ньков этих лиссейских, без стеклянной глазури и марципановых фигурок. Это все Аланни делает, да. Он мне все больше и больше поручал, а потом так и пошло: я еду готовлю, он украшения делает. И все бы ничего, но потом они с господином Криспусом поссорились, с владельцем «Обеда»…
– Из-за соуса? – уточнил любопытный дядюшка.
– Из-за соуса тоже, – кивнул повар. – Но у них там и из-за денег ссоры были, и из-за сезонного меню. А еще говорили, что господин Аланни был слишком ласков с Нэрией, младшей дочкой Криспуса: мол, и пирожными ее угощал, и заморские фрукты дарил, и даже десерт назвал в ее честь. Сам ничего такого не видел, врать не буду. Но вот десерт из клубники, миндаля и лепестков розы господин Аланни и правда называл «Улыбка Нэрии». В конце концов поругались они ужасно, и господин Криспус господина Аланни выставил. А заодно и всех, кто ему помогал: и меня, главного помощника, и поварят, и даже двух посудомоек.
– И кто же у него на кухне остался? – удивился Пит.
– А он заранее с новыми работниками сговорился: с поваром из «Короны и свирели», с помощником повара из «Трактира трех мечей», с поварятами, посудомойками… Эх, погубит господин Криспус «Обед», ей-ей, погубит! Лонарт из «Короны», конечно, хорош, но куда ему до господина Аланни! Слишком много чеснока и чересчур увлекается мягкими сырами. А его пряный соус с зеленым перцем? Куда он годится?! К говядине еще можно подать, а вот к телятине – ни в коем случае! К тому же и говядину им погубить можно: он слишком резкий. К тушеному мясу сойдет для непритязательного едока. А жареную или запеченную просто-напросто уничтожит! А его одержимость кориандром – это просто преступление…
Некоторое время ночные гости слушали возмущенные возгласы повара, искренне уязвленного отношением коллеги к общему делу, но когда дело дошло до соотношения пряностей в соусах, не знакомых никому из присутствующих, кроме самого Рона, Пит решил вернуть разговор к прежней теме:
– А сюда-то ты как попал?
Рон запнулся, вздохнул и покаялся: оказывается, он прослышал, что Приют ищет повара, скопировал рекомендательные письма господина Аланни, переписав оригиналы, и, собрав нехитрый скарб, срочно уехал.
– И не боялся, что тебя разоблачат? – спросил господин Арли. – Вдруг сам господин Аланни сюда приехал бы?
– Нет, – помотал головой Рон. – Он твердо решил работать не на заведение, а на человека. Ну, найти того, кто будет его блюдами восхищаться, и готовить только ему и его гостям без всяких указаний от нанимателя. Понимаете? Он бы никогда в Приют не приехал. Прошу вас, не говорите ничего господину Фарну и остальным! Прошу! Умоляю! Меня уволят и наверняка позаботятся о том, чтобы я нигде больше готовить не мог, ни в одном приличном месте. А я люблю готовить! И Приют люблю, постояльцев и природу… все-все! Пожалуйста!
Рон просительно оглядел разоблачителей, умоляюще прижимая руки к груди.
Что ж, Скай полагал, что эту тайну можно не разглашать. В конце концов, кому какое дело до того, как на деле зовут повара, если он способен каждый день утром, в обед и вечером готовить столь впечатляющие блюда на целую ораву волшебников?
– Я не возражаю, – сказал господин Арли. – Это не наша тайна. Но, может, вы все-таки согласитесь у меня поработать?
Повар погрустнел и помотал головой:
– Простите, но я бы хотел остаться здесь…
– А можно все его хозяевам рассказать! Его уволят – и тогда вы, господин Арли, его заберете! – предложил Пит со злодейской ухмылкой.
Рон ужаснулся, подскочил с кровати, упал на колени и, протянув руки к господину Арли, принялся молить оставить его тут.
Дядюшка тут же прекратил это безобразие, непреклонно велев повару замолчать и сесть обратно. Рон тут же выполнил приказ и уставился на сурового волшебника испуганными глазами.
– Так, мне жаль, конечно, что столь талантливый повар не будет колдовать на моей кухне, но не более того. Как говорил великий Парн Мыслитель, нельзя заставить человека любить, исследовать и готовить, – со вздохом произнес дядюшка. – Так что Рон-Аланни остается здесь, в Приюте, а мы молчим. Кто-то возражает?
Скай покачал головой. Пит пожал плечами. Ник никак не обозначил свое существование, но вряд ли он хотел бы воспрепятствовать озвученному плану.
Пит заявил, что слишком наседал на бедолагу, так что, если господа не против, он их проводит и придет обратно мириться с поваром. Господа, само собой, не возражали. Рон наверняка предпочел бы, чтоб его оставили в покое, но благоразумно промолчал.
Пит вернулся две свечки спустя и никаких новостей не принес: какую бы тайну ни раскрыл господин Хенн, повар об этом ничего не знал.
– Что ж, со всеми тайнами Приюта мы вроде как разобрались. И теперь у нас есть все основания подозревать, что господина Хенна интересовало что-то, находящееся за его пределами, – задумчиво проговорил Скай. – А находка Ниссы может указывать на то, что здесь действительно был кто-то посторонний примерно тогда, когда умер господин Хенн. Есть идеи, на что мог смотреть покойный? Первый подозреваемый у нас – обитатели виноградников, но, может, есть еще варианты?
