ни единого следа проклятых тварей.
Сколько? Этот вопрос не давал ему покоя. Сколько из них вырвалось на свободу? По своим видениям он сказал бы, что примерно около двух десятков, но разве можно было полагаться только на них?
Морозко со стоном ущипнул себя пальцами за переносицу.
– Вот если бы они только меня послушали, Нука, ничего из этого бы не случилось, – процедил он. Но в то же время, если бы они послушали и не забыли со временем свою историю и обычаи, он никогда бы не встретил Эйру. Конечно, Морозко жалел, что не напомнил им. Даже не из-за потерянных жизней, а из-за того, что теперь поджидало его впереди. Раньше он был абсолютно уверен, что сможет справиться с любой проблемой, что встанет у него на пути. Теперь же его сознание потонуло в сплошных сомнениях.
Сжав в пальцах волчью шерсть, он задумался над этой мыслью. За такое короткое время Эйра уже успела прочно засесть в его голове. Признаваться себе открыто в этом не хотелось, но какой смысл отрицать правду? Если бы он не встретил Эйру, его жизнь никогда бы не выбилась из монотонной, однообразной и серой рутины.
Эйра выводила его из себя, но зато с ней ему совсем не было скучно. Если подумать, она всю его жизнь перевернула с ног на голову. В его кровати с самого дня церемонии в Винти не было ни единой девушки. Если, конечно, не считать дремавшую рядом с ним красивую птицу – он саркастично усмехнулся.
Морозко был бы последним лжецом, если бы попытался доказать себе, что не мечтал прижаться к ней голым телом, почувствовать ее дыхание на своей шее, прикосновения нежных рук на его коже. И это лишь самый минимум. Будь проклят каждый изгиб ее тела. Он хотел снова попробовать ее губы на вкус. Провести пальцами, нащупать ими точки, на которые она отзовется вздохом или стоном. Плевать, девственница она или нет, но мысль о том, скольким вещам он мог бы ее научить, какое наслаждение показать, заставляла его сердце пускаться в бешеный пляс.
Он мог бы сказать, что во всем этом виноваты его видения, что это они столкнули их вместе, но, по правде говоря, все дело было в самой Эйре. В том, как храбро она справлялась со всеми его – и самой жизни – выходками. Когда он подначивал ее, она с высоко поднятой головой принимала его вызов, а не пряталась в угол. Словно она была ему, страшно подумать, равной. Она не заслуживала смерти, и близость ее вероятного конца приводила его в дикую ярость.
От дальнейших терзаний на эту тему Морозко отвлек голос самой Эйры, звонко пробивающийся сквозь шум собирающейся толпы и вторгшийся в его мысли.
Когда он обернулся, она направлялась прямо к нему, держа под руку своего отца. Федир слишком уж долго не сводил с Морозко строгого взгляда из-под очков, и король вскинул бровь в ответ. Очки он починил не из какого-то расположения к мужчине, а лишь потому, какой расстроенной по их поводу была Эйра. В масштабе всего происходящего это казалось для него пустяком.
Ее отец продолжал смотреть на Морозко – неужели смертный все еще не оправился от мысли о них с Эйрой в одной кровати? Несмотря на всю свою меланхолию, Морозко не сдержал тихого смешка, и Эйра поймала его искрящийся взгляд.
По промерзлой земле застучали копыта, и один из солдат Морозко подвел к ним лохматую гнедую лошадь. Кобыла была запряжена в простые, видавшие виды деревянные сани, пробитые когтями с одного боку и с выпотрошенными подушками сидений. По крайней мере, сами полозья были в приличном состоянии.
– Ваше величество, – поклонился отец Эйры. Когда их с Морозко взгляды встретились, в глазах смертного застыл невысказанный вопрос. – Спасибо, что позаботились о моей любимой дочери.
Морозко поджал губы, думая, не ответить ли ему в ответ колким комментарием из тех, которые совершенно бы не успокоили мужчину, но в последний момент отказался от этой глупой мысли.
– Делаю что могу.
Вскоре из-за дома вышла Сарен, ведя за собой еще одну лошадь. Предположительно, ее собственную.
Эйра подошла к Сарен и обняла ее, затем повторила то же самое и с отцом.
– Держите ухо востро, вы оба. – Она сдержанно улыбнулась им обоим, прежде чем развернуться и пойти к Морозко.
Король никак не ожидал, что она все же сама решит поехать с ним, но ничем не выказал удивления. Изобразив на лице самое равнодушное выражение, он протянул Эйре руку.
– Солдаты во дворце, вероятнее всего, спустились по горе, чтобы встретить нас по пути. Будем стараться держать приличную скорость, но мы не сможем двигаться быстрее самого медленного из нас. – Он цокнул языком, и Нука, повинуясь, сразу улегся на землю.
Когда Эйра запустила пальцы в его густую шерсть, Нука повернул голову и легонько ткнул ее носом, а потом лизнул. Удивленно моргнув от неожиданности, она улыбнулась и залезла в седло.
Морозко вздохнул. Даже волк попал в ее сети и был очарован. Вскоре вокруг них собрались все выжившие жители деревни. Он оглядел их лица, пытаясь рассмотреть в них что-то необычное. Не мелькнет ли в ком-то из детей какой-то намек на демона? К сожалению, никто из них не драл на себе кожу и не шипел на него. А жаль. Было бы гораздо проще и легче.
