Вошел доктор, от усталости с трудом державший глаза открытыми, небритый и унылый. Бросил беглый взгляд на одетую во что попало группу. Роскошный халат Кристофера ненадолго привлек внимание, вот только спокойное и красивое лицо его владельца ничего не выражало. Лилиас сохраняла свою прическу под сеткой для волос, а на плечи набросила цветастую накидку. Люсиль смотрелась опрятной и хладнокровной, но у всех на лицах была заметна некоторая нервозность.
Врач не стал тратить время попусту на ненужные вопросы. Ситуация представлялась предельно ясной. И он лишь кратко высказал свое мнение.
– Но ведь ему было, вероятно, почти восемьдесят лет! – воскликнула Люсиль Хоуп, вообразившая, что доктор смотрит именно на нее.
После чего тот действительно взглянул на нее так, словно она была какой-то новой разновидностью человеческого существа, с которой ему не приходилось встречаться.
– Судя по моему опыту, люди столь же не хотят лишаться жизни в восемьдесят лет, как и в восемнадцать, – сказал он.
Джулия, успевшая незаметно выскользнуть из комнаты, вернулась.
– В ковре на вершине лестницы образовалась огромная дыра, – сказала она. – Как мне кажется, он только еще сильнее порвал его, когда зацепился ногой. Я накрыла прореху листом коричневой бумаги, закрепив его булавками. Нам ни к чему вторая смерть в доме всего за одну ночь.
– Вот так и в расцвете лет нас может ожидать гибель, – произнес Сесил печально.
Кристофер взял его за руку.
– Наберись мужества, друг мой, – жестко велел он.
– Разумеется, будет проведено обычное расследование, – сказал врач, отходя на шаг назад и снова накрыв платком изувеченное лицо. – Особых проблем возникнуть не должно. Даже одного шока могло оказаться для него вполне достаточно.
Джулия предложила виски, и доктор последовал за ней в соседнюю комнату.
Остальные задержались, переглядываясь друг с другом. Первым заговорил Гарт.
– Это означает, что нам придется оставаться здесь до завершения церемонии похорон, – заметил он.
– Кому-то, – сказал Сесил неестественно тонким голосом, – придется запереть дом.
– Если только везучий наследник не решит продолжать жить в нем, – заметил Кристофер.
Теперь это напоминало игру, где каждому полагалось непременно высказаться.
– Ни у кого не может возникнуть такого желания, – поспешила выразить свое мнение Люсиль. – Я имею в виду, что этот дом приносит одни несчастья. Сначала кузен Уильям…
Она сделала паузу, и они подумали об Уильяме, выпавшем из окна третьего этажа почти шестнадцать лет назад.
– Хотел бы я знать, какая судьба ожидает третьего хозяина, – сказал Хью.
– На его месте я уж точно не стала бы здесь жить, – повторила свою мысль Люсиль.
– У тебя и нет пока никаких шансов, – рявкнул на нее муж.
– Но ты же сам говорил… – начала Люсиль, но сразу замолкла.
В соседнем помещении доктор залпом опорожнил стакан виски и заметил:
– Прелюбопытное сборище, не правда ли?
– Мне кажется, все родственники, надеющиеся урвать хотя бы малую долю наследства, похожи друг на друга, – холодно ответила ему Джулия.
– Вы знаете, кому оно достанется? – спросил доктор.
– Тому, кто не получил бы ничего, если бы старик прожил еще неделю, – мрачно сказала Джулия. – Ах, конечно, сейчас они в один голос заявляют, что не знали о предстоящем визите мистера Мидлтона. Что ж, вероятно, старец в самом деле затеял хитрую игру. Он обожал игры.
Масгрейв потряс головой, словно хотел избавиться от чего-то, попавшего в глаз. Да, он знал Эверарда Хоупа с его скрытным и извращенным умишком, про глубочайшую обиду, которую тому приходилось подавлять в себе, наблюдая за расточительным старшим братом, проматывавшим состояние, со временем по закону предназначавшееся ему, Эверарду. Его игры никогда не были добрыми. Маловероятно, что теперь хоть кто-то станет искренне оплакивать его смерть. И все же доктор помимо воли принялся гадать, кто из этих людей станет богаче в результате несчастного случая. Он огляделся вокруг, отметив пришедший в полное запустение холл, обратив внимание на глубокие трещины в потолке, на потемневшие до черноты стены.
– Этот дом нуждается в радикальной перестройке, – сказал потом Масгрейв. – Он ведь буквально на глазах разрушается. Фут за футом.
– Если бы вы поделились своими наблюдениями с ним, он бы только рассмеялся и заявил, что до конца его жизни дом продержится. За последние пять лет он трижды менял свою спальню. Как только в особенно сильный дождь начинал протекать потолок, он просто перебирался в другую комнату.
– Весело же приходилось его гостям! – улыбнулся доктор. – Хотя предполагаю, что в данном случае чем короче оказывались визиты гостей, тем больше они ему нравились. – Масгрейв взялся за свой саквояж. – Причиной смерти является несчастный случай в результате неосторожности, – провозгласил он. – Я постараюсь, чтобы следствие провели уже сегодня после обеда.
