Сесил от волнения места себе не находил, поскольку положение становилась поистине отчаянным. В его доме уже не осталось ничего, что он мог бы продать, погасив даже ничтожную часть долга. Если что-то и имелось когда-то, то было давно продано. А Лилиас не принадлежала к числу тех незаменимых кудесниц-жен, которые неожиданно получали крупные наследства, ухитрялись экономить на хозяйственных расходах или имели заработок на стороне. Все, что она успевала, так это управляться по дому без помощи прислуги, шить новую одежду, штопать старую, готовить еду, делать уборку, стирать, гладить, варить джемы, не имея даже достаточно сахара, мариновать фрукты, сушить овощи, собирать пожертвования для местной кассы взаимопомощи и ухаживать за членами семьи, если кто-то заболевал. А потому Сесил считал, что ему крупно не повезло в жизни в целом и с супругой в частности. Между тем тень мистера Бересфорда постоянно нависала над ним.
Венцом же его несчастий стал отказ Дороти Кэппер, на чью помощь он всерьез рассчитывал, принять приглашение его жены. Будучи человеком старомодной закваски, Сесил все еще продолжал верить в чудеса.
– Какого дьявола! Почему она так поступает с нами? – злобно вопрошал Сесил.
– Быть может, наш чай не внушает ей доверия, – предположила Лилиас.
– А ты пригласила ее всего лишь попить у нас чайку? Богом клянусь, это поступок в духе самого кузена Эверарда! Надо было зазвать ее на роскошный ужин и приготовить дичь.
– Дичи теперь нигде не купишь, – мягко заметила Лилиас. – Но даже если бы ты умудрился раздобыть хотя бы пулярку, я не понимаю, почему мы должны тратиться на дорогое угощение для той, кому скоро достанутся сто тысяч фунтов. Да за эти деньги она сама могла бы накормить нас чуть ли не мясом павлинов.
– Но для меня ее визит был особенно важен, – в отчаянии сказал Сесил.
Он только все окончательно испортил, допустив прошлым утром непростительно глупую ошибку в работе, и слышал, как мистер Уэйли снова бормотал что-то о своем племяннике, который наконец возвращался со службы в армии. Все-таки военные врачи нашли у него заболевание сердца. У многих парней вдруг обнаруживается нечто подобное, злобно отметил про себя Сесил. Человек, умеющий мыслить более логически, уже понял бы, что может потерять работу в любом случае, и перестал бы переживать из-за отношения к себе мистера Уэйли, но Сесил был из другого теста. Всегда остается шанс, надеялся он. Сердце племенника может, если на то пошло, вообще остановиться, и потом, когда Сесил все уладит со своими долгами букмекерам, его позиции в издательстве сохранятся незыблемыми. Но только, не дай бог, мистер Уэйли обо всем узнает, поскольку глава фирмы придерживался твердого убеждения, что азартные игроки к тому же обязательно злоупотребляли спиртным, дурно обращались со своими женами и воплощали в себе все остальные пороки, решительными противниками которых были реформаторы. Для них подобные вещи обязательно рассматривались вместе, как море и волны, уксус и растительное масло, как полисмен и его свисток.
Когда Сесил окончательно убедился, что Дороти не собиралась, говоря словами мисс Карбери, играть с ними одним мячиком, он начал обдумывать, какую свежую наживку положить в мышеловку, хотя он сам, разумеется, никогда не высказался бы в подобных выражениях. Как угодно и где возможно, но он должен встретиться с Дороти. Роясь в уже достаточно запыленных уголках своей памяти, он вспомнил, что во времена ухаживаний за Лилиас умел доставить будущей супруге удовольствие, постоянно преподнося букеты цветов. Все женщины любят цветы, но в особенности, вероятно, те из них, кто достиг зрелого возраста, так и не встретив мужчину, который сделал бы им предложение руки и сердца. И Сесил поспешил к одной из станций центральной линии метро, раздумывая, кому можно было доверить доставку цветов по адресу в эти трудные военные дни. Скорее всего, мрачнея, размышлял он, только достаточно дорогому цветочному магазину. Сесил часто слышал расхожие поговорки, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда и нельзя поймать медведя, не пожертвовав изрядным количеством меда, вот только с медом у него сейчас возникли проблемы. Он вздохнул, припомнив историю жизни своего деда, женившегося три раза, пережившего всех трех жен и на каждые похороны заказывавшего роскошный венок из лавров и прочих вечнозеленых растений. Позже выяснилось, что дед всякий раз брал венок напрокат, а после церемонии заворачивал в чехол и возвращал в похоронную контору, заплатив лишь символическую сумму. Да, думал Сесил, его современники могут много чему поучиться у прошлых поколений.
Он задержался у витрины одного из флористов. Что, если купить этот горшок с нарциссами? Однако три шиллинга и шесть пенсов казались чрезмерной ценой за такой товар: и посмотреть-то особенно не на что. К тому же он не мог знать, любит ли Дороти нарциссы. И вообще нарцисс считался цветком, символизировавшим молодость, и хотя Сесил приходился наследнице ровесником и считал, что сам лишь вступает в период расцвета сил, он прекрасно осознавал, насколько иначе относятся к таким вопросам дамы. Поэтому отказался от идеи приобретения нарциссов и купил горшок с гортензией за целых пять шиллингов. «С поздравлениями от Сесила и Лилиас», – написал он на прилагавшейся маленькой карточке. Будь он готов потратить гинею, перед ним открывалась возможность выбора действительно прекрасных цветов, но он решил, что в подобном расточительстве нет необходимости, ведь в первую очередь ценится не сам подарок, а оказанное тебе внимание.
