Скай терпеливо ждал, когда же наконец дорога обогнет склон и устало бредущие путники попадут в объятия свежего приморского ветерка.
Яркие пейзажи по-прежнему радовали глаз зеленью и бирюзой с пестрыми вкраплениями цветочных венчиков, но изнуряющая жара никак не давала сосредоточиться на любовании природой. Можно было бы во всех смыслах развеяться, потренировав Ника создавать Охлаждающие чары или Ветерок – простое заклинание, позволяющее создавать небольшой направленный поток ветра. Но тратить Силу на развлечения было бы крайне неразумно: ведь неизвестно, с чем придется столкнуться в деревне. Вдруг убийцы старого волшебника прячутся именно там и не захотят сдаться?
К деревне Скай прибрел измученный жарой, ожиданием, усталостью и в то же время ничегонеделанием. Ник тоже выглядел не слишком довольным. И только Пита, казалось, совсем не утомила прогулка.
Кучер прошел вдоль деревенских домишек и вывел друзей к жилищу Норина. Этот домик ничем не отличался от соседних, разве что меланхоличная собака, дремавшая под крыльцом, была рыжеватой с белым ухом, а соседские – рыжие без пятен.
Пит постучал, и на пороге тут же появилась хозяйка. Невысокая, худощавая, как и все прочие жители деревушки, женщина смотрела на волшебника почтительно, даже со страхом, но без капли приязни.
– Доброго дня, господин! – поклонилась она. – Вы за рыбкой свежей пришли? Улов с утра хороший был: слава Морскому хозяину! Да только вам бы не к нам, к старшаку пойти. У него-то всегда самое лучшее! Проводить вас?
– Успеется, – ответил Пит. – Ты лучше расскажи, что у вас за спор вышел с покойным господином Хенном?
– Ни с кем я не спорила! Всё врут! – Женщина всплеснула руками и так вцепилась в край серого передника, надетого поверх темного старого платья, что казалось, ветхая ткань вот-вот расползется под пальцами.
Из соседнего дома выглянул одноглазый старик и уставился пронзительно-голубым глазом на соседку и чужаков.
– Давайте в дом зайдем, – предложил Пит. – Или будем у всех на виду беседовать?
Женщина всплеснула руками, потом снова вцепилась в передник, будто не зная, что выбрать. Скаю показалось, что она готова все рассказать, но боится до дрожи. Правда, неясно, пугает ли ее волшебник с помощниками, муж или общественное осуждение. Впрочем, вполне вероятно, что всё и сразу.
– Заходите…
Она посторонилась, пропуская незваных гостей в пропахший рыбой и сыростью домик.
Сразу над входом с потолка свисали подвешенные на тонких гибких лозах самодельные амулеты. Силы в связках трав, рыбьих костей и чаячьих перьев не было ни капли.
Пит согнал с кривого табурета большую черную кошку, освободив единственное пригодное для сидения место для господина волшебника. Кошка недовольно глянула на дерзких людей круглыми желтыми глазищами и, распушив хвост, важно удалилась прочь из домика.
– Прошу, ваше мажество!
Скай уселся с важным видом и огляделся по сторонам. Собственно, смотреть тут особо было не на что. Крошечный домишко едва вместил печку и стол с нехитрой утварью. За линялой, когда-то синей занавеской, видимо, пряталась кровать. Из-за занавески, украшенной по краям – то ли для красоты, то ли для защиты от злых духов – пучками трав и перьями, доносился тихий шорох, будто за ней кто-то затаился и отчаянно делал вид, что тут никого нет.
Женщина покосилась в сторону занавески и торопливо спросила:
– Так что вам нужно, господа?
– Мы знаем, что господин Хенн обучал твоего сына, – мягко начал Скай. – Норина видели в Приюте, а господина Хенна в деревне, в твоем доме. Да и здесь, в деревне, многие слышали, что твой сын изучает волшебство. И в этом нет ничего дурного! Господин Хенн считал, что Норин может стать очень сильным волшебником и для этого необходимо учиться. Вы с мужем должны отправить его в Академию.
– Кстати, где он, Норин? – спросил Пит. – В той комнате?
Он махнул рукой в сторону занавески, и хозяйка лачуги расплакалась.
– Нет! Они с отцом ушли морскую траву собирать… мы не виноваты… мы… я… мы ничего не сделали…
– Далеко?
– Вон туда, за Крабий холм.
– А за шторкой кто? Дочери? – не отставал Пит.
– Да, не… обижайте их… господин волшебник… не надо… оставьте… пожалуйста…
Женщина всхлипывала, бормоча себе под нос, и Скай не сразу понял, о чем она говорит. А когда разобрался, что его просят не отнимать дочерей, изрядно удивился: неужели несчастная мать полагает, что волшебникам нужны все ее дети?
Пит заговорил с рыбачкой тихим, спокойным голосом, а Ник, судя по тому, как шевельнулась снаружи занавеска, стал невидимым и заглянул в спальню. И правильно: надо ведь убедиться, что Норин и его отец не прячутся в той комнатушке. Маловероятно, конечно, но не исключено.
Мать Норина перестала плакать, успокоенная Питом, утерла слезы и проговорила:
– Простите, господин волшебник… Норин – наш единственный сын… а господин Хенн хотел его забрать. В столицу! Не в Приют свой, не в Вертину даже, а в самую столицу! Это ж далеко! Мы ж его и не увидим больше! А как нам без сына? Как?! Лодку мой Миртан только сыну оставить может! Без сына мы пропадем! – голос женщины дрогнул.