Может, от огней, разожженных внутри ледяных домов, будет больше толку. Если повезет, кто-нибудь выскочит наружу, испугавшись пламени внутри, и раскроет себя.
Нука ткнул его мордой, словно почуяв его внутреннее смятение. Слишком долго думать обо всем этом Морозко не мог – нужно было вести людей к их новому лагерю. Чего ему делать совершенно не хотелось, потому что то, что спало внутри смертных, его очень пугало – и то, что таилось в лесу, тоже. Ничего из этого он подпускать близко к своему дому не хотел.
И тем не менее он согласился это сделать.
Забравшись в седло, Морозко сел за Эйрой, что оказалось не самым мудрым решением. Она уселась промеж его ног и, может, даже неосознанно, привалилась к его груди. Ее запах заполнил его ноздри. Теплый, цветочный и такой заманчивый аромат.
В памяти вспышкой промелькнуло ощущение ее губ, но он осторожно закрыл свои мысли, не желая посвящать ее в них. И все же ощущение ее тела сейчас так идеально перекликалось с тем моментом у дерева… Нужно было срочно себя чем-то отвлечь, или Эйра бы очень скоро поняла, о чем он прямо сейчас думает, безо всяких слов.
Прежде чем отправляться, он убрал в сторону несколько прядей ее волос, обнажая бархатную кожу. Она поежилась, и он знал, что это было не от холода. Желание прижаться губами к точке сразу за ее ухом становилось сильнее с каждой секундой, но вместо этого он лишь прижался к ее спине и тихо сказал:
– Я надеюсь, я об этом не пожалею. – Он и сам не знал наверняка, говорит ли он о лагере, или о плане остановиться в одном из ледяных домов вместе с Эйрой.
Как же ему хотелось в тот момент услышать ее мысли, но ни одной из них до него, к большому его сожалению, не донеслось.
По команде Нука медленной рысью пошел вперед, позволяя хлипким саням поспевать за ним, не загоняя при этом лошадей. Для смертных, как Морозко мог только догадываться, и так уже было довольно-таки холодно. Его дыхание вырывалось изо рта облачками пара, а люди кутались в толстые меховые шубы и одеяла, что могло означать лишь крепкий мороз.
Деревья, мимо которых проходил Нука, не колыхались. Их кроны оставались замороженными на месте, не в силах вырваться из оков льда на ветках. По крайней мере, ветер был на их стороне – не выл и не дул прямо в лицо.
Им приходилось слишком часто останавливаться, чтобы подождать споткнувшегося человека или отпустить кого-то по нужде, и в очередной такой раз Морозко уже начал с оскалом скрипеть зубами.
– А ты чего от них ожидал? – пробормотала Эйра, прислонившись спиной к плечам Нуки и вытянув ноги. – Они не привыкли так путешествовать. Тем более вверх по горе. И в такой холод. Прояви терпение. Они не…
– Не бессмертные, – процедил Морозко. – Я в курсе. И мы идем к подножию горы, а не на самую вершину. – Он провел рукой по длинным волосам и задрал голову, глядя на небо, окрасившееся фиолетовым. Солнце уже покидало небосклон. Если повезет, то они могли бы оказаться на месте уже к ночи, но такими темпами и с таким количеством остановок им грозило идти до самого утра.
В животе Морозко громко заурчало. Теперь он уже жалел, что съел с утра только одну сливу. Надо будет послать солдат на охоту за оленями, как доедут до места.
– Все потому, что не поел нормально. – Эйра пожала плечами.
Он перевел взгляд на ее лицо. Улыбка его была сдержанной, но на самом деле Морозко сходил с ума от скуки, и это вызывало у него желание потыкать спящего медведя палкой. Поэтому он подошел к Эйре, нависнув над ней, и попытался вызвать ее внутреннего гризли погулять.
– Знаешь, птичка, а я мог бы найти этому твоему острому язычку применение.
Она молча ковырялась в ногтях и прекратила это занятие только тогда, когда до него осталось всего несколько сантиметров.
– Я думаю, все уже готовы доехать до места. – Развернувшись, Эйра залезла в седло и посмотрела на него сверху вниз, выжидающе наклонив голову набок.
Морозко задержался взглядом на ее упругих ягодицах, и его резко перестал волновать пустой желудок. Вместо этого он задумался о коже, ждущей его под штанами Эйры. Он уже знал, какая она на ощупь, с тех пор, как вытаскивал ее из ванны, но вот со всеми изгибами и ложбинками знаком еще не был.
– Ты всех задерживаешь, Морозко. – Эйра жестом показала на жителей деревни, которые по большей части вернулись в свои сани или на лошадей.
На этот раз уже он безразлично пожал плечами.
– Пусть прочувствуют, что это такое, сидеть и ждать. – Впрочем, на земле он задерживаться не стал – был слишком для этого нетерпелив, и это медленное путешествие уже стояло ему поперек горла.
В конце концов они вышли на королевскую стражу. Ледяные демоны тут же занялись полезным делом, помогая тем, кому идти было сложнее всех. К сожалению, нескольких умирающих лошадей им пришлось проводить в последний путь. Приятного было мало, но меч в сердце – самая эффективная мера.