У Тома вчера вечером был вылет – может, ему и не следовало мне говорить, но он сообщил, что вместо того, чтобы идти в полицию, он упаковал жемчуга в коробочку и отправил ее по почте даже без марки, как будто это всего-навсего полкило колбасы.
– Умница, парень! – одобрительно воскликнул Крук. – Совсем скоро твой сынок станет вполне достоин тебя, Франт. Если хочешь, чтобы письмо или посылка наверняка дошли до адресата, наклей марку изнутри, а не снаружи. Наша заботливая почта глаз с нее не станет спускать, боясь потерять свои пять пенсов.
– Думаю, именно поэтому она дошла так быстро, – угрюмо произнес Эрмитаж. – Если он пишет мне и отправляет письмо как обычно, в пять тридцать, оно никогда не приходит в Лондон с первой утренней доставкой.
Крук снова взял в руки жемчуга. Он смотрел на них так же, как полиция, наверное, разглядывала вещественные доказательства по делу об отравленных шоколадках. Для него они представляли ту же ценность, не больше и не меньше.
Через минуту он поднял взгляд.
– Ну-с, – спросил он, – чего вы от меня ждете? Не могу вам сказать, те самые эти жемчуга или нет. Более того, я не могу предложить никого, кто смог бы это утверждать. Нам остается надеяться лишь на Уотсон и мисс Флору, но обе они дилетантки. Для дилетантов поддельные жемчуга и настоящие почти неразличимы. Нет, зонтик – вот что нам нужно. Где он?
– Полагаю, они оставили его на том же месте, если только Джин не забрала его с собой. Я не спрашивал.
– Жаль, – сказал Крук.
– А почему так много шума вокруг этого зонта? – поинтересовался Эрмитаж. – Я-то подумал, что жемчуга…
– Они связаны вместе, – объяснил Крук. – Как хлеб и масло, винт и гайка, жених и невеста. Так и зонтик с жемчугами. Одно без другого вроде как…
– Знаю, знаю. Полагаю, все это что-то значит.
– Это уж точно, – согласился Крук.
– Думаю, ты сможешь доказать, что у старого господина был такой зонт, – продолжил Эрмитаж. – Хотя, по словам Тома, это вполне заурядная вещица.
– Не у старого господина, – терпеливо начал втолковывать Крук. – До вас что, еще не дошло? Зонт принадлежал мисс Керси, и она таскала его с собой, потому что, как никто другой, знала, что в нем содержится. А я бы сказал, что этого не знал никто, – добавил он, говоря больше с самим собой, нежели с остальными. – Хотя мне следовало бы самому догадаться. Однажды у меня была клиентка, которая носила все ценные бумаги в зонте. Она говорила, что это единственное место, где они в полной безопасности. Воры могут вырвать сумочку, но на такое старье не позарятся даже в качестве дров. – Он вдруг рассмеялся.
– Рад, что тебя это так забавляет, – ледяным тоном заметил Франт.
– Подумать только, тот субъект все перерыл в поисках жемчугов, а потом утащил их вот так, случайно. Смешно, да? Надеюсь, что смогу увидеть физиономию вора, когда его поймают и расскажут ему всю правду. Кстати, ты говоришь, что это было укромное местечко.
– Никто о нем не знал, кроме Тома и его девушки.
– Ну-у-у, – протянул Крук, – едва ли это так. О нем знал еще один субъект, тот, кто оставил там пальто и шляпу, не говоря уж о зонтике.
– Билл говорит, что ростом он был, наверное, под два метра, если судить по пальто. Ну что, Крук, теперь ты знаешь всю историю. А что же дальше?
– Разумеется, ты идешь в полицию. История настолько глупая, что в нее любой поверит.
– И ты мне говоришь, что знаешь полицию? – На лице Эрмитажа отразилась возмущенная скорбь. – Слушай, они не поверят такой истории из моих уст, даже если я поклянусь на Талмуде.
– Не переживай, – подбодрил его Крук. – В историю ты войдешь, Франт. А полиция получит праздник – сначала мисс Фицпатрик, а потом ты. Кстати, – как бы между прочим добавил он, – если ты можешь связаться с сыном, я бы это сделал. Заставь его тоже сделать в полиции заявление и сказать, что жемчуга у тебя.
Эрмитаж с подозрением поглядел на него.
– Какой-то слишком уж окольный путь, – заметил он.
– Ну, ты же не хочешь, чтобы полиция заявила, что твой сын попытался тайком передать тебе жемчуга? Похоже, Франт, ты забыл многое из того, что знаешь о наших стражах правопорядка. Не то чтобы я их всех винил, – великодушно добавил Крук. – Они должны быть умнее и хитрее обычных людей, а сейчас все такие сообразительные пошли, что недостаточно видеть лишь то, что на поверхности, нужно еще и вглубь заглядывать. Последуй моему совету, Эрмитаж. Я бы и сам так поступил.
Эрмитаж подозрительно смотрел на него.
– За этим что-то кроется, – произнес он. – И не надо мне ничего говорить. Ты выигрываешь время, Крук, и бесполезно внушать мне что-то другое.
Крук вздохнул.
– Ты читаешь мои мысли, как раскрытую книгу, – ответил он.
Эрмитаж встал, неохотно забрал жемчуга и объявил:
– Я пойду прямо в полицию и изложу им рассказ сына.