– А если сыновей нет, что тогда? – спросил Пит, то ли из интереса, то ли чтоб отвлечь собеседницу.
Женщина поежилась, затейливо скрестила пальцы, трижды наклонила голову влево и только потом ответила:
– Племянникам или братьям по мужниной стороне оставить можно. А если нет таких, то мужу дочери. Если дочки маленькие или вдовые, тогда страшак решает, кому лодку и детей наследовать. У Миртана брат есть, да только они еще с молодых годов не ладят. Случись что с Миртаном, его брат нас с девочками на самом дне держать будет.
Скай сначала решил, что женщина говорит о возможном убийстве, но он тут же понял, что это здешняя поговорка, вроде как аргассийцы говорят «держать в черном теле», а лиссейцы – «в перчатках из шиповника».
– А почему у вас не наследуют женщины? – поинтересовался ставший видимым Ник. Хозяйка дома и не заметила, как он исчезал. И судя по тому, что никакого беспокойства травник не выказывал, за шторкой и правда сидели затаившиеся девочки.
– У нас говорят, что праматерь всех женщин рассердила Морского хозяина, – прошептала рыбачка.
Опасливо покосилась в сторону моря и снова причудливо сплела пальцы, наклонив голову: видимо, защищаясь от немилости морского духа. Эх, надо было поинтересоваться, как ее зовут! А то и сына по имени Скай знает, и мужа теперь, а вот как называть их мать и жену, не представляет.
Скай читал немало легенд о прародителях разных племен и народов, населяющих Аэрэйн, – история входила в число обязательных предметов, – и всегда слегка удивлялся тому, как одновременно схожи и различны были мифы и предания. Здесь, насколько удалось припомнить волшебнику, бытовало поверье, что века назад прекрасная подводная дева согласилась стать женой Морского хозяина, а потом соблазнилась его сокровищами и сбежала, похитив самую большую жемчужину. Морской хозяин настиг беглянку, отнял свою драгоценность и изгнал ее на веки вечные из моря, лишив способности жить под водой. Тонущую красавицу спас рыбак, женился на ней, от них, мол, и ведут свой род приморские рыбаки. Что ж, видимо из-за мифического инцидента с жемчужиной здешним женщинам запрещено получать наследство.
Словно в ответ на его мысли женщина сказала:
– Наша праматерь пыталась забрать то, что ей не принадлежит… Поэтому мы ничего не забираем. Лодку может получить только Норин, – вздохнула она.
Ник нахмурился: местные обычаи явно не пришлись ему по вкусу, но излагать свое мнение по этому поводу травник не стал.
– Господин Хенн приходил, чтобы уговорить вас отдать сына в Академию? – скорее сказал, чем спросил Скай.
– Да…
Входная дверь вдруг распахнулась, и на пороге показался высокий жилистый мужчина с горящими глазами и сердитым лицом.
– Вильда!
Его супруга встрепенулась, прижала руки к груди и что-то неслышно зашептала.
– Поприветствуй господина волшебника! – неожиданно строго велел Ник.
Тон травника подействовал на рыбака отрезвляюще: он изменился в лице, став из сердитого почти смущенным, и поклонился.
– День добрый, господин волшебник.
– Добрый, – кивнул Скай.
Пит поймал взгляд волшебника и еле приметно кивнул на дверь. Кажется, снаружи маячил невысокий силуэт парнишки. Пит шагнул к двери, пропустил Миртана в дом и вышел.
– Простите, господин, – опустив глаза, проговорил рыбак. – Не разобрался, кто к нам пожаловал. Соседский мальчишка прибежал, сказал, что в дом… кхм… чужие пришли и Вильду пугают. Ух, всыплю ему за длинный язык!
– Никому ни за что всыпать не надо, – примирительно отозвался Скай. – Давайте лучше поговорим, а после мы уйдем и перестанем вам докучать. Согласны?
Рыбак и его жена кивнули, по-прежнему не глядя на «господина волшебника». Оба суеверно сотворили незнакомые Скаю знаки, то ли отгоняя беду, то ли призывая удачу в неизбежно грядущем разговоре.
– Итак, господин Хенн хотел отправить вашего сына в столицу, чтобы тот обучался волшебству, верно?
– Да, господин, – неохотно отозвался рыбак.
– Вам эта идея не понравилась, так ведь?
– Д… нет, господин.
– Господин Хенн приходил сюда, в деревню, чтоб вас уговорить?
– Нет, – вмешалась Вильда. – Старый господин приходил потому, что мы запретили Норину ходить к волшебникам на горе.
– Хм, хорошо. И тогда вы поняли, что господин волшебник настроен серьезно, и решили сами навестить Приют?
– Мы хотели убедить стари… старого господина отступиться от сына, – мрачно пояснил Миртан. – Потому и пришли на гору к волшебникам. Не стоит простым людям с волшебством общаться: целее будешь…
– Рыбы ему принесли, – вставила его жена. – Самой лучшей! И краснохвоста, и крылатиков, и икрянницу. Даже скалозуба! И морских раков, и осьминога…
– Вот-вот, все самое лучшее! – воинственно заявил Миртан, зыркнув на волшебника. – Дорогое! А он и смотреть не стал… Заладил одно и то же: надо в Академию, надо в Академию!.. Ему, может, и надо, а нам нет! И Норину не надо! Вокруг волшебников всегда нечистая сила вьется!