– Учитель мог смотреть на море: рядом граница с Веррией, – предположил дядя Арли.
Скай кивнул:
– Возможно. У кого еще какие мысли?
– На крепость на острове, – сказал Пит.
– На корабли, – подал голос Ник.
– На другой берег, – добавил дядюшка.
Все присутствующие помолчали, задумавшись над возможными тайнами окрестностей. Может, господин Хенн заметил пиратские суда или редкого морского зверя? Нет, тогда бы он обратился к тем, кто работает в Приюте. А если он заподозрил, что что-то нечисто с самим Приютом, то зачем ему смотреть на море?
– Что думаешь? – поинтересовался молодой волшебник у Пита как самого опытного по части зловещих тайн и убийств, обставленных как самоубийства.
– А я думаю, что нам надо пойти на площадку и самим посмотреть, что там к чему.
– Тогда сейчас давайте спать, а утром, на рассвете, начнем наблюдения, – предложил дядюшка Арли.
Скай кивнул: вдруг, стоя на месте господина Хенна, они и правда что-нибудь заметят?
Глава 13
Поначалу разглядывать в подзорную трубу виноградники и копошащихся на его территории людей, а также камни крепостных стен на острове и листву на далеких деревьях на другом берегу было забавно, но скоро Скаю наскучило и это, и он передал трубу Нику.
Дядюшка восхищался красотой рассвета. Сонный Норин зевал в кулак. Пит больше смотрел по сторонам. Ник хмурился, будто подозревал, что неведомые злодеи вот-вот нагрянут и попытаются повторить трюк с «несчастным случаем».
Однако полторы свечки спустя восторг дяди поутих, Ник устал с подозрением оглядываться, Норин задремал, привалившись к стволу акатунии, а Скай был близок к помешательству от изнурительного безделья. И только Пит, видимо привычный к засадам, никак не выказывал утомления или раздражения.
Припасенная предусмотрительным кучером корзинка с кексами и сырными булочками ненадолго отвлекла волшебника от тягостного ожидания неизвестно чего, но прошла свечка, затем другая, началась третья – и никаких изменений.
Птицы летали. Виноградники зеленели. Люди, вносящие хоть какое-то разнообразие, работали: окучивали землю, чистили конюшню, ремонтировали сарай. Волны накатывали одна на другую. Над водой резвились мелкие существа с резными светящимися крылышками. Над крепостью реяли бело-синие флаги королевства.
Скай никак не мог избавиться от ощущения, что созерцает созданную неплохим пейзажистом картину: красивый вид, яркие цвета, солнце, море, зелень – и ничего больше. Этой картине, на вкус молодого волшебника, не хватало жизни, истории, а потому она казалась невыносимо фальшивой.
В следующий раз надо будет взять с собой книгу: все равно ведь наблюдать придется по очереди.
Скай достал из саквояжа тетрадь и взялся рисовать мелких духов, резвящихся в листве акатуний.
До обеда волшебник успел запечатлеть Мышлера, грызущего лист, свисающего с ветки на тонком подобии паутинки Древесинца и пытавшегося полакомиться ими обоими Кустовика, похожего на мелкую злобную белку. А еще зарисовал листья и цветки акатунии и изобразил примерный план территории Приюта и виноградника.
Ничего интересного так и не произошло, так что волшебники в сопровождении Ника отправились в столовую. Пит продолжил созерцать в трубу пейзажи, Норина решили оставить с ним на случай, если потребуется передать срочную новость.
После заката Пит доложил, что за остаток дня мимо бдительного ока трубы проплыло восемь рыбацких лодок, два парусника, одно суденышко под ярким парусом, украшенное пестрыми лентами и фонариками, несчетное число мелких надводных духов и два десятка важных черноголовых морских уток. Мающийся от скуки Пит пересчитал и занес в дневник наблюдений даже их.
…Утром Скай проснулся на удивление рано: солнце еще только начало выбираться из-за горизонта, озаряя небосвод золотисто-розовым. Можно было бы еще поспать свечку-другую: с утра на смотровой площадке дежурили Ник и добровольно вызвавшийся дядя, но выспавшегося и уже порядком заскучавшего волшебника вовсе не прельщала перспектива сладкого сна в мягкой постели под умеренно теплым одеялом. Надо вставать – вдруг именно сегодня они заметят то, что погубило почтенного Хенна?
Увидев проснувшегося господина волшебника, Норин помчался на кухню: до завтрака еще не меньше свечки, а есть этот самый господин наверняка хочет уже сейчас. Ника и Пита в домике не было, зато был дядя.
Господин Арли сидел в общей комнате, безупречно причесанный, нарядно одетый и довольный собой.
– Доброе утро, дорогой племянник. У меня, оказывается, запланирована встреча с Книжным клубом. У них столько предложений по поводу реорганизации местной библиотеки! Впрочем, тебе это вряд ли интересно, – усмехнулся дядя.
Скай возражать не стал.
– Я заберу Норина, – продолжил господин Арли. – Пит и Ник уже на месте, а тебя мы туда, как будешь готов, проводим.