— Ну хорошо. В таком случае ты лжешь, покрывая того, кто убил, — холодно произнес Шейн. — Это единственное, что соответствует фактам.
— Мне нужен адвокат, — вдруг выпалила Кармела. — Ты сам сказал, что я могу не отвечать на вопросы, не посоветовавшись с адвокатом.
Шейн хмуро кивнул:
— У тебя есть ночь, чтобы все обдумать. — Он бросил взгляд на Родригеса. — Я полагаю, вы ее задержите.
Капитан красноречиво вскинул руки:
— Как вам будет угодно. С такими фактами на руках что мне остается делать.
— Пока ты поразмыслишь в камере, — сухо сказал Шейн Кармеле, — я поищу Ланса Бейлиса. Это не первое убийство, Кармела, а третье.
Кармела встала с гордо поднятой головой:
— Я готова, капитан.
Тот вскочил со своего места и открыл перед ней дверь. Через несколько минут он вернулся и со вздохом уселся на прежнее место.
— У вас есть какие-нибудь предположения, Шейн?
— Ни малейших. Единственное, в чем я уверен, — это что все три убийства каким-то образом связаны. — Шейн обвел кабинет хмурым взглядом. — Не нашли еще Маркиту и ее солдат?
— Маркиту сейчас привезут на допрос. Ее спутников с ней не было. Девушку арестовали несколько минут назад в ее комнате неподалеку от «Папа Тонто».
Шейн описал Родригесу Ланса Бейлиса.
— Вам стоило бы отправиться на его поиски. Не могу сказать, какова его роль в этом деле, но не исключено, что ему понадобится алиби на момент убийства.
— Он… возлюбленный мисс Таун?
— Был. Давным-давно. — Шейн смущенно взъерошил свою рыжую шевелюру. — Он единственный из впутанных в эту историю, кого Кармела стала бы покрывать.
— По вашему мнению, этот человек мог воспользоваться ее револьвером?
— Это было бы слишком просто, чтобы удовлетворить меня, — признался Шейн. — Бейлис когда-то очень любил Кармелу и до мозга костей ненавидел Кокрейна. Если он был сегодня в аллее, все так и могло произойти. Могу себе представить, как он нападает на Кокрейна, делает из него котлету, а Кармела открывает свою сумочку, дает ему револьвер и затем помогает скрыться. Либо он выхватывает его и нажимает на спусковой крючок, либо она… — Он покачал головой, глядя на тупорылый револьвер. — Не мешает проверить отпечатки пальцев на нем.
— Я держал его за предохранитель, — заверил его Родригес. — Если хотите провести экспертизу в ваших лабораториях, буду только рад.
— Отлично, — кивнул Шейн. — Перезарядите как было. Эту пулю я тоже возьму с собой, если хотите.
— Ради Бога. — Родригес тщательно вставил в нужные гнезда гильзы и оставшиеся патроны. — У нас в Хуаресе нет современной лаборатории.
Вошел полицейский с вещами Кокрейна, бывшими при нем. Там были: кольцо для ключей и немного мелочи, кожаный бумажник и телеграмма в желтом конверте. В бумажнике были визитки и 67 долларов бумажками. Телеграмма пришла в этот день из Мехико. Текст ее был следующий:
«Законное право владения Плата Азуль перешло сеньоре Телгукадо по смерти супруга под опеку пожизненно с последующей передачей законным наследникам.
Оба склонились над телеграммой, когда в кабинет ввели Маркиту Моралес. Она смыла почти всю косметику с лица, а черное платьице сменила на блузку и шерстяную юбку. Выглядела она совсем юной и напуганной. Она чуть не с порога обрушила на капитана Родригеса поток вопросов на испанском. Со своим скудным знанием испанского Шейн не мог следить за разговором, но капитан жестом заставил ее замолчать и вел дальше допрос на английском.
Маркита начала с того, что весь вечер была одна в своей комнате и ума не приложит, за что ее арестовали и притащили в полицейский участок, но когда капитан сообщил ей, что за ней следила американская и мексиканская полиция с того момента, как она подхватила пару солдат в Эль-Пасо еще днем, она разрыдалась и заговорила по-иному. Она призналась, что подбила солдат прошвырнуться с ней в Хуарес и отвела их в одно место, где они могли сменить форму на гражданскую одежду, чтобы без всяких сложностей перейти границу. Они пообедали и немножко выпили в «Эль-Гато Побре», хмуро рассказывала она, но им это показалось слишком благопристойным местом, и они решили двинуться куда-нибудь еще. Да, в «Папа Тонто», вспыхнула она как маков цвет, отвечая на вопрос капитана. А что тут такого? Этим солдатам гринго только это и подавай. Но когда они уже подходили к месту, кто-то стал стрелять в них сзади. Они страшно перепугались, призналась она просто, и бросились бежать. Куда делись солдаты, она не знает. Она потеряла их в темноте, а сама бросилась к себе, заперлась и оставалась там до прихода полиции. Да, она заметила, что за ними от самого «Эль-Гато Побре» идет американская парочка, но с какой стати, она не знает. Она немного знает сеньора Кокрейна, призналась она, с вызовом посмотрев при этом на Шейна, но она ума не приложит, зачем он шел за ней. Сначала она отпиралась и не признавалась, что он говорил с ней в кафе, а потом подтвердила, что танцевала с ним и что он спрашивал, не солдаты ли ее приятели, и не поверил ей, когда она уверяла его, что ничего подобного. Он сказал, что у нее могут быть неприятности, если они солдаты, но она считает, что это не его ума дело, и так ему и сказала. Нет, никого больше, кроме этой парочки позади, она в аллее не видела. Может, кто и прятался у домов в темноте, когда они проходили, призналась она, но они не видели. Впервые они почувствовали, что что-то не так, когда раздались выстрелы и пули завизжали у них над головами. Тогда они припустились со всех ног, и, если кто-нибудь еще бежал позади них, они все равно ни черта бы не заметили.
