Он появился ровно в пять. Такой же важный и неприступный, как в предыдущий визит. Одет в тот же безобразный непромокаемый плащ. Мы прошли в гостиную, Мэри поздоровалась с ним холодно, но вежливо.
— Дела принимают скверный оборот, — начал я. — Мы совсем выбиты из колеи. Не хотите ли чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю, — ответил он официальным тоном. — Я на службе.
И, разумеется, тут же достал блокнот и карандаш.
— Не можете ли вы еще раз повторить все то, о чем говорили мне сегодня утром? И поподробнее.
— А вам нечего нам сообщить? — с иронией спросила Мэри.
— О чем именно?
— Мы хотели бы знать, что за это время удалось сделать Береговой Охране. Прошла уже неделя…
Рейнольдс покраснел.
— Мы делаем все возможное. Не хватает улик.
— Значит, вы все еще не нашли яхту?
— Нет.
Лейтенант старался быть вежливым, а Мэри задирала свой маленький носик. Мне стало неудобно, и я принял сторону лейтенанта.
— Дорогая, я уверен, что лейтенант сделал все, что в его силах. Но ты же знаешь, дело это очень непростое, а информации слишком мало…
— Прекратите пустые разговоры! — взорвалась Мэри. — Мы в смертельной опасности! Нас пытались убить!
— Убить?…
— Да, да! — кричала Мэри.
Лицо ее покрылось красными пятнами. Она напряженно и со страхом смотрела в окно, за которым уже начинало темнеть.
— Моя жена, видимо, хотела сказать, — пытался объяснить я лейтенанту, — что с того самого дня, когда произошло преступление, нас не оставляют без внимания…
— На нашей пристани появляются подозрительные личности, — опять вмешалась Мэри. — На следующий день после убийства пришвартовывается голубая яхта с двумя подозрительными мужчинами. Дважды нам угрожают по телефону. Некто, чей голос я опознала как голос убийцы, звонит сначала моему мужу, затем мне. Вчера, когда Джек ехал в Аннаполис, его пытались столкнуть с моста. Затем у него похищают автомобиль… Объясните мне, лейтенант, что все это, по-вашему, значит?
— Обо всем этом я уже рассказывал мистеру Рейнольдсу, — заметил я.
— Да, мне известно, — горестно произнесла Мэри. Она отвернулась от нас, несколько раз тяжело вздохнула и закурила сигарету.
Лейтенант внимательно посмотрел на нее, повертел в руках карандаш и несколько раз кашлянул.
— Мне очень жаль, миссис, — наконец сказал он. — Но давайте все по порядку. Я хотел бы записать даты и точное время всех событий.
Он взглянул на меня.
— Протокол об угоне автомобиля у вас при себе?
— Нет, он остался в комиссариате Аннаполиса.
— Хорошо. Я с ними свяжусь. А вы не упоминали полиции Аннаполиса о других происшествиях, связанных с этим делом?
— Нет. Мне казалось, что подобные дела не входят в их компетенцию. Кроме того, я не мог бы назвать им ни одной конкретной фамилии. И разве это дело не находится исключительно в вашем ведении?
— Вы абсолютно правы. Похищение вашего автомобиля могло оказаться чистой случайностью. Я уточню, что им удалось выяснить. Мы предпочитаем без необходимости не впутывать в наши дела местные власти. Так что вы поступили совершенно правильно.
— Спасибо, я так и думал.
— А теперь вернемся к яхте, которая останавливалась у вашей пристани назавтра после убийства. Это произошло 16 октября, не так ли?
Я утвердительно кивнул, и лейтенант записал дату в блокнот.
— Вы заметили ее название?
— Да, конечно. Она называлась «Психея». Штурман — Ральф Эванс, а другого типа зовут Бо. Когда у меня похитили автомобиль, я как раз находился в обществе Эванса. Он сейчас там, в Имсе. Собственно говоря, я и поехал в Аннаполис, чтобы разузнать о нем.
— В Имсе, Аннаполис, — повторил лейтенант, записывая в блокнот. — Хорошо, проверим и это.
— Он сказал, что его приятель Бо служит во флоте. А Эванса я встретил в центральном яхтклубе. Мы с ним немного побеседовали, и он произвел на меня впечатление честного, искреннего парня. Держался совершенно непринужденно. И вообще, эти двое не сделали мне ничего плохого, и я не хотел бы бросать на них хоть тень подозрения только потому, что они приплыли сюда на голубой яхте.
Лейтенант заинтересованно слушал меня.
— Тем более, что они уже продали «Психею». Она принадлежала тете Эванса, некой Анне Уотербай. Тетя недавно повторно вышла замуж за ветеринара из Оклахомы по имени Ал Сильвер. Но все это необходимо тщательно проверить. Не исключено, что именно тетя Эванса и стала жертвой преступления.
Лейтенант улыбнулся.
— Я вижу, мистер Лидс, вы не напрасно провели неделю.
— Ну что вы! Все происходило само собой. Каждый день приносил новые факты, связанные с убийством. Вы не могли бы навести справки о миссис Уотербай-Сильвер?
— Разумеется. Ал Сильвер, говорите, ветеринар из Оклахомы? — Он записал что-то в свой блокнот и спрятал карандаш в карман.
— Но это еще не все, Джек, — неожиданно вмешалась Мэри.
— Не все? — заинтересовался лейтенант.
