– Хватит! – рявкает Марк. Все дружно поворачивают головы в их сторону, а затем так же дружно, как по команде, отворачиваются. Марк понижает голос до напряженного шепота: – Перестань твердить одно и то же! Думаешь, меня это не ест изнутри? Ты же знаешь, что я ничего не могу сделать! Хочешь что-то делать сам – давай.
Найдж стаскивает газету себе на колени и сдается, подняв вверх руки.
– Прости, дружище, – говорит он. – Конечно. Я понимаю.
– Пить не хочется, – говорит Марк, отталкивая пиво. – Я еду домой.
– Не вопрос, – говорит Найдж. – Я тебя подвезу.
На пассажирском сиденье в машине Найджа лежит громадная сумка для инструментов. Когда Марк собирается отодвинуть ее, Найдж буквально прыгает вперед, чтобы опередить его.
– Да что там у тебя такое? – интересуется Марк, когда сумка повисает на руках у Найджа. – Мойка для кухни? Ты ведь не стал снова стаскивать без разрешения всякий металлолом, напарник? Сам знаешь, мы не можем позволить себе доставать наших клиентов.
– Нет-нет, – говорит Найдж, засовывая сумку в багажник. – Это просто инструменты. Не беспокойся. Твой бизнес в надежных руках.
Для убедительности он демонстрирует эти самые руки: они большие, мозолистые и не слишком чистые. Марк ухмыляется.
– Чем раньше я вернусь к работе, тем лучше.
Вернувшись домой, Найдж затаскивает сумку в гараж, открывает змейку и на мгновение замирает, глядя на грязное покрывало внутри. Медленно, почти благоговейно, он разворачивает ткань, в которую завернут арбалет.
Он большой, тяжелый и матовый. Хотя оружие это современное, сделанное из матированной черной стали, в нем угадывается что-то средневековое. В отличие от ружья, где убийственный механизм спрятан внутри, в арбалете, с его открытыми тягами и спусковыми крючками, все намерения видны сразу. Понятия «скоростная стрельба» для арбалета не существует. Пули перед каждым заранее обдуманным выстрелом необходимо перезаряжать. С арбалетом вы точно должны знать, что собираетесь с ним делать, и здесь важную роль играет самоконтроль. И нельзя допустить, чтобы он попал не в те руки.
Этим же вечером Хлоя и Дин стоят, прижавшись к забору, в переулке позади ее дома. Она лицом зарылась в его футболку, а он положил подбородок ей на макушку.
– Я еще никогда не был так близко от твоего дома, – говорит Дин. – При таких темпах внутрь я попаду месяцев через шесть. Твой папа не такой уж и страшный. Верно?
– Скажем так: это далеко не простое совпадение, что два моих предыдущих парня стали моими бывшими парнями где-то через пару часов после того, как о них узнал отец. – Она слабо улыбается ему в грудь и говорит: – Ты уже говорил с другими, ну, про Джека?
– Да. Поверить не могу. У меня от этого…
Для наглядности он театрально содрогается всем телом.
– Я собираюсь обзвонить всех наших, скажу им, чтобы бойкотировали его магазин, – говорит Хлоя.
Дин благоразумно кивает.
– Слушай, я лучше пойду, – говорит он.
Они отстраняются друг от друга, но только для того, чтобы перейти к долгому поцелую. Длинные белокурые волосы Хлои пляшут на ветру. Дин приглаживает их и аккуратно убирает за уши. Обхватив себя руками, она смотрит, как он идет по переулку до улицы, где стоит его мотоцикл, и перед тем, как он опускает забрало шлема, посылает ему воздушный поцелуй. Затем она разворачивается к дому и в этот момент натыкается на отца.
– Домой, – коротко говорит Марк. – Немедленно.
Хлоя повинуется беспрекословно, но при этом мятежно поджимает губы, которые становятся похожими на бутон розы. В гостиной она на всякий случай поигрывает своим телефоном, рассеянно водя пальцами по экрану. Марк шагает по комнате, стараясь сохранять спокойствие.
– Кто это был? – спрашивает он. – И не делай из меня идиота, потому что этот номер не пройдет.
Видя его раздражение, Хлоя отвечает правду.
– Зовут его Дин.
Она смотрит в глаза Марку, который стоит, уперев кулаки в бока.
– Сколько ему лет?
– Семнадцать.
Хлоя выпрямляется, готовая встретить вспышку его гнева с гордо поднятой головой.
– И он гуляет с пятнадцатилетней!
– Да, – парирует она, – так же, как когда-то вы с мамой.
– Только не нужно умничать! – кричит Марк, но крыть ему нечем, и они оба это прекрасно понимают.
Он снова принимается ходить по комнате, но дыхание его замедляется, постепенно становясь размеренным и контролируемым. Больше тут особо говорить не о чем, и именно Хлоя сдвигает разговор с мертвой точки.
– Ну же, спроси меня, папа… – нараспев говорит она. – Я ведь знаю, что тебе до смерти хочется.
Она поворачивается к нему лицом, ничего не собираясь скрывать. Марк секунду колеблется. Дочь вдвое младше и вдвое меньше его, но она лучше всего подходит на роль настоящего оппонента.
– Ты занимаешься с ним сексом?
– Да, – отвечает Хлоя.
Она не может скрыть своей гордости. Марк упирается взглядом в стену с таким видом, будто сейчас врежет по ней кулаком. Он поднимает руку, словно хочет ударить ее, но вместо этого, с трудом сохранив контроль над собой, приглаживает волосы.
