– Ты хочешь сказать, что она обладательница желтого билета?
– Скорее всего.
– Господи, как это противно! Я слышала, их еженедельно, словно скаковых лошадей, водят на осмотр к доктору.
– А я вам вот что скажу, – к адвокату вдруг наклонился молчавший до поры Варяжский, который, судя по всему, расслышал только последнее слово Вероники Альбертовны. – Все эти доктора – грабители с большой дороги. Они совершенно ничего не смыслят! Вот третьего дня мой эскулап перепутал омисс кишечника с почечуем! Представляете! У нас на водах они жуируют, флиртуют, скачут на лошадях как ошалелые, а здоровье больных им совершенно безразлично! Зато приударить за чужими женами для них – куда привычнее! – Губы у старика напряглись и сжались, словно завинченные до отказа слесарные тиски. – Вчера я, знаете ли, чуть было не вызвал одного зарвавшегося наглеца на дуэль…
– Неужели? – воззрился на него Ардашев.
– Право слово, Клим Пантелеевич. С утра Аделаиде стало отчего-то дурно, и я настоял, чтобы она обратилась к доктору, который принимает в Нарзанных ваннах. Через некоторое время она вернулась и обмолвилась о том, что врач – молодой мужчина – вел себя несколько странно: после того, как она пожаловалась ему на тошноту, он предложил ей раздеться. Супруга, безусловно, смутилась, но выполнила его просьбу. Беспардонно осмотрев ее, он выписал сигнатуру. И как вы думаете, что там указано?
– Ума не приложу, – с трудом подавляя улыбку, ответил присяжный поверенный.
– Лавровишневые капли – самое, что ни на есть, простецкое успокоительное. Разве для этого ей надо было оголяться? Я, естественно, отправился к этому наглецу и потребовал объяснить столь бесцеремонное поведение. Но вместо оправданий, он хамски рассмеялся и сказал, что искренне мне завидует. Верите, я едва сдержался, чтобы не потребовать удовлетворения. Слава Господу, что я проявил благоразумие! А то бы вам, весьма возможно, пришлось бы выступить в роли моего секунданта.
Подали новую колоду. И «железка» вновь потекла неторопливым ручейком.
– Смотри, Клим, – шепнула Вероника Альбертовна, – а у них и впрямь кипят нешуточные страсти.
За дальним столом основная игра шла между Вернигориным и эмиром. Метал князь.
– Прошу, господа, игра начата, в банке тридцать тысяч.
– Половина, – выдавил из себя Саид Алим-хан.
– Дана, – спокойно парировал соперник, дымя папироской.
Руки князя парили над столом, будто голубиные крылья. Удача полностью перешла к нему. Он выигрывал снова и снова. Эмир потел, злился и непроизвольно молился одними губами. Но, видимо, Аллах не собирался внимать его просьбам. Когда вассалу русского царя уже было нечего ставить, он снял с пальца перстень с крупным рубином и, бросив его на стол, изрек:
– Ва-банк!
– Идет! – с каменным лицом парировал соперник.
И вновь карты полетели на стол. Опять молился чужестранец, невозмутимо дымил папиросой русский князь, а карты ложились направо и налево.
– Бита, – еле слышно выговорил потомок дворянского рода и вытер белоснежным платком пот со лба. – Ваша карта бита, сударь.
Подняв злые серые глаза, Саид Алим-хан огляделся вокруг, будто оглушенный, он быстрым шагом направился к выходу. За ним, словно брошенная левретка, понеслась девица.
– Дела-а! – задумчиво протянул Ардашев, вынимая из кармана жестяную коробочку с надписью «Георг Ландрин». Он извлек красную конфетку и положил под язык.
А из соседней залы доносилось стрекотание запущенного по кругу шарика. «Зеро», – объявил крупье, и послышался чей-то радостный возглас. Рулетка – игра слепого случая – манила отдыхающих легкостью нежданного и сумасшедшего выигрыша.
20. Червовая дама
Дорога на Бермамут была долгой. И хоть уверяли извозчики, получившие по паре червонцев на брата, что две коляски, запряженные четверками, домчат шестерых пассажиров всего за несколько часов – реальность оказалась намного прозаичнее. Ардашевы, Нижегородцевы и Варяжские тряслись по горной дороге уже пятый час, а до места все так и не добрались. Лежащая в сорока пяти верстах от Кисловодска скала представляла собой своеобразный бельведер, возвышенную площадку, с которой открывался завораживающий вид на Эльбрус и весь Кавказский хребет.
Инициатором этого сомнительного, с точки зрения удовольствия, предприятия, естественно, была Аделаида Варяжская. Как ни пытался Осип Осипович противиться предстоящему путешествию – ничего не вышло. Ни падение стрелки барометра в гостинице, ни усилившийся северо-восточный ветер – предвестник урагана – не помогли отговорить его жену от авантюрной затеи.
Выехать решили в девять вечера, чтобы уж точно к двум пополуночи прибыть на место и увидеть появление Венеры. Блеск далекой планеты, как утверждали проводники, поражал воображение каждого, кто наблюдал ее восход именно с этой точки. И телескоп для этого совершенно не требовался.
Наняли всего два четырехместных фиакра, в каждом из которых комфортно могли себя чувствовать только трое пассажиров. Чтобы никого не обижать, решили разделить экипажи на мужской и женский.
