Клейн допил кофе одним глотком, вытер губы.
— В стихах Яэль нет ничего из того, что я перечислил. И к сожалению, по-видимому, не будет.
В пять вечера Михаэль Охайон вышел от Клейна, который проводил его до машины, напевая знакомую мелодию. Лишь у перекрестка Терра Санта Михаэль вспомнил, что это ария из моцартовской «Волшебной флейты» — оперы, которую Майя особенно любила.
Было все еще жарко, улицы были полны людей, которые не гонялись за убийцами.
— Твой сын просил передать, что он в здании Общества охраны природы и что если ты вернешься вовремя, то найдешь его там. Это возле банка «Тфахот», знаешь? — спросил Аврам из диспетчерской.
Михаэль знал, но как понимать «вовремя»? До которого часа Юваль там будет?
— До шести, он сказал. Он только что вышел отсюда, — объяснил Аврам.
Михаэль поставил машину у банка «Тфахот» и вошел в большой двор, в котором находился еще один дворец, построенный великим князем Сергеем. Случайный прохожий, не знающий Иерусалима, и не представляет себе, что скрывается за этими большими домами, думал Михаэль.
Большая арка в стене на главной улице открывала вход в иной мир. Удивленный посетитель оказывался перед великолепным зданием, в которое можно было войти. Туда словно бы зазывали привидения.
Михаэль сидел на большой ветке дерева у входа во дворец, ожидая, пока Юваль закончит свои дела в вагончике Общества охраны природы, стоявшем во дворе. Затем он стал прогуливаться вокруг, вздымая ногами сухую пыль. Один флигель здания был отдан Министерству сельского хозяйства, но Михаэль направился к другому, заброшенному флигелю с окнами, забитыми досками и покрытыми паутиной. Несмотря на полумрак, царящий внутри, он разглядел орнамент, покрывавший потолок большой комнаты. Была там и старая ванная комната, в которой остались следы армянской керамической плитки. Ванна стояла на четырех ножках, будто железный тигр на низких лапах.
Подошвы сандалий Михаэля шаркали по большим плиткам пола. Он зашел в одну из комнат, где на полу были разбросаны бумаги, поднял пожелтевший листок с русскими буквами. Михаэль не раз сожалел о том, что не изучал в университете русский, однако необходимое ему тогда изучение латыни, занятия историей Средних веков не оставляли на это времени. Он бросил лист в общую кучу.
Около шести Михаэль вышел из дворца. Было еще светло, но свет стал мягче, бледнее. У входа в вагончик Общества охраны природы стоял Юваль, оглядываясь вокруг. Михаэль подошел к нему.
— Я не знал, смогу ли тебя застать, мне нужны деньги на экскурсию, о которой я тебе рассказывал, в Иудейские горы, — сказал Юваль.
— И это все? — Михаэль положил руки на плечи сына, которые, казалось, раздавались вширь с каждым днем.
Они вернулись в управление Общества охраны природы. Там парень в шортах рассказывал о редком виде птиц, который он обнаружил во время последней экскурсии. Михаэль подумал об Узи Римоне. Он подписал чек и протянул его одной из двух девиц в джинсах. Она сладко улыбнулась и отдала Ювалю квитанцию. Юваль сложил ее и сунул в задний карман штанов. Выражение облегчения появилось на его озабоченном лице.
Михаэль загрустил. Несколько дней он не видел сына.
— Пошли посидим в моей машине на стоянке, — предложил он.
Напротив банка «Тфахот», у задних ворот Русского подворья, стоял полицейский в форме. Он послушно открыл ворота, ведущие к запыленному «форду-эскорт» Михаэля.
— Смотри, какая тут машина! — воскликнул Юваль.
Он мягким движением положил руку на крыло белой шикарной машины:
— Глянь-ка — даже сиденья стильные.
Михаэль склонился над машиной:
— «Альфета GTV». Таких всего две во всей стране.
— Чья она? — с воодушевлением спросил Юваль.
— Того, кто ею уже не воспользуется, — вздохнул Михаэль и нажал на ручку дверцы. Машина оказалась не заперта. Юваль посмотрел на отца умоляющим взглядом и открыл другую дверцу. Михаэль сел рядом, зажег сигарету. Юваль изучал приборную доску; он нажал на кнопку выдвижного ящика, заглянул внутрь и разочарованно сказал:
— Ничего нет.
Михаэль улыбнулся. Ребенок давно сходил с ума по машинам. Еще малышом он вырезал картинки автомобилей из журналов, находившихся в доме деда и бабушки. Пела, бывшая теща Михаэля, постоянно читала немецкую и английскую прессу. В доме всегда были последние номера журналов «Тайм», «Ньюсуик», а также «Бурда» и другие журналы мод, сложенные в плетеную цветную корзинку у рояля. Юваль держался за полу халата Пелы и спрашивал: «Ну, уже можно вырезать, бабушка, уже можно?»
Юваль нажал на кнопку радио. Послышались звуки сонаты для фортепиано.
Михаэль выбросил в окно окурок.
— Они не проверили магнитофон, — сказал он Ювалю, недоуменно смотревшему на отца. На кассете не было слышно никаких звуков, только перемотка ленты. Михаэль нажал на кнопку, лента пошла вперед, потом назад. Звука не было. — Останься здесь на минутку, ничего не трогай. — Михаэль бросился к своей машине, включил рацию, затем, задыхаясь, вернулся в «альфету».
