– Мне это показалось страшной несправедливостью, – затараторила Дороти. – Видишь ли, она хотела выпить чашку кофе, но у нее не оказалось при себе сахара, зато у меня сахар был, а от кофе я отказалась. И потому отдала ей свой… Имеется в виду сахар.
Мисс Карбери неодобрительно посмотрела на нее.
– Тебя скоро совсем перестанут приглашать в «Волшебный гриль», если ты вытворяешь там такое.
– Хью пытался помешать мне, но я чувствовала необходимость поступить по-своему. Мне вспомнились слова викария в день Благовещения о том, что истинное благородство всегда выглядит вполне естественным.
Джулия оглядела ее, как редкое животное в зоопарке, но воздержалась от дальнейших комментариев.
– Я обязательно пойду к мистеру Мидлтону вместе с тобой, – твердо заявила она потом. – Тебе не обойтись без поддержки.
Дороти посмотрела на нее с неприязнью. Ей мнилось, что для первого раза она совсем неплохо справилась с делами: купила новый наряд, отобедала в «Гриле», сумела распознать охотника за чужими деньгами и нашла себе юриста без помощи мисс Карбери. Более того, вопреки ее противодействию.
«Она все преувеличивает», – подумала Дороти, решив отказаться от традиционного обычая тщательно расчесывать на ночь волосы. Сто раз провести щеткой утром и столько же вечером, вверх и назад – таким было ее давнее правило. Но сегодня ей не хотелось нарушать замечательные маленькие завитки, зная, что самой ей уже не удастся потом их восстановить. Чтобы успокоить совесть, она все-таки несколько раз прошлась щеткой без всякого ущерба для своей прически, натянула лимонного цвета сетку, которую ее уговорили купить в салоне красоты, и открыла баночку с восстанавливающим гормональным кремом для лица, совсем уж непостижимым образом оказавшуюся в числе ее приобретений. Дороти понятия не имела о гормонах, но это, должно быть, что-то очень полезное, подумала она, учитывая цену. Едва ли сознавая, что делает, нанесла крем из баночки на лицо и устроилась на ночь в постели, весьма довольная собой.
На следующее утро ее самоуверенность несколько ослабла. Но она по-прежнему не собиралась отдавать бразды правления в руки мисс Карбери, а потому поднялась рано, ощущая прилив бодрости, небрежно отбросила в сторону одеяло, уже гадая, какие новые приключения сулит ей наступивший день. Когда Дороти вошла в комнату, мисс Карбери с мрачным видом просматривала газету. Это было одно из тех популярных изданий, которые, если верить их собственной рекламе, радовали многие сотни тысяч читателей. Достигалось это крайне просто. Если новости оказывались хорошими, газетчики стремились выделить их, тем самым подчеркивая, что неким таинственным образом каждый из числа подписчиков был причастен к позитивным событиям. В других случаях газета заверяла свою аудиторию в той или иной ошибке правительства, в его общей слабости, которую журналисты давно подметили. Редакционные статьи вскипали гневной пеной, раздавались требования немедленно начать расследование преступной халатности, и у читателя создавалось ощущение, что пусть страну и постигла неудача, репортеры так просто этого не оставят.
– Только взгляни на то, что здесь публикуют, – сказала мисс Карбери, раскрывая центральный разворот газеты прямо под носом у Дороти.
Дороти увидела перед собой действительно впечатляющий рисунок, созданный комитетом, взявшимся пропагандировать экономный образ жизни. На нем были изображены Гражданин и Гражданка, стоявшие на берегу и смотревшие на узкий морской пролив, по другую сторону которого располагался магазин под названием «Универмаг вещей, которые вам не нужны». А в проливе плавала акула с нацистской символикой на плавнике.
Подпись под рисунком гласила: «Стали бы вы покупать там что-то, если бы пришлось плыть самим?»
Дороти почувствовала укор совести, хотя заметила:
– Как хорошо, что этот рисунок не попался мне на глаза вчера утром. Я бы тогда едва ли осмелилась… – Купить себе новую одежду, хотела сказать она, но ее голос полностью заглушила гневная тирада мисс Карбери.
– Пусть отныне это послужит для тебя наглядным уроком, – проревела она.
– Да, я согласна, – кивнула сникшая Дороти. – Собиралась снова пройтись по магазинам этим утром, но теперь изменю свои планы.
– И ты откажешься от приглашения миссис Темпест?
Дороти выглядела удивленной.
– Но этот визит нисколько не ослабит боевой мощи нашей страны. Иначе мое отсутствие будет выглядеть грубостью. Нет, я с легкостью обойдусь без пояса для поддержки чулок, который хотела купить, поскольку, если честно, не очень-то мне он и требуется…
Действительно, обходилась же она без такого пояса тридцать восемь лет. И все же…
– Пояс для поддержки чулок? Совсем из ума выжила? Ты внимательно прочитала то, что я тебе показала?
– Пропагандистский рисунок Общества за экономный образ жизни. Да, я его внимательно изучила, – пробормотала Дороти.
– Да какой там экономный образ жизни! – Мисс Карбери теперь взяла тон ораторов, обличавших происки Пятой колонны. – Нет, прочитай заметку рядом с рисунком. Где сверху помещена фотография.