– И мы при этом пользуемся презервативами, в отличие от вас с мамой.
Марк багровеет.
– Я не позволю тебе так со мной разговаривать, Хлоя!
Но она не пасует и встает лицом к нему – в буквальном смысле. Теперь она тычет пальцем ему в грудь.
– Это я вытащила тебя из камеры в полиции, – говорит она, и Марк недоумевающе хмурится. – Потому что видела, как вы с Беккой Фишер смотрите друг на друга. Ты и об этом тоже хочешь сейчас поговорить?
В шоке от такого разоблачения, Марк тяжело опускается в кресло. Он действительно не имеет ни малейшего права говорить ей о высоких моральных устоях, поэтому просто устало хватается за голову.
В ходе этой короткой беседы их отношения неожиданно обретают новую форму. Хлоя, чувствуя хрупкость своего нового статуса, на время возвращается в режим маленькой девочки.
– Ты расскажешь маме про нас с Дином? – тихонько спрашивает она.
Марк издает долгий и тяжелый вздох.
– Будет лучше, если она узнает об этом от тебя, – предлагает он. – Маме понравится, если ты доверишься ей.
Хлоя качает головой.
– Я сделаю это, но не сейчас. В данный момент более чем достаточно того, что она узнала про вас с Беккой.
Подавленное состояние Марка усугубляется еще больше.
– А откуда ты знаешь, что она в курсе?
– Да брось, папа! Я же не глухая. Давай дадим ей немного времени, чтобы свыкнуться с этим, прежде чем подбрасывать новых дров в огонь. – Она оглядывается по сторонам, только сейчас заметив отсутствие Бэт. – Кстати, а где она?
36
В окне гостиницы «Трейдерс хотел» висит объявление «ИМЕЮТСЯ СВОБОДНЫЕ НОМЕРА». Для августа это просто неслыханно.
Бэт задерживается, прежде чем открыть парадную дверь, но потом медленно заходит на ресепшн. Ключи от комнат висят практически на всех крючках. В фойе нет ни одного посетителя, и за стойкой администратора тоже пусто.
Из бара слышится приглушенный разговор. Бэт заходит туда, останавливается в дверях и видит Бекку, которая сидит за одним столиком с преподобным Полом Коутсом. Они внимательно разглядывают какие-то раскрытые книги, и их склоненные головы почти касаются друг друга. Бекке не понадобилось много времени на то, чтобы найти для себя новую мишень. Бэт, которая в последние дни рассматривала Пола как человека, которому доверилась, ощущает уже знакомый укол от очередного предательства. Затаив дыхание, она пытается подслушивать.
– Таким образом, получается, что вы на год отстаете от бизнес-плана без каких бы то ни было признаков роста, – говорит Пол. – А банк требует оплаты десяти тысяч фунтов в течение сорока двух дней, в противном случае они изымают гостиницу.
Бекка сдувает светлую прядь, упавшую на глаза.
– Сначала погода, а потом вот это…
«Это… – думает про себя Бэт. – Речь идет о смерти моего сына. Да как она смеет?» Она оскорбленно сопит и этим выдает свое присутствие. Бекка поднимает глаза. Лицо ее темнеет – заметно, что ей стыдно.
– Бэт! Не ждала вас увидеть здесь… – начинает она.
«Да уж, блин, я в этом даже не сомневаюсь!» – думает Бэт, заходя за стойку бара. Первым, что попадается ей там под руку из бьющихся вещей, оказывается пивной бокал, еще теплый после посудомоечной машины. Бэт с размаху грохает им об пол, где он разлетается вдребезги. Ощущение фантастическое. На уровне ее глаз в ряд стоят стаканы для виски с содовой. Бэт быстро входит в ритм: хвать – бац, хвать – бац, хвать – бац. Наибольшее удовлетворение приносят ей высокие фужеры для шампанского, которые, разбиваясь, издают мелодичный хрустальный звон. Она разом открывает все краны, и напитки текут струей, заливая подставленные под них подносы и проливаясь на пол. Пусть все доходы Бекки точно так же утекают в песок. И чем раньше она уедет из Бродчёрча, тем лучше.
– Ради Бога! – взрывается Бекка, когда она переходит к бутылкам с алкоголем. – Довольно уже!
Бэт криво ухмыляется улыбкой маньяка.
– Довольно? Дальше я займусь твоими витринами.
На барной стойке лежит осколок стекла, длинный, как кинжал. Бэт может прямо сейчас схватить его и пройтись по шее Бекки. Как легко забрать у человека жизнь, как просто…
– Бэт, – говорит Бекка, закрывая кран с сидром, – мне очень жаль, это была ошибка.
– А вот в этом ты, мать твою, абсолютно права! – рявкает Бэт, вновь открывая этот кран. – Это мой муж. Да я тебя по полу размажу, но не дам ломать пятнадцать лет моей жизни!
Бекка беспомощно смотрит на Пола.
– Если бы мы знали, что произойдет потом…
– Не смей! – исступленно вопит Бэт. – Не смей смешивать одно с другим! Только попробуй подойти к моей семье, и я изуродую твою гребаную рожу!
Она совершенно потеряла контроль над собой, как будто не пролила все это спиртное, а выпила. Она уже не соображает, что говорит.
Бэт чувствует, как кто-то берет ее за руки, и пытается вырваться, но руки у Пола большие и держит он крепко.