками. Молодой человек сидит в прихожей около дверей. Я папироски подал. Потом сейчас помощник пристава сказывает: «Его нужно обыскать». Начали его обыскивать. Он что-то выложил. Потом с него шубу стали снимать. Как стали шубу снимать, он револьвер из рукава или кармана вынул. Кто-то заметил, что он револьвер вытащил, и прямо взял за руку этого человека. Держите, говорит, его, а он и начал стрелять, помощника пристава Слуцкого и городового ранил и все шесть патронов выпустил.
Подс[удимая] Гельфман: Я желаю объяснить, что когда я открыла дверь, то просила только, чтобы позвали доктора, который мог бы подать помощь.
Прис[яжный] пов[еренный] Хартулари: У вас 12-й нумер существует?
Сергеев: Это пустая квартира, и кто там жил раньше, я не знаю, потому что в этом доме я недавно живу.
– Когда вы встретили этого человека на лестнице, он на предложение идти наверх не отказывался?
– Нет, ничего. Он только хотел назад сдаться, вниз идти хотел. Потом, как городовой подошел, мы сейчас вверх его преспокойно взяли. Тут он уж не упрямился.
– Он не пытался бежать?
– Не могу этого сказать.
– Сколько времени прошло до возвращения вашего назад, когда его стали обыскивать?