Эйра выдохнула, расслабляясь:
– Рада слышать.
– Я сегодня буду шить пару платьев. Хотите что-нибудь конкретное?
Слова Ульвы ее удивили – никто, кроме родителей и Сарен, никогда не делал ничего лично для нее. Все же немного омрачала мысль о том, что ее могут принести в жертву раньше, чем будет готово платье, но она выдавила улыбку.
– Что-нибудь новенькое. Может, даже не платье, а тунику с брюками. А я смастерю вам ответный подарок.
– Ну как отказаться от такого обмена. – Ульва развернулась, чтобы уйти, но помедлила. – Если захотите принять ванну или что-то еще, дайте Кусаву знать, меня кто-нибудь позовет.
– Обещаю. – Эйра сомневалась, что ей до конца дня захочется делать что-то еще, кроме как работать над шкатулкой. Да, выйти на улицу все еще было бы неплохо, но она решила отложить все дела на потом.
Стоило Ульве выйти за порог, как Эйра взяла в руки кусок красного дерева и принялась выводить глубокие узоры по темной поверхности. Сосредоточившись на деле, она не отвлекалась от него, пока пальцы не начало покалывать. Она сжала и разжала ладонь, думая, что это чувство появилось от непрерывной работы, но колючее ощущение поднялось вверх по рукам и разлилось под кожей. По всей длине ее рук начали проклевываться и распускаться белые перья.
Широко распахнув глаза, Эйра заверещала так, что все стекло в комнате лишь чудом не треснуло. Распахнув дверь, в комнату ворвался Кусав, с ужасом уставившийся на нее и на ее меняющиеся руки с отвисшей челюстью.
– Зови Морозко! – закричала она.
Все вокруг кружилось и становилось таким большим, словно сама она стремительно уменьшалась. Опустив глаза вниз, вместо человеческих ног она обнаружила тонкие темно-оранжевые лапы с загнутыми когтями. Ее руки превратились в крылья, все тело покрылось белыми перьями, а при попытке заговорить в комнате было слышно лишь громкое уханье.
Сердце бешено колотилось, ее неистово затрясло. Эйра не знала, что ей делать – она превратилась в настоящую птицу.
Секунду спустя в комнату влетел взлохмаченный Морозко.
– Где она? – прорычал он, не обращая на нее внимания.
Вбежавший следом Кусав остановился рядом с королем.
– Кажется, вон, – сказал он, указывая пальцем на Эйру.
Она снова попыталась заговорить, но у нее вырвалось лишь совиное уханье.
«Да что же происходит?» – подумала она.
– Эйра? – прошептал Морозко, подходя ближе.
«Понятия не имею, что твоя кровь натворила на этот раз, но ты только посмотри на меня. Верни все обратно!»
– Я тебя слышу, – завороженно сказал Морозко, садясь на кровать и жестом отсылая Кусава. – Стой на страже, пока я тебя лично не позову.
Кусав кивнул и оставил их в комнате наедине.
Тяжело дыша, Эйра поймала взгляд короля.
«Не понимаю, как ты можешь меня слышать?»
– Сам не знаю. Лучше расскажи мне, как это вообще получилось.
Она поведала ему, как трудилась над шкатулкой, как ни с того ни с сего начало покалывать руки, как ранее тем днем что-то отозвалось в ней, когда он ее коснулся.
– Это я тоже почувствовал. – Он прикусил губу.
«Дай мне зеркало». Ей нужно было посмотреть на себя и на то, во что она превратилась.
– Какая самовлюбленная птичка, – хмыкнул он.
Видимо, Морозко услышал тот рык, которым она ему мысленно ответила, потому что он взял овальное серебряное зеркало из одного ящика прикроватного столика и протянул ей.
Эйра моргнула, глядя на свое отражение и борясь с рвущимся из клюва воплем. Она была не просто птичкой, она была крупной совой под стать Адаиру – даже сошла бы за его близнеца, только чуть-чуть поменьше размерами.
И всего этого бы не произошло, если бы не Морозко с его кровью.
«Верни меня обратно».
– Не надо на меня так обвиняюще смотреть. Моя магия девушек в животных не обращает.
«Да хоть что-нибудь сделай!» Ее захлестнуло волной страха. А если она останется птицей до конца своих дней, пусть они и так уже были сочтены? Она даже не сможет взять в лапы инструменты и закончить шкатулку. Ей придется сидеть и ждать смерти, не делая абсолютно ничего. Ух, если могла бы, уменьшила бы короля и самого его запихнула в музыкальную шкатулку!
Вихрь синей магии сорвался с пальцев Морозко и щекоткой прошелся по ее коже, но ничего не случилось – она осталась совой.
– Идешь со мной. – Как обычно не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки и вышел за дверь. – Скажи Ксезу, чтобы зашел ко мне немедленно, – приказал он Кусаву.
Эйра молчала, пока король нес ее по коридору, украшенному деревянной резьбой. Когда Морозко остановился у одной из дверей и открыл ее носком сапога, она могла лишь предположить, что это были его покои. На стенах были развешаны стеклянные звери, в углу стоял огромный голубой шкаф, а на широкой кровати лежали одеяла из синего меха. У другой стены стоял аккуратный рабочий стол, рядом с камином.
Раздались тяжелые шаги, и в комнату поспешно вошел Ксезу, запустив руку в темные волосы.
