— Куда?
— Вернемся в Нью-Йорк или отправимся в Европу…
— Нет. Там ты не сможешь закончить свою работу.
— Это не имеет значения, — я почувствовал сухой комок в горле. — Для меня главное — чтобы ты была счастлива, Мэри.
— Я нигде не буду счастливой, пока не схватят этих негодяев. Иначе они разыщут нас… — Она посмотрела на меня раскрасневшимися от слез глазами. — Послушай, Джек. Мы сами должны все сделать. Рейнольдс с этим не справится. Он слишком глуп и нерасторопен. Давай начнем с миссис Сильвер. Позвони ей. Если нам удастся исключить хотя бы «Психею», это будет неплохо для начала. Как ты считаешь?
9
Я не был в восторге от такой идеи, но, учитывая настроение Мэри, решил уступить ей. Усевшись у телефона, я вступил в бесконечные переговоры с телефонистками из междугородней.
Мэри стояла рядом, прижавшись ко мне и тревожно всматриваясь в окна, выходящие на потемневший залив, словно вот-вот за стеклом возникнет некое кошмарное видение.
— Алло, — я ощутил необъяснимое облегчение, услышав голос телефонистки из справочного бюро. — Вам удалось разыскать мистера Аллена Сильвера из Оклахомы?
— Профессор Аллен Сильвер проживает в городе Стилуотер, штат Оклахома, — сообщила телефонистка. — Вас соединить?
— Будьте любезны.
Не прошло и минуты, как в трубке раздался бодрый, слегка хрипловатый, но в целом приятный голос.
— Это профессор Сильвер? — спросил я.
— Его нет дома. У телефона его жена… — ее голосу мог позавидовать любой сержант.
— Я говорю с миссис Уотербай? Анной Уотербай-Сильвер?
Мэри затаила дыхание и крепко сжала мою руку.
— Да. А с кем я разговариваю?
— Меня зовут Лидс. Я приятель Ральфа. Ральфа Эванса.
— Слушаю вас.
— Это ваш племянник, не так ли?
— Разумеется, мой собственный глупый племянник. А в чем дело? Что-нибудь случилось? Неужели Ральф опять влип в какую-то неприятную историю? Или вы звоните по поводу яхты?
— Нет, нет.
Я осторожно положил трубку на место.
Бедная миссис Уотербай. Напрасно я ее растревожил. Она, несомненно, была жива и невредима.
Значит Ральф не лгал мне. Все, о чем он рассказывал, подтвердилось. Мы были несправедливы в своих подозрениях.
— Ты забыл спросить о Бо, — напомнила Мэри.
— А что Бо? — я пожал плечами. — Пусть лейтенант о нем беспокоится. Яхта принадлежала Ральфу, точнее его тетке, и если это верно, то и остальное, очевидно, правда.
— Вероятно, — вздохнула Мэри.
Мы вычеркнули «Психею» из списка подозреваемых яхт и остаток времени посвятили составлению плана на следующий день.
Теперь, конечно, следовало взяться за братьев Тайкс и их голубой иол с прекрасным названием «Морской гном».
Парни были местные, следовательно, Мэри могла бы тактично кое-что разузнать о них, ведь еще оставалась довольно захватывающая история исчезнувшей девушки. И поэтому назавтра мы решили действовать уже испытанным ранее методом.
Я остался дома, так как Мэри категорически настаивала, чтобы я не запускал свою композиторскую деятельность. Необходимо было во что бы то ни стало закончить «Метопи» к середине февраля. Я охотно согласился, потому что и сам только о том и мечтал, чтобы вернуться к систематической работе. К тому же Мэри проявила гораздо более яркие детективные способности, чем я. Она значительно лучше подмечала малейшие детали и умела без особых усилий проникать в чужие дома. А главное, сейчас она действовала в согласии и под опекой лейтенанта. Вдобавок погода стояла скверная — сыро и мокро — а я очень легко простужаюсь.
— И бандиты почему-то явно озлобились на тебя, — констатировала Мэри. — В этом нет сомнения.
Она была абсолютно права. Моя единственная попытка самостоятельного расследования закончилась полным крахом.
И я согласился с ее планом.
Мэри пообещала, что сначала она вымоет посуду после завтрака, приготовит мне бутерброды и наведет порядок в моей мастерской. Она собиралась вернуться вечером к ужину и поведать мне о приключениях за день.
Первые дни мне недоставало ее присутствия в доме, но со временем я привык к новому положению. Мы теперь каждый в отдельности испытывали наслаждение от самостоятельной творческой работы и радость позднее, вечерами, делиться своими достижениями. Меня безумно интересовали ежедневные успехи Мэри и время ее возвращения было для меня кульминацией дня.
Я включал музыку, записанную за день, и с рюмками в руках мы усаживались у пылающего камина. За окном шел дождь или падали белые хлопья снега. На усталом лице Мэри морозным румянцем горели щеки. Она откидывала голову на спинку кресла и держала мою ладонь в своих руках. А время от времени, когда звучал наиболее удачный момент, на ее губах появлялась улыбка.
— Ах, Джек, — восторгалась она. — Это просто великолепно! Продолжай работать в том же направлении. Ты прокладываешь новые пути в искусстве. Ты настоящий творец антиэмоций.
