– Кажется, я даже слишком хорошо все понимаю, – кивнула она.
И Эрик знал: это действительно так. Люсиль уловила самую суть. Он безжалостно завершал одну главу в книге своей жизни, готовясь сразу открыть новую.
– Между прочим, – продолжал он невозмутимо, – как раз собирался рассказать тебе, что нашел для себя постоянную работу. Пока об этом не стоит особо распространяться…
– Бог ты мой! – Люсиль улыбнулась плотно сжатыми губами. – И что же это за работа? Демонстрировать модели одежды для экспорта на американский рынок?
Эрик лукаво посмотрел на нее. Если бы Природе было угодно, чтобы он зарабатывал себе на хлеб честным трудом, она бы не наградила его этими длинными, изящно изогнутыми ресницами и способностью покорять сердца даже самых взыскательных замужних леди одним искоса брошенным взглядом.
– Ты не слишком веришь в мои возможности, верно? Для новой работы мне даже придется отпустить усы.
– Стало быть, ты не завербовался в военно-морской флот?
Он еще раз посмотрел через зал и, поймав на себе взгляд Дороти, улыбнулся с некоторой долей восхищения. Дороти почувствовала, как сердце чаще стало биться у нее в груди. Он теперь выглядел еще моложе, что ценится женщинами куда как выше ума и любых других достоинств мужчины. Эрику хватало сообразительности, чтобы понимать это. Хотя особых интеллектуальных способностей здесь и не требовалось. Женщины сами преподносили ему эту простую истину, как на блюде, обложенном по краям зеленью. Вот почему он оттачивал такого рода улыбку с чрезвычайным упорством балетного танцовщика, отрабатывающего свои па. В конце концов, именно она была для него даром свыше, а потратить ты мог только те деньги, что реально лежали в твоем кошельке.
Люсиль украдкой проследила за ним. Он все еще смотрел в противоположный конец зала на Дороти. Она отчетливо осознала, что уже потеряла его. Такой, как он, никогда не станет поддерживать проигравшую сторону, заметив перед собой новую, более широкую перспективу.
– Забавно, как природа владеет искусством камуфляжа, не так ли? – холодно констатировал Эрик. – Кто бы мог догадаться, что это неброское и безвкусное маленькое создание скоро унаследует сто тысяч фунтов?
– Если доживет до этого, – почти автоматически произнесла Люсиль.
Теперь уже Эрик пристально посмотрел на спутницу. Он всегда знал, насколько Люсиль безжалостна, хотя до этого дня не подозревал, что она ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Эрик даже не смог бы грамотно написать слово «сострадание», но все же ощутил легкую жалость к беззащитному, лишенному всякого очарования существу, сидевшему в дальнем углу ресторана. Он знал: у нее нет ни малейшего шанса.
Когда самый нервозный обед за всю его предыдущую жизнь закончился, Хью предложил своей спутнице взять такси, выразив сожаление, что не сможет проводить ее до дома, поскольку ему требовалось быть в военном министерстве определенное число дней в неделю. Спасибо большое, отозвалась Дороти, но такси ей не требуется. Она хотела немного подышать свежим воздухом, а прогулка обязательно поможет прояснить голову, так ведь? Это был превосходный обед, но в ресторане оказалось жарковато. А кроме того, ей еще предстояло зайти в кое-какие магазины. Выходя из зала, она оказалась совсем близко от столика, за которым сидели Люсиль и ее Адонис. И если молодой человек еще раз улыбнулся ей, то Люсиль и Хью делали вид, будто вовсе не знают друг друга. Дороти просияла ответной улыбкой и чуть не упала, налетев на стул, затем, еще раз улыбнувшись, направилась к выходу.
– Вы уверены, что обойдетесь без такси? – еще раз напряженным тоном спросил Хью, опасавшийся, что в таком состоянии она вполне может попытаться поцеловать первого же встречного полицейского.
– Мне идти совсем недалеко, – заверила его Дороти. – Спасибо еще раз за восхитительный обед. Буду с нетерпением ждать встречи с другими своими кузенами. И как можно скорее.
– Не сомневаюсь, что ваше стремление взаимно, – сказал Хью.
Убедившись, что она отказывается от такси серьезно, он остановил машину для себя, сожалея только об одном: что не может приказать водителю раскатать Дороти в лепешку колесами автомобиля. А она, бедняжка, ни о чем не подозревая, стояла и слегка пошатывалась, смотрела то вверх, то вниз, словно не понимая, там ли находится тротуар, где ей мерещилось. Но очень быстро (даже раньше, чем Дороти ожидала) свежий воздух отрезвил ее, она развернулась и твердой, ровной походкой зашагала в направлении Пиккадилли-серкус. Дороти уже понимала, что женщины, выглядевшие как Люсиль Хоуп, никогда не покупали корсеты во время летних распродаж на Кенсингтон-Хай-стрит. Более того, они вообще их не носили, а подбирали себе по фигуре пояса для крепления чулок, стоившие огромных денег, и не брали первый попавшийся корсет из необъятной кучи дешевых вещей, чтобы затем стыдливо сунуть в сумку, поскольку в военное время правительство запретило заворачивать подобные покупки в оберточную бумагу. А потому, решила Дороти, она сразу же возьмет, как говорится, быка за рога и последует их примеру. При мысли о необходимости снова посещать примерочные Дороти чуть содрогнулась от неприятного предвкушения, но если это делали другие женщины, то и она сможет выдержать любые испытания. А продавщицы воспринимали тебя как очередную клиентку без имени, не умеющую распознать в себе личность. «Они в этом смысле похожи на врачей», – подумала Дороти. Она уже сожалела, что отказалась от предложенного Хью такси. Могла бы доехать хотя бы до «Свана и Эдгарса», потому что новые туфли – модные и узкие – до боли стискивали ее ступни. А к тому времени, когда они разносятся и станут ей по ноге, уже потеряют свой лоск товара с Бонд-стрит. Прав был викарий, вспомнила слова священника мисс Кэппер, что у каждой розы обязательно есть и шипы.