Затем под первой строчкой он вывел своим невероятно ровным, мелким и невыразительным почерком клерка:
Не могли бы Вы оказать мне честь совместным посещением воскресного концерта церковной музыки в «Александра-Холле»? У меня есть билеты. Если предложение вам нравится, пожалуйста, приходите к билетной кассе зала к 14:20.
Он хотел присовокупить еще и повторное приглашение к чаю, но места на карточке уже не осталось, а покупать вторую за отдельную плату не стал. Более того, Дороти уже отвергла первое приглашение. Он добавил только номер своего рабочего телефона, поскольку присутствие Лилиас на концерте не предполагалось. Ему казалось, что все пройдет удачнее без нее. У Лилиас была раздражающая манера поднимать в разговорах темы, которые лучше было не затрагивать. Как большинство жен, она совершенно не умела ценить романтическую натуру человека, ставшего ее спутником жизни.
Покинув магазин, Сесил поспешил вернуться в свой офис. Никаких билетов у него, разумеется, не было, и он пока даже не собирался покупать их. Ему совсем не хотелось остаться с бесполезными билетами на руках, поскольку у мисс Кэппер могли быть совершенно иные планы на воскресенье: встреча еще с кем-либо, собрание Молодежной христианской ассоциации или нечто иное. А в военное время, внушали им всем, деньги были нужны для сражений наряду с пулями, и их не стоило растрачивать впустую.
Гортензию доставили в пятницу утром, и Дороти, спустившись по лестнице, чтобы открыть входную дверь посыльному, не сразу поверила, что цветок предназначался именно ей. Такое развитие событий представлялось совершенно невероятным. Еще в прошлую пятницу Дороти даже не слышала об Эверарде Хоупе, а теперь у нее в квартире поселилась его бывшая секретарша-домоправительница-компаньонка, его кузены прислали ей отравленные конфеты, прибыл горшок с растением, и она могла только гадать, что ожидает ее дальше. Преисполненная гордости, Дороти принесла гортензию наверх, на радостях не потрудившись прочитать весь текст на приложенной карточке. Мисс Карбери как раз стирала в ванной чулки, разведя при этом невероятную грязь. Когда же увидела горшок в руках Дороти, то пригвоздила ее к месту взглядом, каким могла бы вколотить гвоздь в крышку гроба.
– Лучше скажи мне, – спросила она в ответ на попытки Дороти поделиться с ней удовольствием от презента, – от кого он? От Санта-Клауса? Или, быть может, от викария?
– Цветок прислали Сесил и Лилиас, – очень медленно ответила насторожившаяся Дороти, стараясь припомнить те уже казавшиеся такими далекими дни, когда жизнь принадлежала ей целиком и она даже смела (да простит ее за это Господь) считать свое существование очень скучным. – Они хотят, чтобы я вместе с ними посетила концерт религиозной музыки в воскресенье. (До нее пока не доходило, что Лилиас определенно не могла там присутствовать.)
Мисс Карбери громко фыркнула.
– Все, что делается якобы во имя религии, не заслуживает доверия, – провозгласила она.
– Но это будет в «Александра-Холле», – продолжала сообщать Дороти.
– Трудно даже вообразить более опасное место, где можно легко упасть с высоченной парадной лестницы, – тут же выдвинула свой аргумент Джулия. – Но я тебя уже предостерегла. Только еще одного падения с лестницы нам не хватало. Как я предполагаю, Сесил не включил меня в число приглашенных?
– Он… То есть в самом деле не включил, – пришлось признать несчастной Дороти.
– Ну разумеется. Я не ожидала ничего другого. Что ж, если тебя убьют, я, по крайней мере, была против такой встречи. А сейчас веди себя поосторожнее с этим растением. Основательно промой его, прежде чем совать в горшок свой нос. Там среди стеблей может таиться один из тех отравленных шипов, которые часто встречаются в Африке.
– Но цветок привезли прямо из магазина, – возразила Дороти.
– Вот только выбирал его Сесил, в этом я уверена, – едко заметила мисс Карбери. – Что могло помешать ему поместить в горшок нечто смертоносное, когда продавщица на секунду отвернулась? Он очень хорошо осведомлен обо всех таких штучках. Ведь Сесил пишет приключенческие книжки для подростков в своем идиотском издательстве, а его герои постоянно стреляют из трубочек ядовитыми стрелами или переезжают на каноэ через распростертые тела жертв.
– Мне кажется… – начала Дороти, но Джулия уже разошлась во всю мощь своего воображения, и ее речь захлестнула собеседницу высокой приливной волной.
– Впрочем, он едва ли сделал нечто такое с цветком. В противном случае не стал бы тратиться на билеты в «Александра-Холл». Кстати, он не упоминает, на каких местах вы будете сидеть там?