Он наконец-то дозвонился, после чего вернулся в гостиную и увидел Крука, стоявшего на страже рядом с лежавшей без сознания девушкой.
– Надеюсь, вы там ничего не трогали? – спросил Крук, не поворачивая головы.
– Нет, то есть только телефон. Послушайте, ситуация не самая лучшая. Ваш дом обретет дурную славу. Сначала эта тетушка… кстати… – Он умолк, словно его осенило. – Это же не та самая квартира, верно?
– Где ее нашли? Нет, она этажом ниже. Где ее убили? Скорее всего, да.
– Вы хотите сказать, что это берлога кузена Теодора?
– Была.
Грант с опаской огляделся по сторонам.
– Вы же не думаете, что его затолкали в один из шкафов, верно?
– Нет, разве что его обработали краской-невидимкой. Полиция тут все обшарила с микроскопом.
– Тут так все необычно, как будто рядом затаился маньяк, – продолжал молодой человек. – Я о том, что, похоже, нет никакого мотива. Если только, конечно, у нее были с собой жемчуга.
– У вас и вправду резвое воображение, – поздравил его Крук. – В любом случае теперь у нее их нет. И что куда важнее, матери у нее, похоже, тоже не было.
– Матери?
– Во времена моей молодости матери предостерегали дочерей, что опасно приходить в гости домой к неженатым мужчинам. Однако, я полагаю, теперь мамаши пустились во все тяжкие, как и другие особы женского пола. В настоящее время их с трудом можно отличить от дочек.
Грант кивнул, не сводя взгляда с белого застывшего лица.
– Вы правы, – согласился он. – Такой хорошенькой девушке нужен кто-то, кто заботился бы о ней.
– И вы хотите стать ее защитником? Вот только мне ничего не говорите. Я все время удивляюсь, почему большинство мужчин гоняются за молоденькими дурочками? Полагаю, потому, что остальные женщины способны сами о себе позаботиться.
– Вы не имеете права так ее называть, – запальчиво ответил Грант. – Возможно, у нее замечательный ум.
– С таким-то личиком? Не смешите меня. Ну, и какой же тогда в этом смысл? Природа не столь щедра, как вы, похоже, привыкли думать. Она не воспроизводит вместе ум и красоту, знает, что подобное сочетание – это чересчур. Разумеется, – снисходительно добавил он, – с мужчинами совсем другая история.
Хилла Гранта, похоже, подобные рассуждения не интересовали.
– Вот чертова полиция! – воскликнул он. – Вы полагаете, они решили, что я сказал «катафалк» вместо «скорая»?
Но в эту секунду затрещал звонок, а по лестнице громко затопали шаги. Затем вошли двое мужчин, а еще двое виднелись за их спинами.
– Что здесь произошло? – спросил один из вошедших.
Хилл Грант глядел на него с восхищением. Именно так герои его любимых детективных романов и звезды экрана разговаривали в похожих ситуациях. Он не мог себе представить, что живой человек способен так близко соответствовать типажу. Второй из вошедших, быстро оглядевшись, направился к дивану. Третий и четвертый ждали указаний.
Крук объяснил ситуацию, холодным тоном признавшись, что проник в чужую квартиру на основании, как представлялось на первый взгляд, не совсем весомых фактов. Но когда об этом заговорил полисмен, Крук пренебрежительно отверг его аргументы.
– Десница Провидения, – заявил он. – Зачем Провидение оставило на лестнице фонарик, как не затем, чтобы направлять меня? Знаете, как звезда… – несколько расплывчато добавил он.
– Вы могли бы предоставить нам информацию, – холодно произнес сержант.
– Это накладно, если ты хоть немного джентльмен, – серьезным тоном ответил Крук. – Ну, предположим, последовал бы я вашему совету. Хотя мне пришлось бы преодолеть свою естественную щепетильность касательно того, чтобы тревожить чрезвычайно занятых людей вроде полицейских из-за столь незначительных оснований. Полагаю, – добавил он еще серьезнее, – что я напоминаю того субъекта в Германии. У меня мистические предчувствия, и я посчитал, что мое место в этой квартире, как и он, когда полагает, что его место в Лондоне. Вот только разница между нами в том, что я прав, а он нет. Вот я вас спрашиваю: к тому времени, когда мне удалось бы дозвониться и вы переговорили бы со своим начальством, сверились с кодексами, нам бы уже понадобился катафалк, а не карета «скорой помощи»?
– В полиции славные ребята служат, – чуть позже доверительно признался Крук Хиллу Гранту. – Лучше меня этого никто не знает, и я всегда им об этом твержу. Однако все они вроде того поэта: «примула у ручейка для него лишь примулой была», и ничем больше. В то время как в нашем деле не стоит и надеяться на продвижение, если это, по крайней мере, не орхидея. Если бы я позвонил и сказал, что нашел на лестнице фонарик, вы думаете, они бы ринулись сюда сломя голову? Вот остановите меня посреди улицы и спросите, старина. Конечно же нет. Нет-нет, полиция действует по обкатанным правилам, и кто я такой, чтобы ее сбивать? Но случается так, что бросок напрямик спасает человеческие жизни, даже если для этого приходится незаконно проникать в пределы чужой собственности.
– Если девушка выживет, выходит, что вы ее спасли, – отрывисто произнес Грант.
