Мистер Кеммис начал с того, что попросил Моана рассказать о своих передвижениях в вечер убийства.
– Я вышел из своего кабинета примерно без пяти пять. Спустился по парадной лестнице…
– Вы кого-нибудь встретили или видели в коридоре?
– Насколько я помню, с момента выхода из кабинета и до выхода на платформу я никого не видел.
– Вы видели мистера Тафа, мистера Чемберлена или носильщика Макколи?
– Нет, никого из них.
– Вы обратили внимание на то, была ли дверь мистера Литтла открыта или закрыта?
– Нет.
Моан повторил свой рассказ о встрече с Ганнингом и Осборном на складе оборудования и об их обсуждении запланированного ужина в Европейском отеле. Суперинтендант Гай прервал его:
– Говорил ли вам Ганнинг, что собирался пойти к Молони в тот вечер?
– Нет, это уже потом я узнал, что он был там, чтобы сообщить Молони о нашем визите и чтобы тот подготовил для нас меню.
– В котором часу вы покинули склад?
– Я провел там какое-то время… разговаривал с Осборном. Думаю, было уже шесть часов, когда я ушел. Затем я пошел домой через пути. Там меня ждали моя жена с девочкой-служанкой Маргарет Лоури и мой племянник Майкл Берк, которому одиннадцать лет.
– После этого вы куда-нибудь ходили?
– Моя жена готовила ужин, так что я просто ждал. Примерно через полчаса я съел его и выпил стакан пунша. В тот вечер я никуда не выходил. Лег спать.
– Мистер Моан, вы говорите нам правду? Вы действительно были дома в четверг вечером?
– Я совершенно уверен, что в четверг вечером я был дома. Я отправился домой прямиком со склада и никуда не выходил.
– Вы часто встречаетесь с мистером Ганнингом? Знаете ли вы кого-нибудь из его друзей?
– Да, очень часто, но не знаю никого из его друзей.
Суперинтендант попросил мистера Моана показать ему туфли или ботинки, которые он носит. Клерк выглядел весьма удивленным.
– У меня только те, что на мне. Ах да, есть еще одна старая пара ботинок, которая принадлежала мистеру Уилсону – инженеру, который уехал.
Суперинтендант Гай попросил принести их. Клерк ушел и вскоре вернулся с пыльными ботинками. При беглом осмотре детектив убедился, что их не носили уже много месяцев.
– А что насчет тех, что на вас надеты? Снимите их, пожалуйста, я хочу их осмотреть.
Мистер Моан подчинился, но детектив заметил, что он выглядел озабоченным. Когда полицейский перевернул ботинки, чтобы осмотреть подошвы, Моан сделал замечание, которое больше было похоже на оправдание:
– Вспомните, мистер Гай, я находился в комнате рядом с телом.
– Я осматриваю пятки, мистер Моан, а не ищу кровь. Никто и слова не сказал о крови.
И жена Моана, и его малолетний племянник подтвердили слова клерка о том, что он не выходил из дома в четверг вечером, но эта встреча только укрепила подозрения мистера Кеммиса. Моан выглядел искренне испуганным, когда комендант попросил показать ему обувь, и это явно не было реакцией невиновного человека. Вскоре его проблемы стали еще серьезнее.
Моаны жили на втором этаже дома рядом с локомотивным цехом. Лестница в их квартиру выходила прямо к так назывемым локомотивным воротам, которые открывались на Фибсборо-роуд. Внизу лестницы находилась кабинка размером не больше будки часового, из которой скучающий сторож большую часть дня наблюдал за прибытием железнодорожников и их уходом со смены. Когда мистер Кеммис и суперинтендант вышли на улицу, этот джентльмен находился в доме, притопывая ногами от холода. В голову королевского адвоката пришла мысль. Он представился сторожу, мужчине лет сорока, и тот назвался Эдвином Муром. Мистер Кеммис спросил его, знает ли он мистера Моана.
– Да, я его знаю.
– Во сколько он обычно приходит домой вечером?
– Обычно около десяти часов, иногда позже.
– Вы видели его в ту ночь, когда был убит мистер Литтл?
– Да, видел. Мы с другим сторожем, Джорджем Слэком, дежурим по очереди, днем и ночью. В день убийства я пришел на дежурство в восемь часов. Мистер Моан вошел через локомотивные ворота в девять часов или около того. Я запомнил это время, потому что у меня болел зуб и я ходил взад-вперед, прижимая руку к челюсти, а вспомнил об этом, когда на следующий день узнал, что мистера Литтла убили.
– Во что он был одет? Он был один?
– На нем не было верхней одежды, я это помню. Когда он подошел к воротам, с ним никого не было.
