После этого начались всевозможные процедурные вопросы.
Наконец Перри Мейсон получил разрешение приступить к перекрестному допросу. Тон его обращения оставался все таким же миролюбивым и очень доброжелательным.
— Лейтенант, — обратился он к Треггу. — Припоминаете, я обратил ваше внимание на метку прачечной, имеющуюся на носовом платке. Вы постарались выяснить, что это была за метка?
— Да, сэр.
— И вы выяснили, что такая метка в свое время была выдана Франклину Тору прачечной Майами, во Флориде, сама же прачечная перестала существовать вот уже пять лет?
— Совершенно верно.
— Прекрасно. А не припоминаете ли вы, что когда вы мне показали там в горах часы, я указал вам на то, что, согласно специальному индикатору, эти часы были заведены примерно в четыре тридцать или пять часов в день убийства?
— Да.
— Так. А обследовали ли вы авторучку?
— И в каком она была состоянии?
— Без чернил.
— Согласно вашим наблюдениям, при осмотре места происшествия в доме Торов напавший на Джерри Темплера злоумышленник влез в спальню через окно первого этажа в северной половине дома?
— Да.
— При этом он, видимо, свалил ночной столик или табуретку возле кровати миссис Тор?
— Да.
— Затем он схватил трость, находившуюся в комнате, и стал имитировать шаги миссис Тор?
— Мне думается, что это самый правильный вывод из всех имеющихся в нашем распоряжении вещественных доказательств. Конечно, сам лично я этого не видел.
— Но трость вы нашли на полу, в том углу, откуда были произведены выстрелы?
— Да.
— Кстати, лейтенант, ведь это вы обнаружили свидетеля Томаса Ланка в загородном отеле, где он был зарегистрирован под именем Томаса Триммера, и поместили его под надзор полиции?
— Да.
— Каким же образом вы попали в этот отель, чтобы произвести арест указанного человека? Трегг усмехнулся.
— Такие сведения полиция предпочитает не разглашать, — сказал он, прямо глядя на Мейсона.
Улыбка Перри Мейсона стала еще шире.
— В таком случае, лейтенант, не скажете ли вы нам, что вас привело в отель анонимное сообщение по телефону от лица, которое точно знало местонахождение Ланка, имя, под которым он зарегистрировался там, и даже номер его комнаты?
Бюргер принялся энергично возражать против данного вопроса, так как он считал, что этот вопрос касается профессиональной тайны.
Судья Ланкершим на минуту задумался, потом спросил у Мейсона:
— Скажите суду, с какой целью Вы задаете этот ваш вопрос?
— Я ставлю своей целью показать Высокому суду общую картину данного дела и перспективы его развития. Несколько позднее станет совершенно ясно, что это весьма существенный момент, Ваша Честь. Если допустить, что лейтенанту Треггу по каким-то своим соображениям звонил я и никто другой?
— Но вы ведь этого не заявляете?
— В данный момент, Ваша Честь, я только ограничиваюсь постановкой данного вопроса. Но мне кажется, что с точки зрения интересов моей подзащитной, свидетель обязательно должен на него ответить.
— Возражение снимается, — решительно заявил судья. Я, конечно, сомневаюсь, чтобы этот вопрос имел прямое отношение к рассматриваемому нами делу, но я намерен дать защите самые широкие возможности пользоваться своими правами. Тем более, что сформулированный таким образом вопрос ни в коей мере не заставляет лейтенанта Трегга называть источник информации. Отвечайте, свидетель, на вопрос.
Трегг был очень осторожен в выборе выражений, он немного подумал и сказал:
— Действительно, у меня состоялся анонимный разговор приблизительно такого содержания.
Мейсон широко улыбнулся.
— Это все.
Матильда Тор, сидевшая рядом с проходом, поднялась с места, опершись одной рукой на трость, другой — на спинку впереди стоявшего стула, и не спеша двинулась на возвышение для свидетелей, где была приведена к присяге.
Гамильтон Бюргер не стал тратить много времени на формальные вопросы, а сразу же перешел к сути дела.
— Вы — супруга Франклина Тора?
— Да.
— Где в настоящее время находится ваш муж, Франклин Тор?
— Не знаю.
— Когда вы в последний раз видели его?
— Примерно десять лет назад.
— Точную дату его исчезновения вы можете назвать?
— Двадцать пятого января 1932 года.
— Что случилось в этот день?
— Он исчез. Вечером он разговаривал в своем кабинете с каким-то человеком, которому были нужны деньги. Голоса звучали довольно громко и сердито. Потом они стихли. Я пошла спать. И после этого я уже своего мужа больше не видела. Он исчез. Однако я знала, что он не умер… я не сомневалась, что в один прекрасный день он непременно появится снова.
— То, что вы чувствовали и предполагали совершенно не имеет значения для суда, — поспешил прервать ее Гамильтон Бюргер. — Нам просто необходимо установить некоторые факты, чтобы показать все мотивы, заставившие человека вернуться в ваш дом. Но он был остановлен прежде, чем сумел добиться того, ради чего он снова явился сюда. Именно поэтому меня интересует, имелись ли какие-нибудь чеки, подписанные вашим супругом как раз перед его исчезновением?
— Да.
— И один из них был на десять тысяч долларов?
— Да.
— На чье имя он был написан?
— На человека по имени Родней Френч.