– И получу за это медаль принца Альберта? Даю вам три варианта. Я даже не удостоюсь личной благодарности от сержанта уголовной полиции Бенхема. Что же касается мистера Икса – нашего преступника, – предоставляю вам вообразить, какие чувства он испытает, прочтя утренние газеты.
Судебно-медицинский эксперт, до этого склонившийся над лежавшим на диване неподвижным телом, выпрямился и произнес:
– У нее сотрясение мозга. Сейчас могу лишь сказать, что ничего серьезного. Хотя, разумеется, здесь я точного диагноза поставить не могу. Однако полагаю, что через сутки с ней все будет в порядке, о произошедшем будет напоминать лишь шишка на голове.
Один из полисменов спросил, знает ли кто-нибудь, кто она такая и где проживает. Крук ответил, что она присматривалась к квартире на втором этаже, но ввиду обнаруженного там постояльца решила все-таки не переезжать.
Затем полицейский справился о личностях этих двух гражданских лиц. Крук с обманчивой кротостью представился как жилец из квартиры на верхнем этаже, а своего спутника назвал своим клиентом.
– Он шел на встречу со мной, – добавил он. – Я вроде того парня Карлайла. Легко могу пахать по шестнадцать часов в день. Кстати говоря, эта юная дама тоже могла направляться ко мне за консультацией. Не знаю. Возможно, она вам со временем все расскажет.
На стуле лежала сумочка девушки, и из ее удостоверения личности полиция узнала полное имя потерпевшей и адрес. Они также обнаружили три анонимных послания и приобщили их к вещественным доказательствам. Затем вызвали бригаду «скорой», которая перенесла не пришедшую в сознание бедняжку по коварным ступенькам на складных носилках.
– Что они с ней сделают? – нетерпеливым тоном спросил Хилл Грант.
– Вы распереживались, не так ли? – грубовато поинтересовался Крук. – Ну сами подумайте, куда ее могут отвезти? Для чего мы содержим окружную больницу?
– Больницу?
– Святого Магнуса. Вам вовсе незачем устраиваться на ночь на их парадной лестнице. Сейчас она не в состоянии принимать посетителей, а когда немного придет в себя, малыш Артур уже первый в очереди, понятно вам? – Он со значением похлопал себя по груди.
После того как полиция с ними закончила, Крук пригласил своего спутника на кварту пива в свою квартиру, и Хилл Грант согласился.
– Я был прав, полагая, что вы направлялись на встречу со мной? – спросил Крук, когда они с наслаждением приложились к керамическим кружкам.
– Собственно говоря, направлялся. Не думаю, что вы сможете с этим что-то сделать. Ведь это не ваш профиль, да и зачем вам напрягаться, разве что, похоже, вы любите соваться в чужие дела? Но тут дело касается мисс Флоры. Всем известно, что я ее недолюбливаю, однако… ну, она расстраивает вашу теорию насчет того, что у женщин присутствует или ум, или красота. Похоже, во время всех заседаний и дознаний она не совсем понимала, что происходит.
– Не обманитесь в ней, – сухо предостерег его Крук. – Она очень неглупая особа.
– Ну, значит, Флора на какое-то время заморозила свой ум, – настаивал Хилл Грант. – Она на всех углах твердит всем, кто удосужится ее послушать, что двоюродный брат Теодор убил свою тетку и присвоил ее жемчуга.
– А она, случайно, полиции такого не заявляла?
– Э-э-э… ну, точно вам не скажу. А надо было?
– Разумеется, если у нее есть доказательства.
– Не думаю, чтобы они были.
– В таком случае у моего клиента есть все основания подать иск о клевете. В этом я окажу ему содействие.
– Я пытался доказать ей, насколько опасно бросаться такими дикими обвинениями, – сказал ему Грант. – Однако, как вы сами могли убедиться, Флора не очень меня жаловала при жизни старухи, а теперь она ведет себя так, словно я являюсь сообщником ее двоюродного брата Теодора. С вариациями на тему того, что, поскольку я не унаследовал состояние после смерти старухи, мне совершенно наплевать на то, что случится с ее убийцей.
– А с чего бы вам и не наплевать? – любезно осведомился Крук. – От меня-то вы чего в данном случае хотите?
Хилл Грант грустно рассмеялся.
– Скажем так, мои слова и вправду звучат по-дурацки, – признался он. – Нет, полагаю, что на самом деле вы ничего не сможете сделать. Но я терялся в догадках, послушает ли она вас. Видите ли, – нахмурился Хилл Грант, – у нее, похоже, нет ни друзей, ни родственников, никого, кто помог бы ей советом. Она всю жизнь посвятила тетушке и теперь, лишившись ее и… Полагаю, вам это представляется чертовски глупым, но я в какой-то мере чувствую себя ответственным за нее.
– Немедленно выбросьте это из головы, – твердым голосом велел ему Крук. – Этой женщине уже за сорок, и если она в таком-то возрасте не может отвечать за себя, то тогда зачем существуют сумасшедшие дома?
– Вас послушать, так вы прямо Дух Рождества, – любезно заметил Хилл.
– Я не собираюсь тащить мисс Флору на своих плечах и давать ей шанс вырвать у меня все оставшиеся волосы, – заверил его Крук. – И если хотите моего совета, то и вы не позволяйте ей запускать руку в вашу шевелюру и уж тем более в ваши дела.