Мэри быстро освоила терминологию той области музыки, которой я занимался. Она прекрасно понимала меня и точно знала, что я стремился выразить.
Когда замолкали звуки созданного за день фрагмента моего творения, мы подробно обсуждали его нюансы. Затем я какое-то время распространялся о творческих планах на следующий день, после чего мы, по выражению Мэри, делали шаг от великого к смешному. Для нас это являлось отличной разрядкой, и случалось, что когда Мэри рассказывала какой-нибудь слишком забавный эпизод, наш смех разносился по всему дому.
Мы стали записывать все происшествия, нечто вроде дневника нашего расследования.
Сейчас эта тетрадь лежит передо мной. Я сохранил дневник. Он позволяет мне в мельчайших подробностях воссоздать тот удивительный период нашей жизни, когда я был полон надежд, когда наша любовь казалась вечной, когда веселье искрилось в нас, как шампанское.
Словно мы жили на маленьком солнечном островке, окруженном мрачным, враждебным миром. У нас были свои секреты, которыми мы ни с кем не делились. Существует ли что-нибудь более притягательное для мужчины, чем возможность разгадывать увлекательную криминальную загадку совместно с очаровательной женщиной в тихой уютной комнате, все двери которой тщательно заперты? Нас охватывала дрожь при мысли об убийцах, но, сидя прижавшись друг к другу, рука в руке, колено к колену, мы смеялись над опасностями и произносили тосты в честь нашей храбрости. Волосы Мэри отливали медью в свете горящих поленьев, ее темные глаза искрились, а я чувствовал себя молодым и отважным…
Ах, что это были за времена!
Мэри вступила в Миссионерское общество.
Она страстно желала прояснить загадку Бет Грамерси, пропавшей беременной девушки. Мать девушки, как уже упоминалось, была главой общества.
— А тебе не кажется, дорогая, что нам следует вплотную заняться братьями Тайкс?
— Ничего подобного, милый. Вначале мы должны отыскать жертву, уж потом — убийц.
Не меньше недели Мэри занималась церковными делами.
Сейчас я привожу записи из первых страниц дневника.
2 ноября. Собрание в одиннадцать часов. Восемь болтливых старушек. Место сбора — сырой и захламленный подвал церкви. Скручивали бинты и шили пеленки для младенцев индейского племени Хопи. Обед — ветчина с винегретом. Никто не упоминал даже имя Бет. Миссис Грамерси, пригласившая меня сюда, отсутствовала. Назавтра меня пригласили на собрание Библейской группы. Его проводит мистер Грамерси. Нужно сходить.
3 ноября. Собрание Библейской группы. Обсуждали Книгу Судеб. Вел мистер Грамерси. Миссис Грамерси опять отсутствует. Мистер Г. в прошлом — владелец куриной фермы, сейчас на пенсии. Высокий, стройный, с набожным выражением лица, очень красноречив. Фундаменталист. Все утро провели за обсуждением Библии, потом снова ели ветчину и винегрет. Мне не удалось переброситься с ним даже словом. Боюсь, что на моей блузке было слишком большое декольте. Вероятно он принял меня за девицу легкого поведения.
5 ноября. Я снова в Миссионерском обществе. На душе праздник. Появилась миссис Грамерси. Увидев меня, она издает серию восторженных возгласов. Счастлива, что я стала членом группы. Для них важна каждая пара рук. Как перед винегретом, так и после, беседа велась вокруг приближающейся церковной ярмарки. Ярмарка состоится в субботу. Мне придется помогать и провести там все послеобеденное время. С шести до девяти. Моими обязанностями будет приготовление устриц… к ужину. Меню совсем ужасное: маринованная свекла, салат из капусты и неизменная ветчина с винегретом. Но есть и потрясающая новость: миссис Грамерси обещала, что нам будет помогать ее дочь. Неужели это Бет? Невероятно!
Наступила суббота, и оказалось, что это именно Бет, собственной персоной. Карточный домик, выстроенный на основе подслушанных у Татлов сплетен, рассыпался. Бет вообще никуда не пропадала. Появилась она в обществе воспитанного молодого человека, который поет в церковном хоре. Она не похожа на беременную и, по утверждению Мэри, вернувшейся в субботу вечером домой ужасно уставшей, она не более привлекательная, чем вареная устрица… Вот и все. По-прежнему не было жертвы преступления.
А если?
Между визитами в церковь Мэри удалось разузнать кое-что еще.
Например, она узнала, что голубой иол Тайксов, «Морской гном», выставлен на продажу.
И отправилась к ним домой.
Я снова цитирую дневник.
6 ноября. Честер и Ван Тайкс обитают в очень запущенном, скорее даже убогом квартале нашего городка. В конце улочки, которую и улочкой трудно назвать. Рядом с устричной лавкой. Улица не вымощена и утопает в грязи. Перед их чудовищно обшарпанным домом, несколько окон которого заколочены досками, возвышается огромная куча скорлупы от крабов и устриц, наверняка наполовину заслоняющая жильцам дневной свет. Мне пришлось карабкаться по этому мусору. Когда же я, наконец, попала во двор, то нужно было расчищать себе дорогу среди различной рухляди. Там оказалось полно старых автомобильных покрышек, развалившихся клеток для кур, а на самом крыльце лежали ржавая ванна и поломанный холодильник. Все это совершенно не напоминает человеческое жилище.