Мистер Кеммис поблагодарил сторожа и вместе с суперинтендантом отправился к зданию станции. Лишь по счастливой случайности они обнаружили неточность в показаниях мистера Моана, однако теперь они должны были с недоверием относиться к его алиби. То, что жена и племянник поддержали его, наводило на мысль, что это не простая оплошность – он убедил их вступить в сговор с ним. Заманчиво было сразу же вернуться наверх и предъявить Моану эту информацию, однако у мистера Кеммиса была идея получше. Он бросился к воротам, где стоял Эдвин Мур в своей маленькой будке, и перекинулся парой слов со сторожем. Вернувшись к мистеру Гаю и встретившись с недоуменным взглядом детектива, он объяснил, что сказал Муру: «Вы не должны держать в тайне факт своей встречи с полицией». Моан должен был вскоре узнать об этом и понять, что правдивость его рассказа под сомнением. Интересно было посмотреть на его реакцию. Если у него была хоть капля здравого смысла, он бы подошел к детективам и объяснил им все прежде, чем они придут за ним. Но если ему было что скрывать, Моан запросто мог запаниковать и наделать глупостей. По крайней мере, за ним теперь велось наблюдение: если бы он начал вести себя странно или даже решил скрыться, полиция быстро об этом узнала бы.
Вернувшись через некоторое время в свой временный штаб, мистер Кеммис попросил одного из детективов-сержантов привести ревизора Джона Джолли из его кабинета в другом конце коридора. Когда клерк вошел в комнату, он всем своим видом показывал, что хочет развернуться и уйти. Отказ Джолли быть откровенным во время предыдущего разговора дал королевскому адвокату понять, что потребуются более серьезные меры воздействия, чтобы заставить его говорить, и по просьбе адвоката несколько директоров железнодорожной компании согласились присутствовать на встрече. Джолли настороженно смотрел на них, когда садился за стол. Мистер Кеммис перешел сразу к делу:
– Мистер Джолли, мы попросили вас о встрече еще раз, поскольку считаем, что вы не все рассказали нам о вечере убийства. Вы сказали, что гуляли, чтобы скоротать время. Но это неправда, не так ли? Куда вы ходили?
Джолли не ответил, очевидно, не в силах отрицать обвинение. Королевский адвокат дал ему попотеть минуту или две, прежде чем повторил свой вопрос.
– Извините, сэр, я предпочту этого не говорить.
– Вы должны рассказать нам, Джолли.
Клерк недовольно посмотрел на мистера Кеммиса:
– Я не могу вам сказать, сэр. Это лишит меня шанса на повышение.
Вмешался один из директоров:
– Вот ведь ты какой, человек погиб, а ты о своем повышении беспокоишься! Мы, – он снисходительно махнул рукой в направлении своих коллег-директоров, – собрались здесь потому, что председатель совета директоров пообещал, что все сотрудники компании окажут полное содействие полиции. У вас есть какая-то тайна, и вам не хочется, чтобы мы ее знали. Да, это может повредить вашей карьере, но может и оставить все как есть, так что, если хотите продолжать работать здесь, я настаиваю, чтобы вы ответили на вопрос королевского адвоката.
Джолли был загнан в угол, и он это понимал.
– Хорошо, сэр, я расскажу вам. Я был в ломбарде Халберта на Корнмаркете.
– И что вы там делали?
– Выкупал пару брюк. Я заложил их за двенадцать шиллингов, так как мне нужны были деньги для поездки на ярмарку в Маллингар.
Конечно, респектабельному клерку было неловко признаваться в таком перед начальством, но мистер Кеммис не был уверен, что Джолли пытался скрыть именно это.
– Это легко проверить, мистер Джолли, и мы это сделаем. Теперь, когда вы признали, что ввели нас в заблуждение, скажите, пожалуйста, где вы были в половине шестого вечера? Вы были в ревизионном отделе, не так ли?
– Нет, сэр, меня там не было.
– Вы там были. Горничная уверена, что видела вас там.
– Если она так говорит, то, наверное, ошибается. Я в тот вечер ее не видел.
Суперинтендант Гай обернулся и перекинулся парой слов с полицейским, стоявшим рядом с дверью. Констебль вышел из комнаты и вскоре вернулся в сопровождении Кэтрин Кэмпбелл.
– Итак, Кэтрин, – сказал суперинтендант Гай, – это тот человек, которого вы видели в ревизионном отделе?
– Да, сэр, думаю, что это он.
Джолли выглядел потрясенным:
– Это неправда! Суперинтендант, мистер Кеммис, клянусь вам, она ошибается. Меня там не было.
Они зашли в тупик, поскольку и Кэтрин Кэмпбелл, и Джон Джолли с одинаковым рвением указывали на неправоту друг друга. Не видя смысла в продолжении разговора, мистер Кеммис отослал Кэтрин и разрешил Джолли вернуться в свой кабинет. Суперинтендант Гай поручил нескольким своим офицерам провести обыск в квартире клерка. Через час или два они вернулись с пустыми руками. Другие жильцы гостиницы на Кэйпл-стрит, где остановился Джолли, не смогли сказать, во сколько он вернулся домой в тот вечер, а в его номере не нашли ничего подозрительного. Затем офицеры посетили ломбард, где подтвердили, что Джолли приходил за парой брюк, сданных в ломбард несколькими днями ранее. Это подтверждение в какой-то мере оправдывало его, хотя и не отвечало на вопрос о том, действительно ли Кэтрин могла его видеть. Только через несколько дней этот вопрос был окончательно прояснен: другой клерк рассказал, что в офисе находился не Джолли, а бывший сотрудник, недавно вернувшийся с военной службы в Крыму и зашедший навестить своих старых коллег. Были предприняты безуспешные попытки разыскать этого человека, но они не увенчались успехом, так как полиция уже поняла, что он не тот, кого они ищут.