— Было и еще несколько чеков?
— Да.
— Где они находились, когда вы их видели в последний раз?
— Они лежали в одном из отделений моего бюро, стоящего в спальне возле стенки.
— Это бюро имеет опускающуюся крышку?
— Да.
— Старинное?
— Да. Когда-то оно стояло в кабинете моего мужа. Это мое бюро.
— Вы имеете в виду, что он им пользовался вплоть до того времени, как исчез?
— Да.
— И после его исчезновения это стало ваше бюро?
— Да.
— Те чеки, о которых я уже говорил, находились в нем?
— Да.
— Сколько их всего?
— Около десятка, в конверте. Чеки выплаченные за несколько дней до его исчезновения, или выписанные за день-два до этого и поэтому оплаченные уже позже.
— Почему же эти чеки были вами особо выделены?
— Потому что я думала, что когда-нибудь они станут вещественным доказательством. Вот почему я их все сложила в отдельный конверт и спрятала у себя в бюро.
— Когда вы ушли из дома вечером тринадцатого?
— Я затрудняюсь ответить. Я собиралась уже лечь в постель. Значит, это могло быть где-то около десяти часов. В соответствии с укоренившейся привычкой, я выпила бутылку портера, а в скором времени почувствовала сильное недомогание. Припомнив, что за несколько часов до этого отравился котенок, я сразу же приняла рвотное и без промедления отправилась в больницу.
— А где находились упомянутые вами чеки, когда вы отправились в больницу?
— В том же отделении бюро, где и всегда.
— Откуда вы знаете?
— Я незадолго до этого их рассматривала. Из спальни же выходила только для того, чтобы достать из холодильника бутылку портера и стакан.
— Когда вы после отравления попали в спальню?
— На следующий день, около девяти часов утра, когда меня выпустили из больницы.
— Вас кто-нибудь сопровождал?
— Да.
— Кто?
— Лейтенант Трегг.
— Проверили ли вы, по его совету, все, что у вас находится в спальне?
— Да.
— Что-нибудь пропало?
— Нет.
Бюргер показал ей часы и авторучку, которые были найдены возле трупа Генри Лича в машине.
Миссис Матильда Тор подтвердила, что все эти вещи принадлежат ее мужу, что они находились у него в вечер его исчезновения, и что она их больше не видела до того момента, как они ей были предъявлены полицией.
— Приступайте к перекрестному допросу, — сказал Бюргер, обращаясь к Мейсону.
— И вы не обнаружили, что исчезло из вашей комнаты, когда осматривали ее после возвращения из больницы? — повторил Мейсон тот же вопрос, что и Бюргер.
— Нет.
— У меня все, — сказал Мейсон.
Гамильтон Бюргер действовал быстро и достаточно профессионально.
Был вызван полицейский хирург, доктор Росселин, который опознал пулю, извлеченную им из тела Джерри Темплера; и установлена её тождественность с пулей, извлеченной из трупа Генри Лича. После этого лейтенант Трегг идентифицировал пулю, извлеченную им из дверной коробки в доме Торов. Вслед за ним давал свои показания эксперт технического отдела, подтвердивший, что все три пули были выпущены из одного и того же револьвера. Судья Ланкершим посмотрел на часы:
— Но только не слишком увлекайтесь, мистер прокурор, и не забывайте, что мы в настоящее время не рассматриваем дело об убийстве, — напомнил он Бюргеру.
— Да, Ваша Честь, но мы обязаны показать обстоятельства, которые обусловили преступление, которое мы в настоящее время рассматриваем. Мы хотим показать важность случившегося и важность того, почему полиция не смогла в нем разобраться.
Судья Ланкершим кивнул головой и заинтересованно посмотрел на Перри Мейсона, которого, казалось, совершенно не интересовало все то, что делал Гамильтон Бюргер.
— А теперь я вызываю Томаса Ланка, — с важным видом заявил окружной прокурор.
Ланк вошел в зал, сильно шаркая ногами. Было совершенно очевидно, что он с большой неохотой дает свои показания, и Бюргеру приходилось чуть ли не клещами вытаскивать из него каждое слово, часто прибегая к помощи наводящих вопросов, с пристрастием допрашивая собственного свидетеля.
Судья не мешал ему ввиду явной враждебности свидетеля.
Когда все отдельные показания Ланка скрепились воедино, они придали убедительный и драматический характер делу, которое так старательно строил окружной прокурор.
Ланк рассказал, как он возвратился с работы в тот вечер, как Элен Кендал привезла к нему домой котенка и оставила на время, как бы на сохранение. Он описал, как слушал радио, читал журнал, и вот тут-то и услышал шаги на крыльце и стук в дверь, а потом отпрянул в изумлении, когда узнал своего бывшего хозяина.
Затем он рассказал, что они немного поболтали, после чего Ланк предоставил мистеру Тору постель в своей запасной спальне. Он дождался, пока его гость заснул, после чего осторожно выскользнул из двери, остановил проезжающую неподалеку машину, доехал до поворота на улицу, где находился дом Торов и уже пешком поспешил к дому. Но он не успел дойти до дома, так как его остановила обвиняемая и поинтересовалась, не миссис ли Тор он хочет видеть. Когда он ей ответил, что именно ее, обвиняемая усадила его в машину, пообещав доставить к миссис Тор.