Короче говоря, вся постхрущевская парадигма Советской истории, которую мы здесь называем, краткости ради, «антисталинской» системой взглядов или, проще, «антисталинской парадигмой», находится под угрозой из-за расследования дела об убийстве Кирова, при этом некоторые из ее опорных «фактов» сомнительны и не внушают доверия. Это вызвало бы переоценку одной из крупных исторических фигур 20-го столетия, Иосифа Сталина, и, следовательно, всей истории Советского Союза, в которой Сталин и период его власти являются очень важной частью.
Перемена парадигмы такого масштаба поколебала бы любую академическую дисциплину. Можно утверждать, что особенно угрожающим это было бы в такой явно политически перегруженной области, как исследование коммунизма, жизненно-важной частью которого неизбежно является Советская история. Наверно, неудивительно, что немногие ученые желают столкнуться лицом к лицу с перспективой отстаивать такие изменения. Как мы утверждаем в настоящем исследовании, в своем «Введении» Лено уверяет своих читателей в том, что он непреклонный антикоммунист и антисталинист, несмотря на то, что он и делает вывод, что в этом конкретном случае Сталин невиновен, поскольку не отдавал приказа убить Кирова.
То, что Лено почувствовал необходимость опубликовать то, что можно было бы назвать заявлением о его «политической надежности» только потому, что он пришел к выводу, что совокупность улик показывают, что Сталин не совершал определенного преступления, в котором его подозревали другие, и несмотря на то что и Советский режим под руководством Горбачева, и Российское правительство с тех пор согласны в этой оценке, свидетельствует о напряженной политической и моральной атмосфере, окружающей практически любой вопрос истории сталинского периода.
Дело об убийстве Кирова — это одна из небольшого числа кардинальных и, таким образом, «актуальных» проблем в Советской истории. Среди других таких проблем: Московские процессы, «Большой террор» (известный также под более точным названием «Ежовщины») и «Закрытый доклад» Никиты Хрущева перед XX партсъездом в 1956 г. Все эти события неразрывным образом связаны с «делом Кирова».
Конечно, есть и другие важные события в Советской истории этого периода, такие как коллективизация, голод 1932–1933 гг., Пакт Молотова-Риббентропа и бойня в Катынском лесу, которые не связаны с делом Кирова, за исключением того момента, насколько все они касаются сталинского руководства. И тем не менее убийство Кирова является фундаментальным для нашего понимания как элитарной, так и массовой политики 1930-х годов в СССР и фактически судьбы самого социализма.
Мнение, что Киров был убит «убийцей-одиночкой» и, следовательно, Сталин ложно обвинил всех остальных из тех, кого обвинили в соучастии и заговоре, является фундаментальной частью антисталинской системы взглядов. Это, в свою очередь, означает, что многие люди — некоторые из них влиятельные в науке и даже в политике и средствах массовой информации — будут недовольны любыми исследованиями, которые усомнятся в этой системе взглядов, невзирая на доказательную базу таких исследований. Историческая легитимность не только России, но и других постсоветских государств строится на очернении сталинского периода и на определенных основных событиях, на которые ссылаются, чтобы оправдывать это очернение. Идеология антикоммунизма, всегда восторженно поддерживаемая по очевидным причинам мощными капиталистическими силами, также связана с очень отрицательной трактовкой всякого рода коммунизма, особенно сталинского.
Поэтому неудивительно, что ученые остерегаются делать выводы, которые окажутся непопулярными в важных кругах. Могущественные научная, экономическая и политическая элиты, элита средств массовой информации и другие влиятельные элиты решительно настроены поддерживать негативные исторические представления о Сталине и Советском Союзе его эпохи. В то же время нет соответствующих влиятельных заинтересованных людей, который могли бы спокойно, а тем более благосклонно рассмотреть более положительные трактовки. Очевидно, что нет влиятельных заинтересованных групп, которые поддержали бы объективное исследование, чтобы узнать правду с помощью лучшей методики, «а там уж как получится».
При рассмотрении с этой точки зрения возможно менее удивительно, чем это могло бы быть в противном случае, что до настоящего исследования ни один ученый никогда не подходил к данным первоисточникам в деле по убийству Кирова объективно и не решал это дело, словно это была просто еще одна историческая, хотя и захватывающая, задача. Каковы бы ни были их причины, но ни Кирилина, ни Лено не сделали этого. Улик, которые они сами приводят, — не говоря уже об очень большом количестве данных из первоисточников, которые им бесспорно известны, но которые они просто опустили, — достаточно для доказательства того, что их выводы неправильны. На основании этих доказательств просто не может быть никаких сомнений, что Киров был убит в результате заговора подпольных террористов-зиновьевцев.
Наш анализ. Данное исследование начинается с подробного обзора двух самых недавних научных исследований дела Кирова — Кирилиной и Лено. Эти две книги также единственные, авторы которых получили допуск к многим первоисточникам и обращаются к ним. Ни одно исследование дела Кирова до Кирилиной не могло воспользоваться первоисточниками, которые были обнародованы после распада Советского Союза в 1991 г.
