писную книжку из моего кожаного саквояжа и отдайте ее мистеру Нилу Кокрейну из „Фри пресс“ — он даст вам за записную книжку пятьсот долларов и использует информацию против мистера Тауна. Я в общих чертах рассказал мистеру Кокрейну, о чем эта информация, и он обещал мне выплатить за нее эту сумму. Он подозревает, что мистер Таун убьет меня, чтобы не давать деньги, и я оставляю это письмо по его совету. Что бы ни случилось, я люблю вас, пусть от меня и не было особого прока».
Шеф Даер сложил письмо и положил его на стол. Миссис Бартон перестала всхлипывать. Крутя платок в руках, она запинаясь произнесла:
— Теперь вы понимаете, почему мы так беспокоились за Джека. Вчера вечером мы все пытались понять — когда прочитали во «Фри пресс» о том, что мистер Таун арестован, — мы все пытались понять, связано ли это с Джеком. Ведь это произошло как раз во вторник днем.
— Но Райли утверждает, что видел, как мистер Таун убил в этот лень солдата.
— Но это так и есть, — торопливо вставила она. — На Джеке были бриджи хаки, высокие ботинки со шнуровкой и табачного цвета рубашка. Совсем как солдатская форма. Тот же цвет и вид.
Даер задумчиво кивнул:
— Но до того вы не беспокоились за вашего сына?
— Мы всегда беспокоились за него, — вставил мистер Бартон. — За то, как он жил и как вел себя. Но мы считали, с ним ничего плохого не случилось, раз этот мексиканец пришел за его саквояжем и сказал, что он собирается в путешествие. Мы решили, что, дескать, ему стыдно перед нами за то, что он сделал, и что он будет нам писать.
— Он был хороший мальчик, — вдруг вскричала миссис Бартон. — Он в жизни ничего дурного не сделал. Он мучился из-за своей болезни, из-за чего его не взяли в армию и на военную работу, и он все время огорчался, что у нас нет денег.
— Его будто подменили, он как-то странно вел себя после поездки в геолого-разведывательную экспедицию на рудник Биг Бенд, — извиняющимся тоном пояснил мистер Бартон. — Видите ли, он два года ходил в Горный институт, а потом доктора сказали, что ему надо побольше быть на свежем воздухе, вот он и решил проделать разведку сам и провел там почти шесть месяцев. Вернулся он совершенно неузнаваемым, весь какой-то озлобленный. Можно сказать, что это была хула на Бога. Вот, мол, такие богатеи, как мистер Таун, имеют серебряный рудник, а он, Джек, ничегошеньки найти не может.
— Да он буквально кощунствовал из-за такой, как он считал, несправедливости, — всхлипнула миссис Бартон. — А мы его воспитали добрым, благочестивым мальчиком.
— Потом он пытался получить работу на плавильном заводе мистера Тауна, — вступил мистер Бартон, — но ему отказали, сказав, что он слишком слаб для такой работы, и это было еще одно огорчение. А пару недель тому назад он вдруг собирается и уезжает куда-то, ни слова нам не говоря, а когда в прошлую субботу вернулся, он был весел и бодр и все говорил, что напал на жилу. До самого вторника он и словом не обмолвился, что затеял дурное дело.
— Мы можем на него взглянуть? — взмолилась миссис Бартон. — Я больше выдержать этого не могу. Уж лучше убедиться, что это он, и дело с концом.
Даер и Герлах переглянулись. Капитан из отдела убийств покачал головой:
— Они сейчас приводят его в порядок. Док Томпсон только что закончил с ним, и они сейчас занимаются им, чтобы он выглядел как можно естественнее. Придется подождать несколько часов, — как можно мягче объяснил он Бартонам.
— Пойдем пока что, мамочка, — поднялся мистер Бартон. Миссис Бартон закрылась платком и вновь зарыдала. Старик взял ее под руку и вывел из кабинета. Герлах вышел вместе с ними и вскоре вернулся. Он сердито покачал головой и проговорил:
— Почему у жертв убийства всегда вот такие родители?
— Как тебе все это? — спросил Даер.
Тот пожал плечами и признался:
— Все сходится как на заказ. Мне все время что-то мешало принять версию Райли, что Таун убил солдата, но в то же время я считал, что что-то там на реке во вторник днем он, безусловно, видел.
— А тебе как, Шейн?
— Да, это все ставит на свои места, — согласился Шейн. — Может, даже слишком. Прямо комар носа не подточит. Будто все так и замыслено, чтоб сходилось.
— Ты хочешь сказать, что сомневаешься в правдивости их рассказа — и в этом письме? — Шеф полиции ударил кулаком по сложенному листку на столе.
— Я думаю, они говорят чистую правду, — помедлив, сказал Шейн. — Но у меня вызывает сомнения та роль, которую играет в этой истории Таун. Разве молодой Бартон не сказал бы ему, что существует такое обвиняющее его во всех тяжких письмо? И разве Таун не понимал, что его арестуют сразу же, как только тело выловят из реки и опознают?
— Потому-то он и раздел его догола. Надеялся, что тело обнаружат слишком поздно, чтобы опознать в нем Джека Бартона.
Шейн покачал головой:
— В том положении, в котором оказался Джеф Таун, этого было бы мало. Не забудьте, что в дело влез Кокрейн. Он знал, что Джек Бартон собирается встретиться с Тауном во вторник днем, чтобы шантажировать его. Он уже предложил Бартону пять сотен за информацию, за которую Таун должен был выложить в десять раз больше. Именно Кокрейн предостерег Бартона, что Таун может убить его, чтобы не платить деньги, и это он посоветовал ему оставить обвинительное письмо.
