– О, да, сэр, – ответила Уотсон, немного шокированная тем, что кто-то еще может вторгнуться в эту деликатную сферу.
– И вы укладывали вещи мисс Керси перед ее последней поездкой?
– Совершенно верно, сэр.
– Вы помните, хотя бы приблизительно, что она с собой взяла?
– Только туалетные принадлежности и смену белья, то же самое, о чем я говорила в первый раз, когда меня спросили. Я уложила все для нее заранее, она любила, когда все делается загодя, и оставила сумку открытой, чтобы она могла перед отъездом положить зубную щетку и расческу.
– Она действительно положила их сама?
– Да, мистер Крук. Я поднялась наверх, чтобы узнать, могу ли чем помочь, но она захлопнула сумку и застегнула ее. Хотя это была сумка на молнии, так что, по-моему, «захлопнула» не совсем верное слово.
– Как долго, по-вашему, вы находились внизу после того, как закончили укладывать вещи?
– Ой! – слегка растерялась Уотсон. – Точно вам не скажу. Но не очень долго.
– Ничего, ничего, – успокоил ее Крук. – Итак, вы точно знаете, что она взяла и сколько у нее было сорочек и всего прочего?
– Я все для нее стирала сама, – ответила Уотсон. – Она никогда не отдавала ничего в прачечную. Там ведь так портят хорошие вещи. Единственное, что мы отдавали стирать на сторону, это большие вещи одной женщине из деревни. Но последние три недели она лежала с гриппом, так что только я занималась гардеробом мадам.
– Как же все содействует благу тех, кто ищет правду, – перефразировал Крук библейский стих и широко улыбнулся. – Слушайте, сделайте мне одолжение. Поднимитесь наверх, посчитайте вещи мисс Керси и убедитесь, что все они на месте и в порядке.
Лицо Уотсон приняло оскорбленное выражение.
– Мне не нужно пересчитывать вещи, чтобы в этом убедиться, – ответила она.
– А вы уверены, что кто-то из полицейских не прихватил под шумок что-нибудь?
Уотсон взглянула на него так, словно сама мысль об этом является верхом непристойности.
– Или же мисс Флора?
– Я не могу досконально точно знать, кому что принадлежит, – призналась экономка. – Разумеется, я бы и не подумала, чтобы надеть или носить что-то из вещей мадам. Возможно, немного позже я их раздам.
– Эвакуированным. Возможно, это неплохое решение, – согласился Крук. Однако он снова сказал не то, что надо бы.
– Я не имела в виду кого-то из этих людей, – холодно произнесла Уотсон. – Уверена, что вещи мадам покажутся слишком простыми и скромными для всех, кто здесь обосновался. Им все больше подавай кружевную отделку и фестоны по краям. Ни стыда, ни совести. Развешивать их в саду напоказ всему свету. Нет, я, возможно, передам все в женский дом престарелых.
– Прекрасная мысль, – одобрил Крук. – Однако вот что. Прежде чем вы сделаете с вещами нечто подобное, окажите мне услугу: посчитайте и посмотрите, сходится ли общее количество. Нет, я не намекаю, что кто-то что-нибудь прихватил – просто мне в голову пришла одна идея.
Уотсон, теперь уже и ошеломленная, и уязвленная, поднялась наверх, а Крук принялся разгуливать по гостиной, весело насвистывая.
Когда Уотсон вернулась, он спросил:
– Ну и как там все?
– У мадам было по восемь штук каждого предмета, – ответила Уотсон. – Она всегда говорила, что шесть нужно для носки, а два про запас, если что-то начнет изнашиваться. Если она кое-что и выбрасывала, то тут же докупала. В этом деле она была скрупулезной.
– А сколько сейчас наверху комплектов?
– Семь.
Крук задумался.
– Полиция вернет то, в чем она была, когда…
Уотсон вздрогнула.
– Конечно же нет. Уж мне-то эти вещи все равно не нужны.
– А сумку на молнии не нашли?
– Вы же сами знаете, что нет.
– И тем не менее в ящиках наверху лежат семь комплектов?
– Да. – Обида у экономки начала потихоньку проходить, а вот недоумение нарастало.
– И вы не понимаете, что из всего этого следует. Подумайте еще раз. Итак, один комплект мадам надела, второй взяла с собой. Восемь минус два равняется шести – а наверху все-таки лежат семь комплектов.
– Ой! – Лицо Уотсон, похоже, начало вытягиваться под его взглядом. Он подумал, хотя и никогда бы не высказал этого вслух, но с другим характером она вполне успешно могла бы выступать в мюзик-холле. Ее лицо, маленькое и уже стареющее, казалось сделанным из резины. – Об этом я не задумывалась. Вы правы, это странно. Я же помню, что именно ей упаковывала.
– И теперь один комплект снова оказывается в ящике. Вам это хоть о чем-то говорит?
Женщина посмотрела на него с величайшим недоверием, но он не отвел прямого взгляда своих карих глаз.
– Вы хотите сказать, что она не взяла комплект в Лондон? Так вот почему вы меня спрашивали, все ли я ей упаковала.
– Продолжайте делать шаг за шагом, и таким образом вы взберетесь на вершину горы, – одобрительно заметил Крук.