– Хорошо, что сегодня не пришел Судный день, – сказала Джулия, подавая ему шляпу и перчатки. – Тогда все самые сокровенные тайны должны раскрыться… А это могло бы причинить нам некоторые неудобства.
«Да еще какие, будь я проклят!» – подумал доктор, но он уже давно усвоил, что неосведомленность если и не была благословением свыше, то по крайней мере часто помогала сэкономить уйму времени, а потому предпочел промолчать.
Глава 2
На обратном пути он остановил свою старенькую зеленую малолитражку, когда заметил приятеля. Сержант Блисс как раз переходил дорогу, направляясь к местному полицейскому участку.
– Принесли в этот мир еще одну душу? – спросил Блисс.
Доктор дважды принимал роды у его жены.
Врач покачал головой.
– Наоборот, прибыл с опозданием и не успел увидеть, как очередная душа этот мир покинула. Скончался старый Эверард Хоуп.
Полисмен задумчиво кивнул.
– Стало быть, он от нас ушел, верно? Интересно, много ли проку сейчас Хоупу от всех его огромных денег?
– Если от них не выйдет проку и для его наследников, то можно с таким же успехом похоронить деньги вместе с Хоупом в одном гробу.
– Сердце прихватило? – небрежно спросил сержант.
– Нет, упал с лестницы, – ответил врач.
– Это в такой-то час? Посреди ночи? – У сержанта явно возникли подозрения.
– Он с чего-то возомнил, что в доме возник пожар.
– Старик с ума сходил, опасаясь пожаров, – подтвердил сержант. – Об этом знали все.
– Что верно, то верно, – суховато согласился доктор.
– Как считаете, там могло быть совершено преступление? – допытывался сержант.
Доктор устало пожал плечами.
– А что толку гадать? Предположим, я отвечу: да, могло. Вы отправитесь туда и перевернете все вверх дном. Пресса порезвится на славу, а того, кто унаследует деньги, станут дергать до конца жизни, хотя он или она, скорее всего, как раз ни при чем. Если виновный вообще существует.
– Значит, вы не уверены, так? – спросил сержант.
– Вам знакома поговорка о спящей собаке? – в свою очередь поинтересовался доктор.
– Да, но мне она не по душе.
– Предупреждаю: начнете копаться в этом деле, и вам лишь только надерут задницу репортеры, – грубовато предостерег врач. – Доказать все равно ничего не сможете. Если хотите знать, даже они сами не бросают обвинения друг другу. Положение каждого из них слишком двусмысленно.
– Мне все же интересно, кому достанутся деньжата, – продолжал упорствовать сержант.
– Им тоже любопытно, – заверил его доктор.
– А потом окажется, что он завещал все какой-нибудь лечебнице для инвалидов.
– Ничуть не удивлюсь такому обороту, – сказал доктор. – Конечно, будет проведено следствие, чтобы в точности установить причину смерти.
И он окинул сержанта тяжелым взглядом.
– Упасть с лестницы в столь поздний ночной час… – повторил Блисс. – Не нравится мне это.
– Придется смириться. – Доктор поднял стекло машины и поехал дальше.
«Разумеется, кто-то из них расправился с ним, – продолжил он беседу сам с собой. – Но вот только мы никогда не узнаем, кто именно. А потому пошло оно все к дьяволу!»
Масгрейв еще в молодости понял, что человек не может заниматься двумя делами одновременно. Во множестве случаев врач прибывал как раз вовремя, чтобы победить смерть, но если она наступала прежде, чем он успевал вмешаться, ему оставалось только пожать плечами и отправиться к очередному пациенту. А в данном деле он бы не добился ничего как профессионал, если бы принялся разгребать грязь.
Поскольку больше не оставалось никаких причин для дальнейшего бодрствования, родственники покойного начали возвращаться по своим комнатам.
– Хотелось бы знать, кого он подозревает, – обратился Хью к брату.
– Если он умный человек, то не станет подозревать никого, пока не выяснит содержание завещания, – не без доли цинизма ответил Кристофер. – И он не будет подозревать наследника даже после этого, поскольку подозрения против богатых людей обычно ни к чему не приводят.
– Я был бы не против провести уже следующую ночь где-нибудь в другом месте, – признался Хью. – Этот дом полон жуков-точильщиков и вконец отсырел.
– А мне бы очень пригодилось хоть что-то из оставленного им, – продолжал Кристофер, – но Эверард был достаточно мерзким малым, чтобы не поставить счастливому наследнику непременное условие: продолжать жить здесь. Кроме того, как я полагаю, нас всех вызовут в качестве свидетелей, – добавил он.
– Один из моих знакомых посоветовал нам в один голос заявить, что мы ничего не знаем, – поделился с ним предостережением Хью.
– В данном случае такое заявление сделать достаточно легко. – Он достал из кармана портсигар и зажигалку. – Интересно только, многое ли известно Джулии.
– Важно не то, что ей на самом деле известно, а показания, которые она даст на следствии судебно-медицинскому эксперту. В конце концов, ей так же необходимо подумать о своем будущем, как всем остальным. Женщины, не имеющие независимых источников дохода, не могут позволить себе проявлять бестактность. Спасибо! – Хью взял предложенную ему сигарету. – Мне очень хотелось закурить еще полчаса назад. Что ж, больше нам сегодня ждать нечего, как я полагаю.