К счастью для мисс Кэппер, которую готов был хватить апоплексический удар, в этот момент зазвонил телефон. Мисс Карбери удалилась, чтобы ответить. Дороти посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что они все еще показывали 7:30, то есть, видимо, давно остановились.
Она слышала резкий голос незаменимой теперь помощницы из соседней комнаты, а потом щелчок, когда та положила трубку.
– Звонила женщина по фамилии Трент, – объявила вернувшаяся Джулия. – Кстати, тебе пока совсем нет необходимости вставать.
– Который час? – спросила Дороти.
– Девять тридцать. Немного поздновато, но я подумала, что тебе невредно выспаться как следует.
– Но я уже давно проснулась, – протестующим тоном возразила Дороти, однако мисс Карбери укоризненно покачала пальчиком.
– Ну-ну, так уж и не спала. Я же подслушивала через замочную скважину.
Дороти пришлось сделать вид, что она не заметила этого оскорбительного для нее жеста.
– Опять ошиблись номером? – поинтересовалась она. – Ах, нет, вы же сказали, что звонила мисс Трент. Надеюсь, вы не бросили трубку посреди разговора с ней?
– Разумеется, так я и поступила. Вы же как раз начали завтракать, верно?
– Вы прервали разговор с Джорджи? Вы бросили трубку, не дослушав по телефону Джорджи!
– Откуда мне было знать, кто она такая? Это мог быть один из ваших кузенов, говоривших нарочно измененным голосом. Вы такой мысли не допустили, если я не ошибаюсь. А ведь против их происков вам надо все время держаться настороже. Поэтому я и нахожусь здесь.
Дороти стоило немалых трудов продолжать бороться за свое чувство собственного достоинства.
– Я все же предпочла бы сама отвечать на телефонные звонки в моей квартире.
– Как только оденетесь, – примирительно сказала мисс Карбери, – сможете ей перезвонить. Тогда и узнаете, действительно ли именно она звонила.
– Но никто не сможет причинить мне никакого вреда через телефон, – возразила все еще негодовавшая Дороти.
Мисс Карбери залила сухарики молоком.
– Стало быть, никогда не слышали о распространении бактерий по телефонным проводам?
Но Дороти, ничуть не смутившись, заявила, что сначала нужно где-то добыть вредоносные бактерии, а ведь это не золотые рыбки. Их не купишь в любом зоомагазине или в центре снабжения для армии и флота.
– Золотые рыбки тоже уже больше нигде не продаются, как мне рассказывали, – отозвалась Джулия так, словно одержала победу и записала на свой счет очередное очко. – Все ресурсы мобилизованы из-за чрезвычайного положения.
И она вышла из комнаты, оставив перед Дороти суповую тарелку с какой-то неаппетитной субстанцией, похожей на сгусток червей в белой жидкости. Дороти недолго пыталась справиться с отвратительным блюдом, но потом в ней зародилось возмущение и желание восстать против самоуправства непрошеной гостьи. Это все уже слишком, с нее довольно! Тридцать восемь лет она существовала в добродетельной бедности, и куда такая жизнь ее привела? В эту совершенно лишенную романтики квартирку? Помогла завести немногих, менее романтичных друзей, дала в утешение только чистую совесть и перспективу стать в будущем старейшей прихожанкой, если удастся прожить достаточно долго? А теперь все эти разговоры об опасности, подумала Дороти, отодвигая от себя тарелку сухариков в молоке, действительно напоминавших пищевых червяков, вылезших погреться на солнышке. Раз уж ей грозит опасность, то пусть хотя бы выглядит более устрашающе, но привлекательно. Явится, например, в виде волка и позволит ей, новоявленному святому Франциску, усмирить и приручить себя. Поспешно одеваясь, она вспомнила слова викария в последний праздник Дня святого Франциска в октябре.
«Он проповедовал среди вольных лесных птиц небесных, – сказал викарий. – А мне приходится проповедовать среди старых куриц».
«Что верно, то верно. Долгие годы, – размышляла Дороти, беря щетку для волос, – я в самом деле была старой курицей – жесткой, жилистой, преждевременно состарившейся. Но теперь стану вольной лесной птицей. Райской птицей». Отражение в зеркале могло остудить столь амбициозный порыв, но она сразу же подкрепила его, надев свое лучшее платье в греческом стиле с кофейного оттенка оборками, затем удлиненное коричневое демисезонное пальто, покрытую лаком коричневую соломенную шляпку, красивые коричневые с позолоченными пряжками туфли на высоких каблуках. Теперь в зеркале была видна прекрасно выглядевшая леди. Конечно, с большой натяжкой Дороти Кэппер соответствовала образу орлицы, но сердце ее трепетало так, словно в нем действительно свили гнездо орлы. Она едва успела покончить с одеждой, когда услышала знакомые икающие звуки, предварявшие телефонный звонок. Не иначе как по воле свыше мисс Карбери уединилась в ванной, и Дороти первой успела подбежать к аппарату.
– Мисс Кэппер? – спросил приятный мужской голос. – Или мне лучше будет называть вас Дороти? Это кузен Хью, который немного завидует вам, но спешит принести свои поздравления.
Дороти почувствовала себя слегка потрясенной и польщенной одновременно. Несомненно, она оказалась в затруднительном положении, а старая курица пока еще оставалась на своем месте. Впервые в жизни ей позвонил мужчина, который не был строительным рабочим, сантехником или, как порой шутливо выражался викарий, существом той же пролетарской породы.