Я почувствовал, что краснею.
— Моя жена, — начал объяснять я, — провела собственное любительское расследование. Видите ли… она… как бы это сказать… навестила некоторых наших соседей, раздобыла реестр яхт, и даже решилась осмотреть одну из них, «Голубой месяц», принадлежащую некоему Гаю Маннерингу. Возможно, этого не следовало делать, и я упрашивал жену…
Однако лейтенанта очень заинтересовали новые сведения.
— Маннеринг? — переспросил он.
— Да, вам известно это имя?
— Разумеется, — его правая щека дернулась. — Он президент яхтклуба.
По выражению его лица я догадался, что он не слишком хорошего мнения о Маннеринге.
— И что же вы узнали о нем? — обратился он к Мэри.
Она промолчала, пришлось рассказывать мне.
— Это очень интересно, — согласился лейтенант, выслушав меня. — А вам известно, что уже больше года его дом никто не посещал? Кроме группы туристов, которых он впустил прошлой весной. Словно он с ружьем встречает непрошеных гостей. Исключение составляют лишь его подружки, — добавил он с еле заметной улыбкой. — Так что вам, миссис, повезло.
— Его яхта отпадает, — заметил я.
— Серьезно? — удивился лейтенант. — Позвольте узнать, на основании чего вы так решили?
Мэри продолжала молчать, и мне снова пришлось объяснять. Лейтенант с сосредоточенным выражением лица подробно записывал все в свой блокнот.
Когда он наконец кончил писать, заговорила Мэри.
— Можете добавить туда и братьев Тайкс.
— А это кто?
— Их зовут Честер и Ван Тайкс. Они еще подозрительнее Маннеринга и тоже имеют голубой иол, называется «Морской гном». К тому же одна несчастная беременная девушка бесследно исчезла неделю назад…
— Минуточку, — прервал ее лейтенант в недоумении.
— Не запутывай лейтенанту голову, — сказал я Мэри. — У него и без того достаточно проблем. Сначала он должен заняться уже имеющимися подозреваемыми. Стоит ли добавлять еще. Вы ее не слушайте, — обратился я к Рейнольдсу. — У вас и так хватает работы.
— Нет, нет, это очень интересно, — запротестовал лейтенант. — Продолжайте, прошу вас. Расскажите мне все, что вам известно о братьях Тайкс, — попросил он Мэри.
Она уже вышла из состояния апатии и начала говорить совершенно свободно, ничего не скрывая.
Еще бы! Наконец у нее появилась возможность рассказать о своих приключениях, поделиться собственными предположениями, подозрениями, теориями. Лейтенант выглядел довольным, повеселевшим и признался, что Мэри расширила ему диапазон поисков.
— Значит ли это, — спросил я, — что Береговая Охрана не имеет ничего против нашей помощи?
— Ну конечно же нет, — улыбнулся Рейнольдс. — При условии, что это никому не принесет вреда.
— Мы пока еще никому не навредили. Все, чем мы до сих пор занимались, носило безобидный характер. Просто собирали тут и там различные сплетни. Скажите, а мы не слишком запутываем следствие?
— Уважаемый мистер Лидс, — лейтенант спрятал блокнот с карандашом и поднялся с кресла. — Я считаю, что в таком деле любая улика имеет для нас ценность. Я благодарю вас за большую помощь, оказанную следствию.
— Прекрасно, — ответил я и посмотрел на Мэри, но выражение ее лица было грустным и отнюдь не триумфальным.
— Разумеется, это большая самоотверженность с вашей стороны, — продолжал Рейнольдс. — Обычно же занятые люди, такие как вы, не дают покоя полиции ни днем, ни ночью, требуя ускорить ход расследования. Но им и в голову не приходит помочь нам. Это не означает, что мы сами не намерены распутать преступление, но любая подсказка, любая мелочь пригодится.
Мэри неподвижно сидела, сложив руки на коленях.
— Кроме того, вы находитесь в более выгодном положении: вас здесь почти никто не знает.
— Иными словами, вы хотите, чтобы мы продолжили наше расследование?
— Это зависит только от вас…
Лейтенант стал прохаживаться по комнате. Подошел к окну и посмотрел на залив, почесывая подбородок.
— Однако я должен вас предостеречь, — произнес он серьезным тоном. — Старайтесь не рисковать. Действуйте как можно осторожнее, не впадайте в панику. И постоянно информируйте меня обо всем. Вот вам номер моего домашнего телефона. После семи вечера меня всегда можно застать дома.
Лейтенант вырвал листок из блокнота, записал на нем номер и протянул мне.
Значит, он не шутил.
— Вот так, мои дорогие. Желаю вам удачи, — он улыбнулся. — Соблюдайте осторожность, хорошо? А я буду сообщать вам о ходе следствия.
— А разве вы не выделите нам охрану? — изумленно воскликнула Мэри.
— Охрану? — удивился Рейнольдс. — Лучшей охраной явится наша совместная работа.
И вышел.
Мы остались одни в нашем тихом маленьком домике, перед лицом надвигающейся темной ночи. Я проводил лейтенанта до дверей и, стоя на крыльце, наблюдал, как огни его автомобиля постепенно растворились в лесу, после чего вернулся к Мэри. Она попыталась приготовить ужин, но слезы катились по ее щекам.
Я обнял ее за плечи.
— Мы можем уехать отсюда, — предложил я. — Это тоже выход.