Капитан Родригес передернул плечами и, поглядев на Шейна, перестал задавать вопросы. Рыжеголовый детектив нагнулся вперед и спросил Маркиту:
— Ты меня помнишь, Маркита, а?
— Si, я думаю, вы из полиции Эль-Пасо.
— Сколько солдат водила ты в «Папа Тонто» таким манером?
— Никаких других не было, — упрямо твердила она. — Мне говорили, что это проще простого, я сегодня и решила попробовать.
— Кто тебе об этом говорил?
Она пожала плечами.
— Девчонки из Хуареса. Это все делают, — добавила она.
— Кто платит девушкам за это? — продолжал допрос Шейн. — Кто разговаривает с солдатами, когда они подкуривают и торчат в «Папа Тонто»?
Она начала плакать и забормотала, что не понимает, что от нее хотят. Никто им не платит — только сами солдаты. Они идут в «Тонто» «чтобы развлечься». Она твердила, что больше ничего не знает.
— Когда ты последний раз была у матери? — неожиданно спросил Шейн.
Маркита взглянула на него с удивлением и ответила:
— Прошлую субботу была.
— Она говорила с тобой о мистере Тауне? Говорила, когда ждет его?
У Маркиты глаза округлились, и она повторила:
— О мистере Тауне? — словно впервые слыша это имя. И сколько ни пытались Шейн и Родригес выяснить, знает ли она что-либо о связи ее матери с Тауном, они ничего не могли от нее добиться. Если она и была в курсе, ей, видно, крепко вбили, что все надо отрицать.
Когда допрос закончился, Родригес приказал запереть ее в камеру, а когда ее увели, признался Шейну:
— Я могу продержать ее только одну ночь. Она не нарушила законов Мексики.
Шейн поморщился и признался, что и насчет американских законов сомневается, но выразил уверенность, что военная контрразведка, безусловно, не откажется допросить ее завтра. Потянувшись, он поднялся.
— Большое спасибо за вашу помощь. Завтра я с вами свяжусь.
— А мисс Таун? — вежливо поинтересовался Родригес. — Что я должен сообщить репортерам?
— Правду, и только правду, — посоветовал Шейн. — Что вы задерживаете ее по подозрению в убийстве до тех пор, пока она не даст удовлетворительного объяснения, кто сделал первый выстрел из ее револьвера. На всякий случай для вашего блага можете добавить, что подозреваете ее в покрытии того, кто действительно стрелял.
Шейн вышел, сел в свой заемный автомобиль и покатил в сторону моста через Рио-Гранде.
Глава 20
Была уже почти полночь, и в доме Джефферсона Тауна не горело ни одно окно, когда Шейн подъехал к крыльцу. Поднявшись по ступеням, он нажал кнопку звонка, как прошлой ночью. Как и вчера, он слышал приглушенные трели в недрах особняка. Прошло довольно много времени, прежде чем над его головой зажегся фонарь. Перестав звонить, Шейн слушал, как щелкнула отодвигаемая щеколда и звякнула цепочка. Дверь открылась. В дверях, закрывая собой проход, стоял Таунов швейцар-мексиканец. На нем был шерстяной халат, из-под халата белели голые ноги в мексиканских сандалиях.
— Что надо? — выдавил он из себя.
— Тауна, — двинулся вперед Шейн.
Мексиканец неохотно уступил дорогу.
— Мистер Таун вряд ли…
— Позови его, не то я сам отыщу.
Мексиканец повернулся и стал подниматься по лестнице, качая головой и бормоча что-то про себя. Шейн остался внизу в огромном холле. Впрочем, ждать ему пришлось недолго. Вскоре наверху лестницы появился Джефферсон Таун и раздраженным голосом спросил:
— Шейн? Какого черта тебе нужно?
На нем был парчовый халат, накинутый поверх желтой шелковой пижамы. Волосы у него были растрепаны, и он сердито смотрел сверху на детектива. Шейн пошел к лестнице, добродушно проговорив:
— Я решил, что тебе было бы небезынтересно узнать, что твоя дочь находится в хуаресской тюрьме по обвинению в убийстве.
Таун хрипло переспросил:
— Кармела? Убийство? — Он начал спускаться вниз, тяжелой поступью двигаясь со ступени на ступень. — Ты о чем это, Шейн?
— Об убийстве, — спокойно пояснил детектив. — И не строй удивленное лицо. Ты что-то подобное ожидал, когда отправил ее в этот притон с заряженным револьвером в сумочке.
Таун остановился, не дойдя до Шейна три ступени. Рука его крепко сжимала перила.
— Кого? Что произошло? Ради Бога, не тяни резину, выкладывай!
— Не строй из себя незнайку, — буркнул Шейн. — Ты отлично знал, что может случиться, отправив ее туда. Ты сам посоветовал ей прихватить обрезанный револьвер, а сам преспокойно завалился спать. Стало быть, знал, что сегодня она не вернется. — В нем заговорил детектив. — Дверь была заперта на ночь и закрыта цепочкой, так что она не могла бы попасть домой.