Позади нее медленно двигалось темно-синее такси, и она подумала, не остановить ли его, но удержалась. Хью мог тоже ехать следом и, заметив такое поведение Дороти, счел бы его по меньшей мере странным. Подобно многим людям, ведшим уединенный образ жизни, Дороти постоянно мерещилось, что любое ее действие обязательно бросится кому-то в глаза, особенно столь непоследовательное и нелогичное.
Синее такси ускорило движение, проехав чуть вперед, но затем почти сразу остановилось перед светофором. Задняя дверь открылась, и наружу выбрался молодой человек. У Дороти перехватило дыхание. Это был красавчик, сопровождавший только что Люсиль, но сейчас он явно шел прямо к ней.
– Мисс Кэппер! – сказал молодой человек. – Вам это может показаться чрезвычайной самонадеянностью с моей стороны, но послушайте меня и тогда, возможно, поймете, почему я навязываю вам свое общество. Скажу больше – уверен, что вы поймете меня.
И он в очередной раз ей улыбнулся.
Дороти почувствовала, до какой степени ей все равно, поймет она его или нет. Ее сердце трепетало от его молодости, близости к ней, как и от впечатления, какое он и стремился у нее создать – человека беззащитного. Но в то же время она видела в нем скрытые черты Галахада, того, чьим вторым именем было Гранит, а любимой поговоркой – та, в которой говорилось об инстинкте самосохранения. Дороти готова была немедленно отдать ему половину из ста тысяч фунтов, только бы освободить его из хищных клешней Люсиль.
– Я увидел вас в «Волшебном гриле», – продолжал мистер Беннет. – С вами был ваш кузен, если не ошибаюсь?
– Да, – подтвердила потрясенная Дороти. – Это Хью. Он великодушно пригласил меня пообедать с ним. Причем проявил истинную любезность, поскольку, конечно же, еще совсем недавно сам рассчитывал получить какую-то часть наследства покойного мистера Хоупа.
– А оно целиком досталось вам, верно?
– Меня преследует мысль, что я не имею права забрать себе все деньги, – немного торжественно заявила Дороти. – Нам, вероятно, следует поделить их между собой после того, как наследство станет на законных основаниях моим.
– Я ожидал от вас чего-то подобного! – в возбуждении воскликнул мистер Беннет. – Мне это подсказывала остро развитая интуиция.
– Вы, случайно, не писатель? – высказала предположение Дороти.
Она всегда мечтала о случайной встрече с автором романов, не сознавая, что не отличит литераторов от прочей публики, даже если их усадят рядом перед ней в вагоне подземки.
– Знаете, будет лучше не заводить разговора о моей работе, – небрежно бросил Эрик. – Как говорится, даже у стен есть уши.
– Секретная служба! – выдохнула Дороти, в чьих глазах тайные агенты стояли ступенькой выше даже самых лучших писателей.
Он промолчал, позволив верить во что ей будет угодно. Рассказ о его подлинной карьере едва ли сейчас был уместен и грозил только запутать и смутить ее.
– Я почувствовал своим долгом предостеречь вас, хотя вам может показаться странным, что делаю это сразу после обеда с миссис Хоуп, но они все собираются предпринять попытку лишить вас прав на наследство.
– То же самое мне сказала Джулия, – пробормотала вслух Дороти. – И Хью тоже. Как вы считаете, если разные люди твердят вам об одном и том же, это непременно произойдет? Я, разумеется, знаю, что внешне все кажется правдой, но когда она сваливается на меня отовсюду и сразу, то начинает выглядеть в моих глазах изрядным преувеличением.
– Что ж, мне неизвестны мотивы, которыми руководствуются другие, – признал мистер Беннет, стараясь казаться очаровательно застенчивым и тщательно скрывая за длинными ресницами глаза, которые на самом деле были более жесткими, чем сандвич в провинциальном железнодорожном буфете, – но вы же не можете сомневаться, что лично я ничего не выгадываю от предостережения. Для меня важно лишь информировать вас: они собираются оспорить завещание.
– Вы имеете в виду, что мистер Хоуп…
– Они все соучаствуют в этом, – произнес мистер Беннет неохотно, словно признание вырвали у него. – Включая и ту даму, которую вы называете Джулией. Они утверждают, что старик сошел с ума.