Помещение уходило вглубь. Возможно, раньше это было самостоятельное каменное подсобное строение, каких много в горах, но за 200 лет оно стало частью горы, превратившись в пещеру.
Яркие лучи фонарей вырвали из темноты ряды ящиков, заполненных темными бутылками. Казалось, эти ряды бесконечны. Все ахнули.
Никколо вынул одну, рассмотрел в свете фонаря. На вине была этикетка. Совсем не поврежденная и не отсыревшая за столетия. Саша прочла: Ориоле.
Она тоже вынула бутылку, разглядывала ее, вошедший первым карабинер присвистнул:
– Вот это да! Сколько тут вина!
В этот момент раздался глухой звук, с потолка посыпалась земля. Ящики задрожали, гул стал еще сильнее, и один ряд обрушился, карабинеры еле успели отскочить. Несколько ящиков упало на пол, раздался звон, одна из бутылок, выпавших при падении, разбилась, и темная жидкость, словно кровь, разлилась по полу.
– Это гора! Быстрее! – Закричал карабинер. – Бежим отсюда!
– Вы что, а вино? – закричала в ответ Саша. – Это ж действительно сокровище, нельзя его бросать!
– Быстро, быстро, – Никколо подтолкнул ее к выходу. Гул перешел в грохот, и они еле успели выбежать, как обрушилась крыша, и покатились камни.
Через пару минут все было конечно. Лишь пыль с песком вздымалась над тем местом, где только что был сарай.
– Видимо, раскапывая, потом сбивая замок, вышибая дверь, мы потревожили горные породы. Вот все и поползло.
– И что теперь делать? Это же можно откопать?
– Боюсь, что нет. Это слишком дорогое удовольствие, да и технику сюда на гору не затащишь. Не лопатами же копать.
– А вино? Как же вино?
– Ладно, хоть все живы. – Никколо вдруг осекся, уставился на Сашу, потом поперхнулся и начал истерически хохотать. Глядя на него, остальные тоже уставились на Сашу, замерли, и начали смеяться.
– Представляю, как я перепачкалась там, в сарае, – обиженно подумала девушка, – ну что они смеются!
А истерика от пережитого стресса не отпускала, на нее невежливо показывали пальцами и захлебывались от смеха.
Саша хотела вытереть грязь с лица, но оказалось, что руки заняты. В обеих руках она держала… по бутылке старинного вина.
***
Синьор Маурицио Фьюмальдо иего сомелье Антимо Марини валили все друг на друга.
– Какие же идиоты, – разводил руками Никколо, – на что можно было надеяться, когда карабинеры уже нашли винный погреб, и понятно было что далеко им не уйти! Не появись там Антимо, он мог бы и сбежать. И кто бы подумал тогда на Маурицио.
– Денег у них не было, чтобы сбежать. Вырученного на аукционе хватало только на полгода платежей банку. Ну, и потом они просто не могли бросить сокровище, хватались за соломинку. Интересно получается… если бы они добрались первыми, то лежали бы сейчас под грудой земли и обломками горы, и никто не догадался, куда пропал хозяин Фьюмальдо…
– Да уж, они должны спасибо сказать за спасение жизней. Хотя… возможно, Маурицио лучше бы пропасть без следа, чем пережить такой позор.
– Если бы не убийства, то мне было бы его даже жалко… когда на твоих глазах рушится достояние семьи, а потом выясняется, что спасение было в рядом, но ты сам от него отказался… тут можно и с ума сойти.
Постепенно оба арестованных успокоились и смирились с тем, что уже ничего не изменить. Эксперты сличили отпечатки пальцев, и обнаружили отпечатки Маурицио в квартирах графа и профессора, ДНК синьра Фьюмальдо совпала с ДНК с окровавленных отпечатков на занавеске. К этому времени идентифицировали машину, попавшую на камеру на трассе возле виллы критика, оказалось, что это машина Антимо Марини. Шаг за шагом, преступники начали давать показания.
Антимо ничего не рассказывал своему боссу. Он прекрасно понимал, что у него нет никаких прав на вино и хотел сделать все в тайне, уверял, что не задумывался, как будет продавать вино, его интересовала лишь семейная тайна, которой Антимо был одержим с детства, как только дедушка рассказал ему старую легенду.
Никколо в это не особенно верил, как профессиональный энолог Антимо прекрасно знал ценность вина, и когда речь идет о таких суммах, трудно поверить в бескорыстие.
Три года молодой человек искал в бумагах Фьюмальдо записку с указанием где клад, уже почти отчаялся. Но однажды Маурицио показал ему легендарный рецепт.
Сомелье сразу понял, что на оборотной стороне листка не просто каракули. Оставалось придумать, как еще раз получить рецепт в руки и скопировать запись.
И тут Маурицио признался, что продает рецепт.
Антимо был в отчаянии. Шеф отказался говорить, когда пройдет аукцион, и молодой человек решился на крайний шаг. Он решил вскрыть сейф.
Как же он раньше не сообразил, что это так просто! Он уловил момент, оказался за спиной Маурицио, когда шеф открывал сейф и запомнил цифры кода. Подождал удобного момента, открыл сейф. Но рецепта не обнаружил, пока он медлил, аукцион прошел.
