Пока версия оставалась слишком туманной, чтобы попытаться ее сформулировать. Хотелось бы иметь свободный доступ к биографиям участников драмы – такой, каким обладал суперинтендант Кэннок. Тогда было бы легче подобрать единственно верный ключ. А пока оставалось одно: медленно продвигаться в кромешной тьме и надеяться, что удача натолкнет на нужную тропу.
Тремейн посмотрел на Николаса Блейза. Секретарь многое знал и о гостях, и о самом Бенедикте Грейме. Надо с ним поговорить и выяснить подробности отношений Грейма с Джереми Рейнером. Что связывало этих джентльменов в те дни, когда оба активно занимались бизнесом? Ник все расскажет и объяснит. Ведь он сам пригласил Тремейна в Шербрум для того, чтобы найти истину.
В комнате становилось жарко. Мордекай Тремейн встал и направился к двери. А в коридоре снова наткнулся на Флеминга. На сей раз дворецкий не скрывал желания начать разговор. В глазах застыла молчаливая просьба человека, ожидающего приглашения к откровенной беседе. Мордекай Тремейн с готовностью сделал первый шаг:
– День выдался хлопотным, но вы отлично справились со всеми проблемами.
Профессиональная невозмутимость дворецкого сменилась благодарной улыбкой, а на круглом лице отразились простые и понятные чувства.
– Спасибо, сэр, – ответил Флеминг. – Стараюсь достойно исполнять свои обязанности. Думаю, то же самое можно сказать и о вверенном мне персонале.
– Не сомневаюсь, – заверил Мордекай Тремейн и не упустил возможности добавить: – Полагаю, вы хорошо знали мистера Рейнера? Наверное, ночью вы пережили жестокое потрясение?
– Так и есть, сэр, – кивнул Флеминг. – Хотя должен признаться, что испытывал дурное предчувствие.
– Предчувствие?
– Это случилось вчера вечером, сэр, когда хор закончил петь рождественские гимны. Не знаю, что заставило меня так поступить, но на выходе я пересчитал певцов.
Дворецкий помолчал с видом человека, готового поведать факт невероятной, пугающей важности, и заявил:
– Их оказалось тринадцать!
Мордекай Тремейн с трудом сдержал улыбку. Величавый, невозмутимый Флеминг суеверен! Вот уж поистине ахиллесова пята! Однако в следующее мгновение Тремейн быстро поправил пенсне и деловито уточнил:
– Тринадцать? Вы не ошиблись?
– Нет, сэр, – по-военному четко отчеканил Флеминг. В его голосе послышался холодок. Дворецкий проявил достоинство человека, обиженного сомнением, но умеющего владеть чувствами, и укоризненно добавил: – Я настолько расстроился, что пересчитал дважды.
Мордекай Тремейн молчал, но мысли лихорадочно метались: из дома вышли тринадцать хористов, а во время выступления он лично насчитал четырнадцать.
Следовательно, если они с Флемингом не ошиблись, один из певцов остался в доме.
Глава 15
Поначалу Николас Блейз не хотел идти в Шербрум, но Мордекай Тремейн не принял отказа.
– Мне необходима ваша помощь, Ник, – объяснил он. – Вы знаете в деревне всех и сможете сразу определить чужака. А именно чужак мне и нужен.
Блейз помедлил в нерешительности. На его смуглом лице застыло сомнение. Мордекай Тремейн привел самый убедительный аргумент:
– Уверен, что час-другой мистер Грейм сможет обойтись без вас. К тому же вы окажете ему немалую услугу. Не исключено, что обнаружится нечто способное направить следствие по иному пути.
Последняя фраза оказалась решающей. Блейз с заметным облегчением согласился:
– Хорошо, Мордекай. Сейчас предупрежу Бенедикта, и мы пойдем.
Через двадцать минут, когда они быстро шагали по заснеженной дороге в сторону деревни, секретарь проявил значительно больше интереса к предстоящей экспедиции.
– Вы выглядите так, словно напали на след, Мордекай, – сказал он.
Тремейн улыбнулся:
– Известно ли вам, что ваш дворецкий суеверен?
Николас Блейз слегка растерялся:
– Вы о Флеминге?
– Да, о нем, – ответил Тремейн.
Забавно было наблюдать, как Блейз борется с замешательством и в то же время пытается показать, что не испытывает ничего, кроме обычного интереса.
– Когда хористы выходили из дома, он пересчитал их. Оказалось тринадцать человек. И Флеминг счел это дурным предзнаменованием.
– О! – Блейз не смог скрыть разочарования. – И это все?
– Нет, не все. Потому что я тоже пересчитал их, возле елки. И тогда их было четырнадцать.
Николас Блейз остановился посреди дороги и уточнил:
– То есть один остался в доме?
Мордекай Тремейн кивнул:
– Да, Ник. Один из них не ушел. Необходимо выяснить, кто именно спрятался, где и зачем.
– Итак, кто-то задержался в доме, – медленно проговорил Блейз, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседнику. В голосе слышалось напряжение. Вдруг он схватил Тремейна за руку: – Мордекай, это же очень важно! Значит, никто из обитателей дома не виноват. Следовательно, это не мог сделать…
Секретарь внезапно замолчал, и Тремейн закончил мысль за него:
– …Бенедикт. Вероятно, все не так просто, Ник.