Непроницаемая темнота, стук копыт да покрикиванье кучера время от времени – вот и все впечатления от поездки.
– Да, невеселый вояж, скажу я вам, господа, – тяжело вздохнув, проговорил доктор.
– А я вас предупреждал! Нечего было идти на поводу у моей супруги! – потряс возмущенно головой Варяжский. – Это ж надо было додуматься! А? Ночью, да еще и по горной тропе! Того и гляди – в обрыв свалимся!
– От смерти никто не застрахован, – философски рассудил Ардашев. – Но думаю, что сейчас нам уже ничего не угрожает.
– Это почему? – удивился Нижегородцев.
– Ветер переменился – подул южный, с Эльбруса. А он всегда теплый, ибо формируется за спиной этой белой громадины и не успевает охладиться. Так что дождя не будет. Да и ураган, судя по всему, нас уже миновал.
– Ну уж, скажете тоже! – недоверчиво заметил Осип Осипович. – Ветер ветром, а в пропасть свалиться – пара пустяков.
– Нет, – невозмутимо ответил адвокат. – Все будет хорошо.
– Хотелось бы знать, откуда у вас такая уверенность, Клим Пантелеевич, – нервно застучал пальцами по подлокотнику титулярный советник.
– А все очень просто. Смерть приходит именно тогда, когда ее не ждут. Человеческий страх – своего рода средство, отпугивающее эту мерзкую бабку с косой. А стоит расслабиться, притупить бдительность – и она тут как тут! Как вы могли заметить, возница несколько раз останавливался и осматривал дорогу с фонарем. А был бы он полностью спокоен, глядишь, задремал бы… и оступились бы кони. – Ардашев достал коробочку монпансье. – Угощайтесь, господа. Эти маленькие конфетки великолепно успокаивают нервы.
К сладостям никто не притронулся. Нижегородцев, повернувшись к адвокату, сказал:
– Интересная теория, да вот только она слабо согласуется с той серией убийств, которая захлестнула воды.
– Отчего же?
– Картежники мрут как мухи, смиренно ожидая своей участи.
– В том то и дело, что каждый из них стопроцентно уверен, что ему уж точно ничего не грозит. В противном случае, злодею было бы намного сложнее выбрать следующую жертву.
– И все-таки, Клим Пантелеевич, вы до самого утра проиграли в карты с безумцем и так ничего нам не рассказали. Я, безусловно, ценю ваш принцип не делиться подозрениями раньше времени, но проявите милосердие, ответьте хотя бы на один вопрос: неужели Фартушин может быть преступником?
– Пожалуйста. Раньше я считал, что таковая возможность сохранялась лишь теоретически, но после ночного штоса я пришел к заключению о том, что это может иметь место и практически.
– Он что, приделывает к спине крылья и перелетает через забор?
– Поверьте, все намного прозаичней. Пьяный сторож и не заметил, как я вышел. Точно так же мог проскользнуть и любой другой.
– Как я понимаю, вы хотите сказать, что Фартушин мог покинуть больницу исключительно для того, чтобы кого-нибудь загипнотизировать и сделать убийцей? Ведь если и можно предположить, что он мог незаметно выскользнуть за ворота, то представить, что он умудрился переодеться, самостоятельно съездить в Ессентуки, совершить там смертоубийство и вернуться назад незамеченным – просто нереально. Да и журнал наблюдений говорит о том же.
– Вы совершенно правы. Версия с гипнозом теперь мне кажется маловероятной. Хотя с другой стороны, играя со мной в штос, сумасшедший нотариус не допустил ни одной, даже мало-мальской оплошности.
– Да как же это? – вскинул удивленно руки Нижегородцев.
– Да. Представьте себе, – задумчиво проронил присяжный поверенный.
Варяжский, являясь свидетелем услышанного, изумленно моргал глазами, не произнося ни единого звука. Ему, далекому от загадочных происшествий чиновнику, такой разговор был явно в диковинку.
Кучер остановил лошадей.
– Приехали, ваше благородие! Вот это и есть билидер, – коверкая иностранное слово, пояснил возница, обращаясь почему-то к Ардашеву. – Как рассветет, отсюда Эльборус как на ладони. Туземцы его Шат-горой величают.
– Господа, обратите внимание на Венеру, – адвокат показал рукой в сторону. – Она вон там. Видите?
– Она ли? – усомнился Варяжский.
– Безусловно. Ведь всем известно, что эта планета вращается на орбите вокруг Солнца быстрее Земли, таким образом, она появляется в небе либо на западе вечером, либо перед восходом Солнца на востоке. Да к тому же она – самая яркая. Так что ошибиться невозможно.
– Красота! – восторженно изрек доктор.
– А как вы думаете, Клим Пантелеевич, прав ли английский фантаст Герберт Уэллс, считающий, что кроме нас существуют и иные миры со своими правителями и народами? – пролепетала очаровательная Аделаида.
– Если принять во внимание теорию вероятностей, то – несомненно. Видите ли, существует такое количество звезд и планет, что мы просто не в состоянии это себе представить. А если допустить, что наша Галактика – не единственная в мироздании, то шансы встретить разумные существа многократно увеличиваются. – Адвокат улыбнулся. – Однако, учитывая, что до созерцания фильмы под названием «Эльбрус на рассвете» у нас осталось совсем немного времени, я предлагаю небольшое земное удовольствие – попить горячего чаю. – Ардашев наклонился, чтобы достать корзину с едой.