Юваль ничего не сказал, но выражение радостного возбуждения исчезло с его лица, и оно стало серьезным, озабоченным.
— Чья это машина, папа?
Но тут у машины появился Эли Бехер, вынул из кармана тонкую перчатку и сказал Ювалю: «Извини».
Мальчик освободил место для Эли, и тот рукой в перчатке вынул кассету и осторожно уложил ее в полиэтиленовый мешок.
— Ты можешь пойти со мной, если хочешь, — сказал Михаэль сыну, — мы едем в главное управление полиции.
— Надолго? — с подозрением спросил Юваль.
— Нет, — обещал Михаэль, — а потом чем-нибудь займемся.
— Но у меня времени нет, я тут одной девушке обещал кое в чем помочь.
Михаэль взглянул в серьезное лицо сына, заметил щетину на его щеках и улыбнулся. Он подумал: в чем можно помогать девушке, ведь только что начались школьные каникулы, — но ничего не сказал.
— Мы очень скоро закончим, — торжественно пообещал отец. Эли взял Юваля под руку и повел его к «форду».
— Я по случайности еще здесь, — сказал Шауль из лаборатории угрозыска, осторожно сдувая пыль с кассеты. Он вышел с нею из комнаты и вернулся через несколько долгих минут. — На кассете нет никаких отпечатков пальцев. Как будто к ней вообще никто не притрагивался. Что ты на это скажешь?
— Удивительно, как аккуратно с нее сняли наклейку, не оставив и следа, — сказал Михаэль, — кто-то хорошенько над этим поработал. С первого взгляда ясно, что эта кассета — родная сестра тех, что привез Идо из Америки.
— Ты думаешь, это — та, недостающая? — спросил Шауль.
— Вероятно. Давай попытаемся прослушать ее, у тебя есть магнитофон?
— Пожалуйста. — Шауль достал магнитофон из ящика стола.
— Папа, эта кассета на целый час, а мне надо быть на месте в восемь.
— Юваль, я не собираюсь слушать все, это займет лишь несколько минут, вот увидишь, — взмолился Михаэль, заметив обиженный вид сына. Тому уже много раз доводилось видеть такое.
Первая сторона кассеты была совершенно пуста. Эли нажал на кнопку перемотки. Вторая сторона тоже была пуста, слышен был лишь звук перематываемой ленты. Юваль снова собрался было протестовать, Михаэль положил руку ему на плечо: «Еще чуть-чуть». И тут в тишине раздался хриплый старческий голос с сильным русским акцентом: «С рассветом растворились звезды одна за одной», и снова — тишина. Уже и Юваль неотрывно глядел на магнитофон.
Михаэль переставил кассету, нажал на кнопку, голос послышался снова, затем последовал краткий возглас другим голосом.
— Это что за фраза? — спросил Эли.
— Строка из стихов Тироша, — ответил Михаэль, прислушиваясь к пустой кассете.
— Все — сказал он, — кассета пуста.
Шауль рассматривал кассету:
— Это TDK, у нас такие есть, но их делают в Японии.
— Все делают за границей, даже убийства расследуют, — мечтательно произнес Михаэль.
— О чем это ты? — Эли озабоченно, как на сумасшедшего, посмотрел на Михаэля.
— Я говорю, что на этой кассете была запись беседы Идо Додая со стариком из России, сделанная в США. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить: это и есть недостающая кассета, часть встречи Идо в Северной Каролине, и кто-то ее стер. Зачем?
Снова воцарилась тишина. Эли наклонил голову. Михаэль с гневом сказал:
— Я думал, что если вы нашли машину убитого, то как минимум все в ней проверили.
Эли не реагировал.
— Так что мы сейчас делаем? — спросил Шауль назидательным тоном.
— Это вопрос, — ответил Михаэль, — пошли, Юваль, уже четверть восьмого, а завтра — большой день.
Телефон зазвонил, когда они уже выходили. Михаэль не собирался останавливаться, но Шауль поднял трубку.
— Минутку, он здесь, я его случайно застал. Это тебя, — сказал он Михаэлю, положив трубку на стол.
До Михаэля дошел тяжелый вздох отчаявшегося Юваля, но, услышав слова, которые выпалили в трубку, он перестал воспринимать все вокруг.
— Ладно, сейчас буду, — сказал Михаэль, вытирая ладони о брюки.
Эли тревожно взглянул на шефа.
— Что случилось? — спросил Шауль. — Ты чего так побледнел?
Михаэль не ответил.
— Пошли, я тебя подброшу, — сказал он Ювалю, мне надо возвращаться на работу.
Мальчик явно обозлился, но пытался сохранить достоинство, не показывать своего разочарования, однако по его искривленным губам отец понял, что подумал сын: «Вот так всегда!» Впрочем, теперь он уже мало что замечал, потрясенный услышанным.
«Сколько раз я тебе говорил, — вспомнил Михаэль голос Шорера, — надо поосторожней быть с твоей хваленой интуицией!»
По дороге к Русскому подворью он уже представлял себе смешки Арье Леви, его хриплый голос, молнии в его маленьких глазках.
— Снова облом у тебя? Я же тебе говорил, что здесь не университет. Говорил или нет?
Глава 16
Эли Бехер внимательно слушал отчет Белилати. Михаэль неподвижно сидел за столом. Лицо его было непроницаемо.
— Альфандери за ним пошел, — сказал Белилати, — сейчас они вернутся. Мне кажется, ты не в лучшей форме.