На третьем этаже не пахло ничем. Казалось, этаж был пуст, и, если бы не отсутствие пыли, можно было подумать, что он необитаем. Однако стоило присмотреться, прислушаться и принюхаться – и становилось ясно: люди тут живут, но очень тихо и скрытно.
Ник осторожно прошелся по коридору и насчитал всего четыре двери. Двери массивные, дубовые, укрепленные металлическими полосами, на каждой – солидный засов. Вот следов волшебства он не заметил, как ни прислушивался к своим ощущениям. Сначала Ник удивился, но быстро понял, что с магическим замком запертый волшебник сумеет справиться, если будет очень стараться, дай только время. А вот засов снаружи запирает дверь крепко-накрепко: даже с Усилением не всякому удастся с ним совладать.
Травник прислушался к тишине за дальней от лестницы дверью. Никого.
За следующей дверью слышалось лишь тихое размеренное дыхание, будто кто-то безмятежно спал.
А вот вторая от лестницы дверь явно прятала того, кто не был ни безмятежным, ни тихим: из-за этой двери доносилось уже слышанное Ником постукивание. Значит, там, внутри, заперт пленник. Кем бы он ни был, он явно желал, чтоб его услышали и освободили.
Ник почувствовал, как в нем закипает злость. Никто не имеет права держать под замком человека. В тюрьме, за совершенные преступления, – да. В Приюте, притворяющемся таким миленьким и уютненьким, – нет. Тем более в исследовательском доме!
Он ведь чуял, что тут происходят какие-то злодейства, но почти поверил друзьям и господину Арли, утверждавшим, что ничего по-настоящему ужасного твориться в этом месте не может.
Может, еще как может! Ну и что, что Приют контролирует Гильдия? Вполне может быть, что кто-то из старых волшебников, возглавляющих эту самую Гильдию, только и мечтает, что о Силе или вечной жизни. А чтоб добиться желаемого, всего-то и надо, что ставить опыты на беззащитных стариках.
Раздражение разрасталось, сливаясь с чувствами, проникающими сквозь прочную створку. Кажется, не только Ник негодует и злится.
Травник медленно выдохнул, пытаясь успокоиться.
«Молодец!» – кажется, донеслось до Ника из его собственной головы.
Ник быстро вернулся к лестнице и убедился, что сюда, на третий этаж, никто не поднимается.
Что же делать? Выпускать того, кто стучит за дверью? Или вернуться к друзьям и спросить у них совета?
Раздумывал Ник недолго: освещенный магическими светильниками коридор мало походил на темный подвал особняка на Хрустальном озере, но оставить взаперти пленника, рвущегося на свободу, было нельзя.
Возможно, именно о нем узнал старый господин Хенн – и был убит. Значит, если дать злодеям шанс, они избавятся от того, кого здесь заперли: перепрячут или вовсе убьют.
Конечно, стоило бы дать знать друзьям. Ведь еще неизвестно, кто там, за дверью. Вдруг кто-то опасный?
Разум еще додумывал, почему непременно стоит вернуться и позвать друзей, а руки уже отпирали массивный блестящий засов. Металлическая полоса сдвинулась в сторону удивительно легко, и Ник решил, что две замочные скважины пониже засова не просто так и дверь без ключей не откроешь. Однако стоило потянуть тяжелую створку, как та с трудом, но поддалась.
– А, вернулся-таки! – проскрипел изнутри недовольный старческий голос. – Ну заходи, заходи! Эй, ты где? Тани! Что за шутки?
Ник на всякий случай оставался невидимым, так что обитатель комнаты видел лишь приоткрывшуюся дверь и полутемный коридор.
Комната, освещенная многочисленными магическими светильниками, вмурованными в стены, убранством напоминала гостевой домик, в котором расположились Скай и его дядя, но и приземистая мебель, и ковры, и занавески – все было не в пример дороже. На оббитых зелено-золотистой тканью стенах красовались картины, изображающие окрестные пейзажи: вид на остров с крепостью, виноградники, морские просторы.
Ник, оставаясь невидимым, разглядывал комнату и наконец заметил сидящего в кресле человека.
Загадочным пленником оказался сухощавый старик с длинной белой бородой и нахмуренными кустистыми бровями. Старик был облачен в роскошный изумрудно-зеленый халат, а в руках он держал невысокий табурет. На лакированном полу возле кресла виднелись вмятины: видно, пленник очень долго стучал по нему ножками табурета.
– Кто там? – сердито спросил старик.
Ник шагнул в сторону, прячась от внимательного взора, стал видимым и через мгновение встал в проеме.
– А вы кто? – настороженно поинтересовался травник.
Старикан озадаченно пробормотал что-то о нечистой силе, поднялся из кресла, пристально глядя на незнакомца.
– Это я должен спросить: вы кто, молодой человек? В Приюте детей быть не должно. Ну, или я пробыл в беспамятстве дольше, чем думал.
Ник не сомневался в том, что волшебник перед ним – один из здешних постояльцев. Но почему он оказался заперт и какие эксперименты над ним проводили – совершенно непонятно. Травник ожидал увидеть измученного исследованиями пленника, из последних сил пытающегося привлечь внимание хоть кого-нибудь помимо своих мучителей. Но на беспомощную жертву старикан походил меньше всего.