– Поступай, как знаешь, – сказал Крук.
– А я знаю, что, как только за мной закроется дверь, вы станете придумывать способ, как бы меня наколоть. Только ты поосторожнее, Крук. Когда-нибудь полиция окажется сильнее тебя.
– Но, возможно, когда со мной покончат, люди, от которых я защищаю общество, окажутся сильнее полиции. Тут все как в «Доме, который построил Джек». И все же… – Он кивнул на прощание Эрмитажу и подождал, пока закроется дверь. – Все же я не думаю, что за городом валяется много зонтиков, набитых жемчугами. Это, похоже, все связано, Билл. Теперь мне нужно лишь немного доказательств, и эта девушка в больнице Святого Магнуса их мне предоставит.
Поэтому к одиннадцати часам Крук примчался в больницу. Он уже проделал такую работу, на которую у многих уходит часов восемь, однако для него утро только-только начиналось.
Его появление едва ли было воспринято с восторгом. На самом деле человек более здравомыслящий наверняка бы стушевался. Сестра-сиделка отправила его к старшей медсестре отделения, довольно шумной даме с пышным бюстом, заявившей ему, что мисс Петерсен строго-настрого воспрещается принимать незнакомых людей.
Крук ответил, что он вовсе не незнакомый.
Сестра осведомилась, родственник ли он.
– Гораздо ближе, – заявил Крук.
Сестра смерила его подозрительным взглядом.
– Я ее спаситель, – простодушно произнес Крук.
Она, в свою очередь, направила его к сестре-распорядительнице.
Лишь одного взгляда было достаточно, чтобы понять: перед ним дама с такой кислой физиономией, каких он раньше никогда не видывал. Она приблизилась к нему, высокая и холодная, словно только что вышедшая из морозильника.
– То, что вы предлагаете, совершенно невозможно, – заявила она.
– Невозможно все остальное, – возразил Крук, – кроме этого. Здесь дело о покушении на убийство, знаете ли.
– Мне прекрасно об этом известно, мистер Крук. Полиция мне рассказала…
– Вот черт! – грубо воскликнул Крук. – Полиция не смогла бы вам ничего рассказать, если бы не я. И если бы не моя помощь, мисс Петерсен находилась бы вовсе не здесь. Она лежала бы в морге. Ей повезло, что я вернулся именно в то время. Если бы мисс Керси повезло так же… но увы. Она пришла слишком рано. Люди, которых я спасаю от насилия – кроме моих клиентов, конечно, – не должны приходить до шести вечера.
Сестра испытующе смотрела на него.
– Мисс Петерсен нашли полузадушенной в квартире моего клиента, – продолжал Крук. – В интересах правосудия я должен получить описание нападавшего.
– А если он окажется вашим клиентом?
– Тогда мне придется вкалывать в поте лица. Ему понадобится весь мой опыт и умение. Заметьте, я еще не признал, что это имеет к нему какое-то отношение, но я ведь как все английские герои. Я верю, что нет ничего невозможного… но если он в этом замешан, я понадоблюсь ему как воздух.
– Вы наверняка знаете, что ваш клиент замешан в этом жутком происшествии, – возразила сестра-распорядительница.
К ее ужасу, Крук наклонился ближе и прикрыл один карий глаз.
– Строго между нами, я точно знаю, кто убил мисс Керси, – произнес он. – Остается лишь это доказать. Правда сама по себе столь же бесполезна, как солдат с автоматом против танка. И ее совсем нечасто оценивают по достоинству. Послушайте, я не стану долго мучить девушку расспросами. Если хотите, можете посадить рядом сестру как свидетеля…
Сестра-распорядительница издала звук, чрезвычайно похожий на отрыжку, словно этот дикий посетитель оказался слишком крепким орешком даже для ее закаленного желудка, и ответила, что, если мистер Крук немного подождет, она посмотрит, можно ли организовать посещение.
Через несколько минут Крук уже сидел у постели Зигрид. В утреннем свете он полностью разглядел скромную красоту девушки. Кровоподтек смотрелся просто ужасно и свидетельствовал о большой силе удара. Крук подумал, что ей просто повезло отделаться лишь легким сотрясением. В самый решающий момент она, наверное, инстинктивно повернула голову, и удар пришелся по касательной.
Еще немного, но как много это значит, подумал он. Ему нравились словесные штампы. Он утверждал, что лишь великие люди могут ими пользоваться.
Когда Крук объяснил ей, кто он такой, она тотчас же улыбнулась.
– А я вас узнала, – сказала она. – Я видела вас на дознании. Поэтому-то и отправилась к вам…
– Хотелось бы, чтобы все мои клиенты обладали вашей сообразительностью, – признался ей Крук.
– Сообразительностью?
– Да. Существует твердое правило, что, когда идешь к незнакомому господину, всегда нужно оставлять на лестнице указание на то, куда направляешься. Вы понятия не имеете, насколько это полезно. Вот, к примеру, ваш фонарик. Как только я его обнаружил, сразу понял, что к нам кто-то пришел. Мисс Фицпатрик после наступления темноты никого не видит, вторая квартира пустует, в третьей никто не должен находиться, а в моей вас не было. Ну вот, сложив два и два, я пришел к очевидному выводу. А теперь давайте-ка перейдем к делу. Вы помните, как выглядел этот субъект? Было в нем что-нибудь особенное?