– Но так должно быть! Тогда все встает на свои места. Разве вы не понимаете, что могло произойти? Джереми знал кого-то из жителей деревни. Этот человек пробрался в дом вместе с певцами. Задержался, когда все ушли, спрятался и дождался появления Рейнера. Наверное, они виделись раньше и договорились о встрече. Завязалась ссора, закончившаяся убийством. Преступник испугался и бросился наутек прямо по лужайке. – Секретарь заметно воодушевился. – Да, все случилось именно так! Отсюда и следы. На снегу осталось три тропинки: от Уинтона, Рейнера и убийцы, – две ведут к дому, а третья – от дома!
– Похоже, вы ощутили присутствие нашего старого приятеля – незнакомца из прошлой жизни, – заметил Мордекай Тремейн и многозначительно добавил: – А мне-то казалось, что в эту версию вы не верите.
– Не верил. Но только до убийства. К тому же все, что вы рассказали, представляет события в ином свете. Остается найти участника хора, который после выступления не ушел вместе с другими. Этот человек убил Джереми. Вы тоже так думаете, Мордекай, потому и спешите попасть в деревню. Разве не правда?
– Будет интересно выяснить, знал ли Рейнера тот, кто остался в доме. Если удастся найти ответ, получим неплохой старт для дальнейших поисков. Невозможно предположить все и сразу, Ник.
Секретарь вздохнул:
– Да, вы правы. Я слишком увлекся поисками решения, не затрагивающего обитателей дома.
Они продолжали путь. Мордекай Тремейн энергично размахивал руками и с удовольствием вдыхал морозный воздух.
– Что вам известно о профессоре Лорринге, Ник? – произнес он.
Блейз пожал плечами:
– Немногое. Впервые его вижу. Наверное, Бенедикт где-то встретил ученого и пригласил на Рождество. Он нередко так поступает.
– Довольно странный выбор. Профессор совсем не вписывается в общую картину. Например, даже до того, как произошло убийство, он не спешил радоваться празднику.
– Если хотите сказать, что Лорринг вел себя как старый мизантроп без капли теплой крови в жилах, то я полностью согласен. Возможно, Бенедикт пригласил профессора в надежде смягчить его суровый нрав. Вы же знаете, какой он идеалист.
– Как по-вашему, Лорринг и Рейнер были знакомы раньше?
– Если и были, то ничем себя не выдали. – Николас Блейз взглянул на него. – А что, относительно Лорринга возникли подозрения? Должен признаться, что не испытываю к нему теплых чувств, но в то же время не вижу в его поведении ничего особенного.
– Могу лишь догадываться, – ответил Мордекай Тремейн, – но полагаю, что последний подарок снял с елки именно профессор. Хотелось бы узнать зачем.
– Если снял, то вполне мог сделать это внезапно, поддавшись мгновенному порыву. Говорят, ученые порой ведут себя непредсказуемо. А если он проводил какое-нибудь исследование? Планировал вернуть подарок на место, но вокруг дерева собралось много людей и сделать это не удалось.
– Следовательно, вы не видите в его поступке ничего из ряда вон выходящего?
– Трудно сказать, – пожал плечами Блейз.
– А как насчет других подарков? Почему они пропали?
Секретарь задумался:
– Самое простое объяснение способно оказаться самым верным. Обычная кража.
– Считаете версию вероятной?
– Почему нет? Если тот человек действительно собрался поживиться, то забрал все, что смог ухватить. Наверное, решил, что в таком большом доме дарят дорогие подарки.
– Не исключено. Но два обстоятельства остаются без ответа: во-первых, с какой стати Рейнер нарядился в костюм Санта-Клауса, а во-вторых, каким образом его пистолет оказался в его же комнате.
– Все потому, что мы пока не знаем, кто из хористов остался в доме, – возразил Блейз. – Как только выясним, объяснения появятся.
– В том числе станет понятно, куда делось бриллиантовое колье? – осведомился Мордекай Тремейн.
– А вот эта часть истории мне совсем не нравится, – промолвил секретарь. – Боюсь, Мордекай, что виноват кто-то из домашних. С тех пор как Бенедикт сообщил о пропаже, стараюсь не думать ни о ком плохо, и все же ясно, что похититель отлично знал, где искать драгоценности, и имел возможность проникнуть в комнату, пока хозяина там не было.
– Вы кого-то подозреваете, Ник, – заявил Мордекай Тремейн. – Кого же?
Секретарь покачал головой:
– Простите, Мордекай. Не имею права называть имен.
Он явно чувствовал себя неловко, и Тремейн решил не настаивать. В любом случае теперь он понимал, что творится в голове собеседника.
За поворотом дороги взору предстала деревня Шербрум. Безмятежно раскинувшись у склона холма, сейчас она выглядела необитаемой, и лишь тонкие столбики дыма над крышами напоминали о присутствии жителей. Снег покрывал холмы, толстым слоем лежал на окрестных полях, украшал голые ветки деревьев возле живых изгородей и создавал впечатление лаконичного графического этюда, мастерски выполненного в черно-белых тонах. Мордекай Тремейн вспомнил первое впечатление от поездки по пустынной главной улице в унылом свете зимних сумерек. Тогда показалось, будто заколдованное царство не предназначено для простых смертных. Скорее здесь вершат свои таинственные дела эльфы, гномы и прочие волшебные существа.