Дороти поспешила вновь склониться над газетой. Заметке предшествовал заголовок:
ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ БОГАТОЙ ЖЕНЩИНЫ
Будет проведено вскрытие
Леди Р. Олгасон, проживавшая на Портман-сквер, вчера внезапно заболела после обеда в одном из лондонских ресторанов. Ночью она скончалась, испытывая невыносимые боли. Следователи уже распорядились произвести вскрытие тела. Миссис Олгасон приходилась тещей мистеру Л. Льюису-Льюису, владельцу известного ипподрома. Мистер Льюис недавно подал заявление о своем банкротстве.
– Какой ужас! – почти не задумываясь, воскликнула Дороти.
– Да уж! Женщина с ее состоянием могла бы внимательнее относиться к своему здоровью, – начала мисс Карбери. – Но ты только взгляни на ее двойной подбородок…
Дороти всмотрелась в фотографию, а потом всем телом вздрогнула. Она почувствовала, будто комната начала медленно вращаться вокруг нее. Ей даже пришлось ухватиться за край стола, чтобы остаться стоять на ногах. Потому что на снимке, размытом и нечетком, как большинство фото в газетах, тем не менее безошибочно узнавалось лицо леди, сидевшей за соседним с ними столиком вчера в «Волшебном гриле». Той самой, кому она презентовала два кусочка сахара.
Дороти с трудом справлялась с нахлынувшей на нее волной безумного, панического страха. Это просто совпадение, пыталась она уверить себя. Такие случайности происходят один раз из тысячи, но вот теперь это произошло рядом с ней. Но даже делая все, чтобы успокоиться, Дороти живо вспоминала перекошенное от ужаса лицо Хью, когда он пытался помешать ей передать соседке баночку с сахаром. Возможно, Джулия была права. Вполне вероятно, что она подвергалась значительно большей опасности, чем могла вообразить себе.
– Видишь теперь? – услышала она ненавистный ей уже голос мисс Карбери, звоном отдававшийся в ушах. – Здесь не сказано, с кем она обедала, но держу пари – это был ее любимый зятек.
– Вполне похоже на то, – прошептала Дороти. – Хотя он выглядел слишком молодо даже для зятя.
Теперь настала очередь Джулии вытаращиться на нее.
– О чем ты толкуешь? Хочешь сказать, что знала ее?
– Она была вчера в «Волшебном гриле». И это ей я отдала свой сахар, – все так же шепотом ответила сраженная шоком Дороти. – Все! Не задавай мне больше никаких вопросов. Это слишком пугает меня. Я и предположить не могла, что люди способны на такое. Даже ради денег.
– Тебе предстоит узнать еще очень многое до того, как все закончится, – хмуро заверила ее Джулия, и в этих словах заключалось больше правды, чем обе они сознавали в тот момент.
Дороти поняла, что даже думать не может ни о каком завтраке. Ей необходимо срочно позвонить мистеру Круку, но она не могла сделать этого, пока мисс Карбери находилась в квартире. А было не похоже, чтобы мисс Карбери вообще когда-либо собиралась квартиру покинуть, хотя бы на полчаса. Она заявила с непреклонной твердостью о своем намерении сопровождать Дороти в офис мистера Мидлтона, считая, что адвокат не принадлежит к числу привлекательных молодых людей, а третий присутствующий станет совсем не лишним. Дороти знала, что у нее нет выбора, как нет его у человека, которому в бок тычут стволом револьвера.
Встречу назначили на 10:30, и никакая изобретательность не позволяла ей связаться с мистером Круком до выхода из дома. А потому, преодолев отчаяние, Дороти решила пустить в ход весь свой ум, чтобы избавиться от навязчивой компаньонки, как только они покинут контору адвоката семьи Хоуп.
Мистер Мидлтон заставил их подождать в своей приемной традиционные пять минут, а затем побеседовал с обеими в кабинете, который отличался от кабинета мистера Крука, как небо от земли. Крук объяснил, что его клиентам нравилось помещение, выглядевшее рабочим местом очень занятого адвоката, а потому все его столы, стулья и даже часть пола были завалены кипами бумаг так же тщательно и продуманно, как он хранил в буфете бутылки с пивом. В противоположность этому кабинет мистера Мидлтона напомнил Дороти аккуратно прибранную спальню девицы на выданье. Повсюду царила безукоризненная чистота. Никаких загадочных папок с документами. Здесь все создавало ощущение порядка, открытости и благоразумия. Но вот только почему-то от такой обстановки у мисс Кэппер мороз пробежал по коже.
Густые серые брови мистера Мидлтона сами по себе взлетели вверх, когда он увидел, как за робкой с виду клиенткой в его святилище на всех парусах вплыла Джулия Карбери. По боевитости ее можно было сравнить с британским линкором, сопровождавшим конвой торговых судов и двигавшимся стремительнее любой подводной лодки.
– Мисс Кэппер уговорила меня прийти вместе с ней, – глазом не моргнув, солгала Джулия. – Понимаете, не будучи знакомой с мистером Хоупом…
– Но, насколько я догадываюсь, мисс Кэппер уже и не предполагала познакомиться с мистером Хоупом, – перебил ее мистер Мидлтон своим малоприятным голосом.