– Она сова, – хмуро сказал Морозко.
Ксезу, задумчиво потирая подбородок, осмотрел Эйру.
– Я так понимаю, ваша магия обратно превратить ее не смогла?
– Я попытался, но нет, не вышло.
«А может, надо было сильнее пытаться», – ядовито подумала Эйра.
– Я свою магию знаю, – нахмурился он еще сильнее.
– Вы ее слышите?
– Да. Скажи спасибо, что ты не слышишь. – За это Эйра попыталась его клюнуть, но он быстро убрал руку подальше от нее.
Ксезу покачал головой и даже позволил себе закатить глаза в ответ на вторую половину сказанного.
– Ледяные оборотни обычно перекидываются по собственному желанию. Возможно, ей нужно просто захотеть.
– Но она не ледяной оборотень, она человек. – Морозко посадил Эйру на кровать, и она с бешено колотящимся сердцем продолжила слушать их странный разговор.
– Видимо, ваша кровь что-то спровоцировала внутри ее.
«А я что сказала», – нараспев подумала Эйра.
Морозко жестом показал Ксезу уходить:
– Будем разбираться. Дай мне подумать, увидимся утром.
Ксезу кивнул и закрыл за собой дверь.
– Похоже, сегодня ночью ты все же спишь в моей постели, – пошутил Морозко, но на этот раз улыбка не отразилась в его глазах.
«Еще чего».
Он наклонил голову:
– Принести тебе клетку, чтобы поставить рядом? Уверен, в погребе найдется одна.
Ее кровь вскипела.
«Хватит козлить. Кровать так кровать. Пока что».
Он сложил меховое одеяло и положил его поверх одной из шелковых подушек, а потом посадил ее сверху.
– Попробуй обратиться. Сосредоточься на том, кем хочешь стать, и позволь телу сделать все остальное за тебя.
Эйра зажмурилась, дрожа, и, сосредоточившись, умоляюще попросила свое тельце откликнуться. Открыв глаза, впрочем, она обнаружила себя все в том же положении, все так же покрытую белыми перьями.
– Ты слишком стараешься, птичка. – Он лег рядом с ней и погладил ее по голове, коснулся ладонью морды. – Поспи пока. У тебя был трудный день. Наберешься сил, а завтра вместе разберемся, как все исправить.
Сложно было спорить с тем, что Эйра жутко устала. Повинуясь его большому пальцу, гладящему ее по перышкам, она закрыла глаза. Невольно становилось интересно, каково бы было лежать в его постели в человечьем обличье. Эту ужасную мысль она немедленно прогнала, прекрасно зная, что ей светило лишь стать очередной девчонкой, которую он потом выбросит… или же жертвой.
Что-то мягкое коснулось лица Эйры, и она разлепила веки, тут же столкнувшись со взглядом ярко-голубых глаз. Ей не стало страшно или даже неловко, но только ровно до того момента, когда она попыталась пошевелить рукой… и обнаружила на ее месте крыло.
– Ты все еще сова. – Морозко поджал губы.
Внутри нее снова вспыхнула паника, набатом повторяющая, что, наверное, она теперь останется птицей навсегда.
«Попробуй еще раз магией?»
Он закрыл глаза, и от него полилось бледно-голубое свечение. Оно проникло под ее кожу, влилось в кровь, и что-то ответно забилось с ним в едином ритме.
Морозко нахмурился:
– Попробуй превратиться вместе со мной.
Сжавшись в комок, она изо всех сил сосредоточилась на попытках покинуть этот чертов облик.
– Ты даже не пытаешься, – проворковал он.
«Еще как пытаюсь, дурак!»
– Нет, не пытаешься. – Он провел пальцем по нижней губе. – Я чувствую что-то внутри тебя. Словно ты тронута магией. Можно приказать своему телу измениться, а можно пытаться заставить его силой. Это тонкая грань.
Магией? Да не могла она носить в себе никакой магии, кроме как той, что была в его крови. Тем не менее она закрыла глаза, пытаясь прикоснуться к своей неведомой силе.
Ничего не произошло, и Морозко вздохнул.
– Давай выйдем на улицу. У меня есть идея. – Она даже ничего сказать еще не успела, как он уже усадил ее к себе на плечо. Она незамедлительно впилась в него когтями, но он даже не поморщился, прогулочным шагом направляясь на улицу, словно никогда в жизни не чувствовал себя расслабленнее.
«Козел».
– Я все слышу, – мурлыкнул он.
Эйра плотно захлопнула клюв и щурилась всю дорогу наружу. Там их встретил сильный ветер, но она почти не почувствовала пронзающего холода.
«И что мы тут забыли?» – спросила она, когда он подошел к лесной опушке с небольшими рядами тощих деревьев.
– Тебе надо попытаться полетать.
«Ну уж нет! Хочешь, чтобы я шею себе свернула?»
Не обращая внимания на ее ругательства, он снял ее с плеча и подкинул в воздух. На чистом инстинкте она захлопала крыльями, взлетая все выше и выше. Только чтобы тут же начать падать ниже и ниже, в мягкий снег.
«Ну ты сволочь!» – завопила она, дрожа, и крылья с легким покалыванием исчезли, словно бы спрятавшись обратно под кожу. Все ее тело безболезненно вытянулось в размерах, покрытое халатом, который был надет на ней вчера днем.