– Как я полагаю, наша дражайшая Джулия у вас? – продолжал голос.
– Да. Она как раз в ванной, – ответила Дороти.
– Прислушайтесь к моему совету и заприте ее там покрепче, – сказал кузен Хью. – Она объяснила вам, зачем приехала?
– Чтобы предостеречь меня, – прямо и грубовато отозвалась Дороти. – По крайней мере, так она…
– Не надо извинений, – сказал Хью. – Джулия совершенно права. Вам необходимо держаться подальше от всех нас, от всей объятой бурным волнением семейки. Вот зачем я вам и позвонил.
– Я что-то не совсем вас понимаю, – прошептала Дороти.
– Согласитесь пообедать со мной и дайте возможность внести для вас полную ясность в ситуацию, – предложил Хью. – Я вовсе не утверждаю, что обожаемая мной Джулия опаснее, чем все остальные из нас, но она – волк в овечьей шкуре, а мы хотя бы не скрываем своей волчьей сущности.
Вот оно! Он сразу заговорил о волках. Дороти мысленно воззвала к духу святого Франциска.
– Она предложила мне выступить в роли моей компаньонки и наставницы, – сказала Дороти, – однако я не думаю, что женщина моего возраста нуждается в ком-то подобном.
– Лично вы не нуждаетесь, – согласился Хью. – Другое дело – ваши сто тысяч фунтов. Им действительно необходим конвой для охраны. Она смертельно боится, что вы их не получите, но если вам это удастся, желала бы любой ценой оказаться в доле. – Хью, как показалось, понял, что выбрал не самые удачные выражения, а потому поспешил добавить: – Вам подойдет встреча сегодня в «Волшебном гриле» около четверти второго? У меня будет зеленый носовой платок в стиле Питера Пэна.
И даже не дождавшись ее ответа, Хью дал отбой.
«Он очень опытен в общении с женщинами, – заключила про себя Дороти с невольным восхищением. – Знал, что я не устою перед приглашением в «Волшебный гриль».
Но на самом деле Хью прекрасно знал другое: она не устоит, как только представит себе мужчину, дожидающегося ее в «Гриле» с зеленым носовым платком Пэна, хотя сам имел очень смутное представление о подобном платке.
Открылась дверь, и в комнату ворвалась мисс Карбери. Она ничего не говорила, а лишь стояла и пристально смотрела на Дороти, пока та не произнесла с некоторой неловкостью в голосе:
– Боюсь, мне необходимо отправиться сегодня обедать в город.
– А обо мне ты и не подумала, – мрачно заметила мисс Карбери.
Дороти, напротив, успела подумать о ней, но совсем не так, как могла предположить мисс Карбери. Ей была ненавистна мысль, что этот маленький и шустрый штопор в женском обличье сможет рыться в ее вещах. Она не сомневалась, что для гостьи не существует никаких моральных препятствий, чтобы воздержаться от чтения чужих писем. Дороти и в голову не пришло, что все ее письма можно было вслух читать перед зданием Королевской биржи, причем никто не остановился бы и на тридцать секунд, чтобы послушать.
– Который из них звонил? – требовательно спросила мисс Карбери, действительно не страдавшая ложной скромностью. – И не утверждай, что это была мисс Трент. Она сообщила мне о своем намерении провести в очередях целый час – с девяти тридцати до десяти тридцати. А потому вернуться еще не могла.
– Это был кузен Хью, – в отчаянии призналась Дороти.
– Вот как. Советую прислушаться к моему мнению и пообедать дома. У этих привлекательных молодых людей ничего хорошего на уме быть не может.
– Но мне нужно сначала пройтись по магазинам, – заявила Дороти.
– Я пойду с тобой и понесу корзинку, – тут же предложила мисс Карбери.
– Это не совсем такие магазины, – пояснила Дороти.
– Значит, ты собралась покупать украшения и всяческие безделушки. Знаешь, Дороти, а ты даже безумнее, чем я могла предполагать, если хочешь начать тратить деньги, еще не получив ни гроша. Последуй моему совету и позволь приготовить для нас макароны с сыром. Если откажешься, то горько пожалеешь. Впрочем, ты можешь и не дожить до этого.
Однако Дороти, с ослиным упрямством осуществлявшая задуманное, осталась при своем мнении. Наматывая свои тусклые светлые волосы на карандаш, чтобы они завились около ушей, она вдруг приняла другое решение – ознаменовать свой первый обед в «Волшебном гриле» с привлекательным молодым мужчиной покупкой нового платья. Быть может, даже новой шляпки, но платья – определенно. Она пересчитала имевшиеся у нее купоны. Да, их как раз хватит. Она достала свою лучшую сумку из плиссированного черного шелка с застежками в виде двух собачек из черного малахита. Первоначально сумка принадлежала Джорджи и стоила две гинеи, но та, придя к выводу, что собачки не соответствовали ее темпераменту, отдала сумочку подруге. Дороти перешла с ней в гостиную и принялась опустошать свою большую и практичную коричневую повседневную сумку, называя вслух каждый извлеченный оттуда предмет. Деньги, ключи, носовой платок, удостоверение личности, жестянка для сахара (подумав о необходимости пополнить ее, она отправилась в кухню и положила внутрь коробки еще два кусочка), карточка на право приобретения одежды, лицензия на радиоприемник, карманная расческа…