Мы посвящаем гораздо больше внимания исследованию Лено 2010 г., потому что оно все-таки новее, а, кроме того, гораздо полнее. Лено переводит целиком или обычно частично большое количество важных исходных документов. Лено также откровенно обращается к книге Кирилиной. Его исследование — самое свежее и наиболее авторитетное исследование убийства Кирова на сегодняшний день. Как мы покажем, исследование Лено характери-зуется с очень серьезными изъянами. Тем не менее, из-за беспрецедентного доступа Лено к материалам-первоисточникам и исключительному объему его исследования любой пересмотр убийства Кирова нужно начинать с подробной критики версии Лено. Мы посвящаем ему несколько глав.
Мы подробно исследуем ряд особенно важных первоисточников. Некоторые, такие как первый допрос Николаева, также рассматриваются как Кирилиной, так и Лено. Другие, такие как статья Генриха Люшкова в апрельском номере японского журнала «Кайдзо» 1939 г., исследует лишь Лено. Мы, кроме этого, изучаем третью многочисленную группу очень важных доказательных документов, которые являются важным свидетельством в убийстве Кирова и тем не менее были полностью проигнорированы Кирилиной и Лено, хотя они знали или, по крайней мере, должны были знать о них.
В заключительной главе мы рассказываем в общих чертах то, что мы считаем главными выводами и следствиями нашего исследования — что версия об убийстве Кирова, постепенно раскрытая на процессах декабря 1934 г. — января 1935 г., на допросах по Кремлевскому делу (в этом случае у нас нет судебных протоколов) и досудебных и судебных материалах Московских «показательных судов» 1936, 1937 и 1938 гг. в основном правдива. Заговоры, на которые ссылались на этих процессах, действительно существовали, и убийство Кирова было одним из проявлений этих заговоров. Этот вывод диаметрально противоположен единодушному мнению ученых со времен хрущевской эпохи как внутри, так и за пределами СССР/России.
Мы сознаем, что этот вывод будет крайне неприятен, даже неприемлем для некоторых ученых в сильно политизированных областях Советской и коммунистической истории. Тем не менее при том документальном материале, который мы имеем, это единственно возможный объективный вывод.
Данное исследование убийства Кирова — одно из ряда недавних исследований, заключения которых стремятся опровергнуть «антисталинскую» систему взглядов исключительно на доказательной основе. Мы делаем вывод, что новая история Советского Союза в эпоху Сталина, разительно отличающаяся от версии, имеющей хождение с хрущевской эпохи, сейчас заменяет «антисталинскую» парадигму исключительно на основании фактических доказательств.
Глава 1. Книга Кирилиной
В своей вводной главе Лено заявляет, что он «больше всего обязан Алле Кирилиной, наиболее компетентному ученому в мире по вопросу убийства Кирова» (Л 15). Книга Кирилиной называлась «Рикошет» — этим названием она хотела сказать, что хотя Николаев был «убийцей-одиночкой», но пуля, которая убила Кирова, «срикошетила», убив многих других. Эта книга Кирилиной вошла как третья часть в ее более обширное исследование «Неизвестный Киров», опубликованное в 2001 г. (при цитировании мы будем ссылаться на это издание — как более свежее).
Для наших нынешних целей исследование Кирилиной убийства Кирова и его последствий важно, потому что Лено признает, что он много извлек из него. Мы рассмотрим «Рикошет» Кирилиной с двух точек зрения. Во-первых, мы продемонстрируем, что Кирилина не разрешила — более того, кажется, она даже не попыталась разрешить — вопрос об убийстве Кирова. Во-вторых, мы подчеркнем некоторые важные факты, которые приводит Кирилина и которые опустил или скрыл Лено, а также материалы, которые отсутствуют в гигантском исследовании Лено.
С хрущевской эпохи и особенно с более позднего горбачевского периода официальная точка зрения на убийство Кирова заключается в том, что убийца, Леонид Николаев, был «убийцей-одиночкой». Кирилина, Лено и практически все остальные «главные» ученые, работающие в области истории, приняли эту официозную точку зрения, из которой следует вывод, что Московские процессы были «подделками», а подсудимые — невиновными, несправедливо казненными Сталиным.
Складывается впечатление, что ученые-антикоммунисты приняли эту позицию лишь по идеологическим причинам. В настоящем исследовании мы показываем, что нет абсолютно никаких оснований для такого утверждения, и есть огромное количество улик, его опровергающих.
Кирилина начинает с допущения, едва ли не всеобщего среди большинства историков советского периода, что Московские процессы были судебными инсценировками, «фальсификациями» (К 205). Проблема с этим допущением заключается в том, что оно в основном предопределяет остальную часть исследования Кирилиной. Убийство Кирова играет очень заметную роль во всех трех публичных Московских «показательных» процессах 1936, 1937 и 1938 гг. Если предположить, что Московские процессы были инсценировками суда над невинными людьми, то не может существовать ни одного сообщника или соучастника преступления, совершенного Николаевым. Поскольку никто больше всерьез не верит, что Кирова велел убить Сталин, единственная остающаяся возможность, которую позволяет вышеупомянутое допущение того, что процессы были фальсификациями, состоит в том, что Николаев должен был действовать в одиночку.