Интересно, как скоро Лекси заметила бы первые тревожные признаки? Рано или поздно это должно было случиться. Смутная неуверенность уже появилась, внутренний голос твердил: «Подожди! Я не уверена». Однако, вместо того чтобы прислушаться к нему, она считала, что проблема в ней самой. Странно, что женщины часто следуют именно по такому пути: ищут недостатки в себе.
После смерти жениха Лекси на три месяца погрузилась в жуткую депрессию. Сменяя друг друга, ее одолевали мысли одна мрачнее другой, терзали чувство вины и сомнения: «Успела бы я схватить Эда? Что бы это изменило? Возможно, нам стоило сказать правду?»
Жизнь в большом городе стала нестерпимой, и Лекси вернулась в Борнмут, чтобы быть поближе к Бэлле, Робин и – что удивительно – своей матери. В особенно тяжелые дни отправлялась к морю и испытывала облегчение, бродя по безлюдным скованным зимой пляжам. И все же постепенно, по мере того как рос ее живот, Лекси вновь обретала способность радоваться жизни.
Она так и не поняла, кого оплакивает: настоящего Эда или созданный им образ, который никогда не соответствовал реальности. Но в конце концов позволила себе пробудить и счастливые воспоминания: как они с женихом танцевали под Принса в пижамах, как Эд приносил ей завтрак в постель… Все-таки именно он подарил Лекси нечто невероятное и восхитительное.
Она посмотрела на их дочку Рэн. Ей уже десять месяцев. Вцепившись ручонками в декольте матери и упираясь ножками в ее бедра, малышка пыталась встать. Лекси наклонилась и поцеловала кончик розового носика. Рэн довольно засмеялась.
Лекси по привычке принялась изучать лицо крошки, пытаясь разглядеть черты ее отца. Вот они: миндалевидные глаза, широкие брови… Рэн схватила висящее на шее мамы ожерелье и потянула в рот.
Наблюдая за дочкой, Лекси понимала, что у нее два варианта. Жить прошлым, оплакивая то, чего не случилось, думая, как все могло бы сложиться, сетуя, что не разглядела истинную натуру Эда. Или сосредоточиться на настоящем.
Рэн здорова и весела. И этого вполне достаточно.
Глава 94Ана
Ана бросила взгляд на сына. Семнадцатилетний Люка, ростом уже выше матери, устремил свои темные глаза в небо, где кружился ястреб, и выглядел особенно красивым в рубашке апаш.
Он поступил в колледж и все меньше общался с компанией, окружавшей его в школе. А еще у Люки появилась девушка Зельда. Парень пока не удосужился познакомить ее с матерью, но Ана, все чаще видя улыбку на лице сына, уже относилась к его подружке крайне благосклонно.
Прошлый год дался им обоим нелегко. Она приняла решение рассказать сыну об отце. В самых общих чертах, не упоминая ни про девичник, ни про студенческую вечеринку много лет назад. Люка пришел в ярость, узнав, что уже не сможет познакомиться с папой, и винил во всем Ану. Подросток не справлялся с нахлынувшими на него невероятно сильными эмоциями – болью, обидой и злостью, – и выплескивал их на мать, которой ничего не оставалось, как ждать, пока шторм уляжется. Но даже после самой страшной бури небо проясняется. Ана радовалась, что у сына сформировались определенные представления об отце, и встреча с ним в реальности уже не сможет их исказить. Пускай у ее взрослеющего ребенка будет хоть что-то.
Впереди сидела Лекси с Рэн на руках. Малышка начала хныкать, мать что-то ласково ей шептала. Люка наклонился и, положив руку на спинку стула, сказал:
– Пойду с ней прогуляюсь.
Лекси обернулась.
– Правда? Уверен?
– Это лучше, чем глазеть на молодоженов, – улыбнулся парень.
Ана подумала, что материнство – пора, полная противоречий. Порой ей казалось, что она не уделяет сыну достаточно внимания, а порой – что слишком его балует. Ана разрывалась между необходимостью больше работать и желанием чаще бывать дома с сыном. Она думала, следовало ли познакомить Люку с отцом, когда был такой шанс, или она сделала все правильно, скрывая личность Эда в тайне. Повод для сомнений и беспокойства находился постоянно. И все же когда Ана увидела, как Люка бережно взял Рэн на руки и тихо ей что-то сказал, а малышка задрыгала ножками от удовольствия и наградила парня широкой улыбкой, то решила: «Я все правильно сделала».
Она перевела взгляд на Лекси: та тоже смотрела на детей. Дружба двух девушек, зародившаяся на лжи, крепла медленно и неуверенно. Проще всего было прекратить общение, если бы не Люка и Рэн, брат и сестра по отцу. Их отношения в последние несколько месяцев только крепли, и всем хотелось сохранить всевозрастающие нежность и теплоту.
Лекси посмотрела на Ану. Они долго не отводили глаз и улыбались. Две женщины, две матери, подруги.
Глава 95Элеонора
Элеонора не любила свадьбы. Прямая, как палка, она сидела на деревянном стуле, сжав на коленях руки, и думала: «Как часто все идет не так». Как у нее и Сэма. Или у Лекси и Эда. Только на этот раз будет по-другому.