Антимо записал всех участников и победителя аукциона, решил любыми путями уговорить его показать рецепт. Сомелье был уверен, что никто кроме него не знает, в чем тайна старого листочка. Он метался, искал, как лучше подобраться к победителю аукциона, но потом решил, что без шефа не справится. Синьору Маурицио будет не сложно встретиться с победителем, а может, он найдет возможность отменить аукцион.
Маурицио был в шоке. Он никак не мог поверить, что сам уничтожил свое безбедное будущее.
Двое мужчин, молодой и старый, долго орали друг на друга, Антимо обвинял босса в продаже семейного достояния. Маурицио не мог простить сомелье, что тот молчал три года. Все могло быть иначе!
Синьор Маурицио несколько раз звонил американскому профессору, ставшему победителем аукциона. Тот отказывался говорить о рецепте, бросал трубку, а в конце концов заявил, что продал рецепт графу Альвизе ди Робьянти. Он соврал, вспомнив, как граф уговаривал его уступить рецепт. Конечно, он не собирался продавать путь к сокровищу, но это была возможность хотя бы на некоторое время отделаться от назойливого Маурицио Фьюмальдо.
Винодел не усомнился, что рецепт у графа, помнил, как настойчив был граф, как хотел приобрести рецепт без торгов. Конечно, граф знал, что записано на листочке, он видел рецепт!
Синьор Фьюмальдо сразу отправился к Альвизе. Захватил дорогую антикварную трость, чтобы подарить графу, зная, как понравится старому знакомому этот подарок.
Нет, конечно, он не хотел убивать, все произошло случайно! Граф отрицал, что рецепт у него, а конце концов бросил, что в любом случае не отдал бы рецепт Маурицио и попросту прогнал старого винодела, швырнув в него подаренной тростью. В сердцах Маурицио обрушил трость на голову графа и бил до тех пор, пока не остыл и не ужаснулся тому, что натворил. Но ничего было уже не исправить…
Маурицио прикрыл тело графа сорванной портьерой, и, зная, что домработница приходит лишь дважды в неделю и никто не должен помешать, сначала тщательно, а потом, отчаявшись, уже вываливая все из ящиков прямо на пол, обыскал все шкафы и секретеры.
Похоже, что профессор его обманул.
Винодел опустился на стульчик у рояля, думая, что ж делать. Руки сами легли на клавиши. Нет. он не хотел создать себе алиби. Он вообще об этом не думал. Он играл, словно прося прощения у убитого знакомого, играл Баха в память о графе Альвизе. Граф бы оценил этот жест, он даже не сомневался…
– Как же он прошел незамеченным?
– Никто не обратил внимания на приличного джентльмена, когда задавали вопросы, то все думали о посторонних, не о людях своего круга. Обратно Маурицио выскользнул в темноте через заднюю дверь, которая редко использовалась жильцами дома, и сразу оказался в темном пустом переулке. Вернувшись домой, он признался во всем Антимо и собрался идти в полицию.
– Вы сошли с ума! – кричал молодой сомелье. – Вы один раз отдали сокровище в чужие руки, хотите все бросить, отказаться от него?
Трость сожгли в камине, отпечатков пальцев и образцов ДНК Маурицио у полиции не могло быть. Значит, какое-то время можно быть спокойным.
Профессор не брал трубку и, чтобы перестраховаться, решили сначала поговорить с ресторатором и критиком. К первому поехал Маурицио ко второму- Антимо.
– Убийство было неизбежно, – спокойно рассказывал Антимо. – Во-первых, нужно было просмотреть все бумаги, а владельцы никогда этого бы не позволили. Во-вторых, у них сразу возникли подозрения в отношении убийства графа ди Робьянти.
– Вот так, буквально за пару дней, случайное убийство в состоянии аффекта сделало из приличного пожилого человека хладнокровного преступника. – сказал Никколо Саше.
– И все это время, когда мы приезжали к нему, Маурицио вел себя вполне нормально, шутил, даже помогал нам с расследованием!
– Я тебе больше скажу. Все это время Антимо находился в его доме, сама знаешь, что поместье большое. Когда мы ночевали в башне, Антимо был в доме, когда нас оставили в доме, Антимо прятался в подсобном помещении.
Я все удивлялся, как без посторонней помощи ему удается скрываться и нигде не наследить. А все просто, его машина стояла в гараже Маурицио, винодел покупал продукты, расплачиваясь своей картой, и кто из полиции остановил бы уважаемого синьора на дорогой машине, если ищут молодого человека! Он и о пропаже сомелье специально сообщил, отсутствие молодого человека могло броситься в глаза. И прислугу в отпуск отправил, и даже взлом инсценировал на всякий случай, чтобы ни малейшего сомнения не оставалось.
– Они нашли рецепт у профессора?
– Да. Профессор бы не впустил в дом Маурицио, изрядно ему надоевшего. Он не собирался продавать рецепт и слышать не хотел об отмене аукциона. К этому времени он сообразил, что убийства его товарищей по тайному аукциону могут быть связаны с рецептом, но не успел отнести листок в банковскую ячейку.
– Почему же он открыл дверь?
– Он открыл дверь не Маурицио. Профессор любил общаться с молодыми людьми, помогать им в учебе. В тот момент никто еще не подозревал Антимо, и сомелье нашел возможность познакомиться с профессором.