– Я приехал сюда со своим господином. Услышал шум и решил, что тут кому-то нужна помощь, – осторожно ответил Ник, внимательно глядя на старого волшебника. Если что, надо успеть отпрыгнуть, захлопнуть дверь и задвинуть засов. Не очень-то она поможет против волшебства, но, с другой стороны, если бы старик мог колдовать, то давно бы сам выбрался наружу.
– А кто твой господин? – прищурился волшебник.
– Так вам нужна помощь, или я могу идти? – строго осведомился травник. Совершенно ни к чему старикану знать, как сильно у его собеседника колотится сердце и как взмокла его спина.
– Нужна! Еще как! – тут же подскочил на месте бородатый обладатель зеленого халата. – Идем!
– Куда? – озадачился Ник.
– Отсюда подальше! – старикан подхватил табурет и направился к двери. – Ух и устрою же я этому Тани! Выпорю его!
В голосе старого волшебника прозвучало столько злости, что Ник испытал острое желание захлопнуть дверь и сделать вид, что он сюда не поднимался.
Как видно, это желание отчетливо проявилось на его лице, потому что старикан остановился, недовольно покачал головой и объяснил:
– Имею право. Паршивец Тани меня здесь запер! Ох мало его в детстве пороли. Да, в общем-то, и не пороли вовсе, если честно. Уж я-то точно знаю: этот паршивец мой правнук!
С этими словами сердитый старикан надвинулся на Ника, и тот поспешил шагнуть в сторону.
– Я, кстати, Тали. А тебя как звать?
– Ник.
– Вот и познакомились. Ох, вот бы перекусить сейчас!.. Есть хочу, аж шатает. Давай-ка столовую искать.
Старый волшебник зашагал по коридору, не выпуская из рук табурет.
– Ох, а сейчас весна или лето? – спохватился он на ходу.
– Лето.
– И в этом соврал маленький мерзавец! Ух я его!
Продолжая бормотать себе под нос, Тали живо спустился по лестнице.
Появление старого волшебника произвело на охрану дома неизгладимое впечатление: мирно беседовавшие здоровяки вскочили, вытаращив глаза и бестолково размахивая руками. Оба разом потеряли дар речи и только раскрывали рты, став удивительно похожими на рыб в пруду.
Ник ушел в неприметность, не желая привлекать еще больше внимания.
– Где Тани? Где этот мерзавец? Где Эрис? Где Фарн?! – гремел старикан, потрясая табуретом.
Сверху послышались шаги: со второго этажа спускалась пожилая женщина в синем платье.
– Тали, негодник, ты почему тут шастаешь, ребят пугаешь? – строго проговорила она, не замечая ни воинственно топорщащейся бороды старого волшебника, ни «грозного оружия» в тощей руке.
– Здравствуй, Рина! Да в своем я уме, в своем! Работает оздоровитель третьей версии! – глаза старикана странно разгорелись, он неожиданно хихикнул и стал похож на безумца, какими их представлял себе Ник.
Но женщина в синем, вместо того чтобы испугаться, всплеснула руками и, перепрыгнув три ступеньки за раз, подбежала к старикану, сияя улыбкой.
– Правда? Работает?! Получилось! Нет, я, разумеется, знала по отчетам Тани, что прогресс возможен, но чтоб такое..! – Она оглядела старого волшебника полным восторга взглядом, будто перед ней предстал прекраснейший и мудрейший из смертных. – Ребята, зовите Эриса! Всех целителей зовите! Живо-живо!
Всё еще ошарашенные, охранники послушно утопали в левый от входа коридор.
Ник, пользуясь случаем, двинулся в сторону двери. Что бы тут ни случилось, этого Тали явно знают и, кажется, не собираются запирать обратно. А когда здесь разберутся, что к чему, и по описанию старика опознают помощника молодого волшебника, целители наверняка захотят с ним поговорить. И лучше, чтоб к этому моменту Скай и остальные знали, во что ввязался Ник.
Из левого коридора выскочили двое целителей, за ними сиделка с заспанным лицом, следом ушедшие охранники и еще какие-то люди – все они кинулись к лестнице, на разные голоса расспрашивая, что именно стряслось, и изумленно ахали, узнав старого волшебника.
Ник с трудом приоткрыл тяжелую дверь и тихонько выскользнул наружу.
Дожидаться утра, очевидно, не стоило: последние новости друзья должны узнать от него, а не от взбудораженных целителей, которые наверняка будут жаждать развернутых ответов и внятных объяснений.
По пути к домику, в котором их устроили, Ника грела только одна мысль: как бы ни ругались друзья, дедушка точно одобрил бы то, что его внук только что сделал. Нельзя держать взаперти того, кто хочет выйти, если он не совершил никакого зла.
Забравшись в гостевой дом через окно, Ник прокрался в смежную комнату, чтоб разбудить Пита. Тот, как оказалось, и не спал, во всяком случае, уставился на застывшего в дверном проеме травника несонным и, кажется, слегка подозрительным взглядом.
Норин, которого уложили в этой же комнатушке, не проснулся.
– Где пропадал? – тихо спросил Пит.
Ник вздохнул:
– Надо Ская позвать: история будет долгой – и точно вам обоим не понравится. Так что давай вы сразу вдвоем меня ругать будете!