— Разве это не было разумно?
— Как знать. Все дело в том, кто завладел саквояжем с записной книжкой, в которой была информация. Кто-то послал за ней к родителям Бартона.
— Мексиканец, — напомнил Даер. — Вся прислуга Тауна из мексиканцев. Он послал за сумкой, как только убрал парня.
— Все вроде бы так, — согласился Шейн. — И все же я хотел бы знать, что известно Кокрейну. И еще я хотел бы понять, что за информацию раскопал Джек Бартон против Тауна.
— Кокрейн где-то здесь, в комнате для прессы, — заметил Герлах. — Привести его, шеф?
— Тащи его сюда, — приказал Даер и стал всовывать сигарету в мундштук.
Герлах вышел и через пару минут вернулся с Нилом Кокрейном. Репортер важно вышагивал впереди, и на его физиономии гуляла торжествующая улыбка.
— Получили признание Тауна? Сдается мне, на сей раз мы прищучили его и…
— Мы только что говорили с мистером и миссис Бартон, — перебил его Даер.
Репортер остановился и с недоумением вытянул шею:
— С кем, с кем?
— С мистером и миссис Бартон.
Кокрейн замигал и озадаченно посмотрел на шефа полиции:
— Вы говорите так, будто я должен их знать.
— Садись, — сказал Даер и подождал, пока Кокрейн сядет. — Это родители Джека Бартона.
Кокрейн вытянул губы и присвистнул, затем с понимающим видом кивнул:
— Это тот парень, что имел зуб на Тауна?
— Чем он его шантажировал?
Кокрейн несколько смутился:
— Кто кого шантажировал?
— Ты все знал, — напомнил Даер. — Ты предложил Бартону пять сотен за его информацию, если Таун не заплатит.
Глаза у Кокрейна заблестели. Он еще выше задрал свои хилые плечи:
— Ладно, ладно. Мне нечего скрывать. Я действительно предложил ему пять сотен за кое-какие сведения, которые не оставили бы Тауну шансов на выборах. А что тут такого? «Фри пресс» всегда платит за информацию, интересную читателям.
— Что это была за информация? — рявкнул Даер.
— Не знаю. Он мне толком ничего не сказал. К тому же, судя по всему, Таун откупился, — с сожалением заметил Кокрейн. — Молодой Бартон обещал разыскать меня во вторник вечером, если дело не выгорит, но я не видел его.
— Так он тебе не сказал, в чем суть? — пропел Даер. — Ты влез в темное дело и готов был выложить ему пять сотен за информацию, о которой понятия не имел, что это такое?
— Черт побери, конечно, не знал, — запротестовал обиженным тоном Кокрейн. — Я сказал ему, что моя газета заплатит пять сотен, если это будет действительно таким горячим материалом, как он расписывал. Но он даже не намекнул, о чем, собственно, речь. Только что по горло хватит, чтобы выкинуть Тауна из предвыборной гонки.
— Ты видел тело утопленника, которое выловили вчера вечером из реки? — спросил Герлах.
Кокрейн повернулся к офицеру, чуть не вывернув шею, поглядел на него и покачал головой:
— В утренней газете был снимок, но особенно я его не рассматривал.
— Он тебе никого не напоминает? — резко спросил Даер.
— Да нет же. Не может же это быть… — Нил Кокрейн вдруг остановился на полуслове. На лице у него появилось подозрительное выражение. — Бог ты мой, — протянул он и кивнул. — Точно. Как это мне сразу не пришло в голову. Так я был прав, когда предостерегал Бартона, что он играет с огнем, пытаясь шантажировать Тауна. Он поэтому не пришел ко мне?
— Так теперь ты узнаешь, кто на снимке?
— Подождите, — энергично запротестовал Кокрейн. — Я не утверждаю, что узнаю. Черт побери, я Бартона всего два раза видел. Но что-то общее есть. И все сходится, — оживился он. — Таун обещал заплатить Бартону во вторник днем, и в это же время Райли видел, как Таун душил человека у реки.
— Солдата, — с усмешкой напомнил Даер. — Опознанного им как рядовой Джеймс Браун по вашему снимку во «Фри пресс». Уж не хочешь ли ты сказать, что он во вторник днем придушил сразу двоих?
— Конечно нет. Но здесь есть над чем поразмыслить. Оба раза, что я видел Бартона, он был в бриджах для верховой езды, кожаных ботинках и табачного цвета рубашке. Совсем как солдатская форма. Не кажется ли вам, что Райли ошибся и на самом деле видел, как Таун отделывался от шантажиста?
— Давайте спросим самого Тауна, — рявкнул Даер и кивнул капитану Герлаху: — Приведи его.
Глава 15
Нил Кокрейн забился в угол, перенеся туда свой стул, как только капитан Герлах вышел. На лице у него бродила довольная ухмылка, и он приготовился ждать, когда введут Тауна. Даер бросил на него суровый взгляд и предупредил:
— Ты не вне подозрения, Кокрейн. Тебе можно вполне пришить соучастие в вымогательстве.
Кокрейн издал короткий смешок.
— Черта с два, соучастие! Я из кожи вон лез, пытаясь отговорить парня от этой затеи. Я предупреждал его, что Таун не из тех, кто без боя отдает денежку.