– Тогда… – Уотсон осторожно переступила с ноги на ногу. – Что же было в сумке, которую она взяла с собой? Я отнесла ее вниз, и нельзя сказать, что она была тяжелая, но уж точно не пустая.
– А я никогда так и не думал.
– Значит… вы знаете, что в ней было?
– Я мог бы высказать догадку, – ответил Крук. – Когда я удостоверюсь… точнее сказать, когда я смогу доказать то, что знаю. Вот тогда-то мы окончательно раскроем дело.
– А долго еще до раскрытия, как вы думаете? – спросила Уотсон, нервно ломая руки.
– Все зависит от развития событий. Однако вы кое-чем могли бы помочь. Полагаю, вы бы узнали зонтик мисс Керси?
– Узнала бы из сотни других, – тотчас отозвалась Уотсон.
– На нем было обозначено ее имя?
– На зонтике – нет. Это очень странно, если учесть, что на всем ее белье стояли именные метки. Но кое в чем она вела себя странно и забавно.
– Не мне вам это рассказывать, – вежливо произнес Крук.
– Иногда мадам одолевала мысль о том, что за ней следят или идут по пятам. Ей не хотелось нести с собой ничего такого, что могло бы указать на то, кто она такая. Разумеется, ее… белье – совсем другое дело.
– Совершенно другое, – согласился Крук, подбадривая экономку.
– Если представлялась хоть малейшая возможность, мисс Керси даже не брала с собой удостоверение личности, а уж о том, чтобы пометить своей фамилией противогаз, она и слышать не желала.
– Наверное, она обладала очень бурным воображением, – выдал Крук свою любимую фразу. – Послушайте, давайте-ка одевайтесь и поедемте со мной на станцию «Буйная зелень».
– На «Буйную зелень»? – уставилась на него Уотсон.
– Там у них есть зонтик, который, по-моему, может принадлежать мисс Керси.
– Ой! – Уотсон снова вытаращила глаза.
– Вы удивлены? – спросил Крук.
– Еще бы. Я не знала о том, что мисс Керси хоть когда-то ездила на «Буйную зелень».
– Я не говорил, что она ездила. Я лишь сказал, что туда отправился ее зонт.
– Она никогда не выпускала зонтик из виду.
– Прямо как одна моя клиентка, которая хранила документы у себя в зонте и погибла, когда нагнулась поднять его с трамвайных путей. Она почти наверняка так и не заметила самого трамвая.
Уотсон с настороженным лицом поднялась наверх, чтобы надеть шляпу. До ее возвращения Крук бесцельно вышагивал по гостиной. По дороге на станцию он извинился за то, что по причине закона о продаже спиртного не может угостить ее чем-нибудь приличным. Однако экономка чопорно ответила, что принадлежит к религиозной сестринской общине, и в заведении «Мерри Мейд» они выпили по чашке отменного чая.
По пути в «Буйную зелень» с обязательной пересадкой на станции «Барнемская чаща» Уотсон говорила очень мало. Лишь однажды она произнесла:
– Вот уж никогда бы не подумала, что все кончится вот так, а ведь мадам так умно со всем управлялась.
А потом еще:
– Вот ведь бедняжка. Верно все-таки сказано в Библии: никто не умирает для себя. Как же все это ужасно. И какое счастье, что не ведаешь, что с тобой случится, иначе мадам никогда бы не смогла спать спокойно.
По дороге на станцию Крук завернул на почту и отправил телеграмму. В половине четвертого дня они достигли пункта назначения, и Крук представился в своей обычной непринужденной манере. Однако тамошнюю полицию оказалось не так легко одолеть, как их лондонских коллег. К тому же имя Крука для них почти ничего не значило, в отличие от столичных стражей порядка.
– Вы родственник покойной? – спросили его.
– Я представляю интересы ее пропавшего племянника, – скороговоркой ответил Крук.
– Нам об этом ничего не известно, – заявил сержант.
– В том-то и беда, – запротестовал Крук. – Если бы вы могли его отыскать, мы продвинулись бы намного дальше.
– Если он не свяжется со своим поверенным в делах… – несколько раздраженно начал сержант.
– Вероятно, мой клиент не может этого сделать, – лукаво предположил Крук. – В этом случае ваша работа состоит в том, чтобы найти его. А может, он и не хочет, и вот тогда нам надо совместными усилиями раскопать его – или выкопать, что очень вероятно, – вполголоса добавил он.
– В любом случае, чем мы можем вам помочь? – осведомился сержант.
– Мне известно, что вы нашли зонт, полный жемчугов. Нет, не спрашивайте, откуда мне это известно. Знать подобные вещи – моя работа. Так вот, я привез с собой единственную женщину в Англии, которая может опознать этот зонт. Экономку покойной мисс Керси.
Сержант выглядел несколько ошарашенным, и он действительно поразился такому беспардонному присвоению материалов дела и официальных полномочий. Он задал множество вопросов. Ему хотелось знать, каким образом Крук увязал неопознанный зонт с покойной женщиной. Крук отвечал ему объяснениями про Чайного Колпака. Он сказал, что если бы смог увидеть пальто и шляпу, найденные вместе с зонтом, то, возможно, еще больше помог бы расследованию. Крук был убедителен, напорист и равнодушен поочередно. И как обычно, он добился своего.
Уотсон моментально опознала зонт по нескольким царапинам и отметинам, невидимым несведущему глазу.