День начался отлично. Элеонора, как обычно, записалась на укладку. Но когда приехала в салон, Рис подвел ее к зеркалу, пригладил волосы и сказал:
– Я бы хотел предложить другой вариант. Что, если мы сделаем чуть более короткую стрижку? Оформим твое лицо, подчеркнем скулы.
Элеонора посмотрела в глаза своему отражению.
– Да. Давай.
Через два часа она вернулась домой, прошмыгнула через гостиную, шепнув: «Не смотри!» урне с прахом Сэма, и закрылась в спальне. Элеонора сняла с плечиков длинное темно-синее платье – его помогла выбрать Ана, утверждая, что цвет удачно оттеняет глаза – и натянула его на корректирующее белье. Потом посмотрела на себя в зеркало. Никогда не понимаешь, идет ли тебе новая стрижка, пока не посмотришь на свое отражение в привычной обстановке. «Ну вот, – подумала Элеонора. – Теперь я готова».
Она выпрямила спину, шурша подолом, продефилировала в гостиную и медленно повернулась перед урной.
– Ну как тебе?
И почувствовала, что Сэм улыбнулся и присвистнул:
– Шикарно!
Ее рот разъехался до ушей.
Элеонора отдала бы все на свете, чтобы Сэм сейчас сидел рядом, держа ее руку в своей. А затем они поехали бы вместе домой, есть чипсы, стоя на кухне, и обсуждать, как прошел день. Правда, теперь она знала: представлять себе, как все могло бы сложиться – значит выбрать путь страданий. Психолог помог осознать это. Поэтому Элеонора подумала о том, за что стоит быть благодарной судьбе. Она оглянулась вокруг и увидела прогуливающегося по лугу Люку с Рэн на руках. Ее племянник и племянница, красивые и здоровые. Вот ее богатство. А еще – подумала Элеонора, дотрагиваясь до головы, – роскошные волосы.
После возвращения из Греции они с Лекси не общались несколько месяцев. Элеонора звонила, оставляла сообщения на автоответчике, отправляла по электронной почте длинные письма – и натыкалась на стену молчания. Она понимала: Лекси скорбит и злится, ей нет дела до того, что сестра ее жениха тоже грустит и чувствует себя виноватой.
Когда родилась Рэн, Элеонора отправила новоиспеченной матери открытку и музыкальную шкатулку, которая когда-то принадлежала Эду. Если открыть крышку, крохотная птичка начинала поворачиваться на насесте и радостно петь. В тот день, когда Лекси получила посылку, она позвонила и спросила:
– Хочешь познакомиться с племянницей?
Едва удерживая телефон в дрожащих руках, Элеонора серьезно ответила:
– Конечно! Я очень этого хочу.
Она понятия не имела, как обращаться с младенцами, зато отлично готовила. А для тех, кто только стал матерью, сложно придумать лучший подарок, чем пакет с отличной домашней едой и вложенной туда записочкой: «Разогревай в течение двадцати минут. Приятного аппетита. К этому блюду лучше всего подойдет вино».
Два раза в месяц Элеонора приезжала в Борнмут, чтобы навестить племянницу и привезти что-нибудь вкусненькое. Это стало ее способом извиниться и выразить то, что не получалось передать словами. Каждая из них по-своему переживала горе, и они решили не поднимать эту тему. Лекси и Элеонора говорили о других вещах: что Рэн научилась строить башню из цветных кубиков или начинала подскакивать, когда слышала музыку.
Элеонора позаботилась о финансовом обеспечении Лекси, разделив наследство Эда поровну между Люкой и Рэн. Это самое меньшее, что она могла сделать. Из-за нее двое детей никогда не увидят своего отца.
Жалела ли она, что толкнула Эда? Несомненно. Все-таки, несмотря ни на что, Элеонора любила брата.
Если бы парапет оказался повыше – он был бы с ними. Если бы Элеонора не впала в ярость – он был бы с ними. Если бы остальные удержали его, а не ее – он был бы с ними. Как и Сэм – если бы Бэлла взяла другой флакон.
Жизнь летит быстро и может оборваться в любой момент. Все, что ты можешь сделать, – окружить себя хорошими людьми и прилагать максимум усилий.
Заиграла музыка, гости встали. Элеонора обернулась и посмотрела на невесту.
Глава 96Робин
Робин ждала в конце прохода. Ее ладони вспотели, сердце бешено стучало в груди, голова кружилась. Она нервничала. Неужели это происходит на самом деле?
Из-за облаков выглянуло солнце, обласкав теплом, – напоминание об ушедшем лете. Робин подумала о крошечном острове Эгос, где все и началось. В последнее время она часто возвращалась к нему в мыслях. Этот клочок земли всегда будет вызывать у нее противоречивые чувства. С одной стороны – смерть, ложь, ужас от того, что приходится врать полиции. С другой – сладкий поцелуй с той, в кого Робин влюбилась.
Зарождавшиеся чувства, еще не окрепшие, едва выдержали многочисленные испытания: смерть Эда, допросы в полиции… По возвращении из Греции Робин и Фэн решили, что им не стоит больше видеться. Зато завязалась переписка. Бумаге довериться легче. Слова изливались на лист и путешествовали в конверте. Робин рассказала, как съехала от родителей и арендовала небольшой коттедж рядом с национальным парком Нью-Форест. По субботам мама с папой присматривали за Джеком, а она отправлялась в горы, бродила по обдуваемым всеми ветрами скалам, пока ледяной январский холод пробирал ее до костей.