Адам замечает, что Ромилли пристально смотрит на доску, переводит взгляд на него, а потом обратно, слегка подавшись вперед.
– Хорошая мысль, – говорит он детективу. – Займись этим. – Потом обращается к Ромилли: – Доктор Коул, спасибо, что присоединились к нам. Вы хотите что-либо добавить?
Она хмурится и быстро оглядывается на детективов – теперь уже все взгляды устремлены на нее.
– Да просто вдруг в голову пришло… – медленно произносит Ромилли. – Какой-то ваш свидетель вроде упомянул, что убийца был в пижаме. А вы не подумывали о спецодежде?
– Медицинской?
– Да – такой, какую носят врачи. Неофициально мы тоже называем ее пижамой. Не мог ли он быть одет в медицинскую форму?
В комнате разгорается оживленный разговор. Мысли у Адама путаются. Некогда он видел Ромилли в такой униформе в больнице – в свободных брюках самых разных цветов.
– Эй, эй, – кричит Адам, заставляя всех умолкнуть. – Кто носит такую спецодежду? – обращается он к Ромилли. – И зачем?
– Врачи, медсестры, хирурги… В основном люди, занимающиеся оказанием неотложной помощи, а также в операционных и отделениях интенсивной терапии. Может, и просто дежурные по отделению.
– Но вы никогда не надеваете такую одежду дома? – говорит Адам.
– Нет, она для этого не предназначена. Да и зачем? Мы переодеваемся в нее в больнице. Но ничто не мешает кому-либо незаметно взять ее – у меня ее сразу несколько пар. От нее легко избавиться. Удобно.
– Блин, – бормочет Адам. Это подходит. И соответствует всяким медицинским причиндалам, обнаруженным на месте преступления, знанию того, как обескровить Пиппу. Но только с чего тут начать?
– Тим, подготовь список всего персонала из главных больниц в округе. Куинн – начинай сверять его с зарегистрированными владельцами микроавтобусов «Фольксваген».
– А как насчет хозяйственников? – добавляет Ромилли. – Или административного персонала… Теоретически такую форму может украсть кто угодно.
– У них нет соответствующих познаний. Сосредоточьтесь на врачах, медсестрах и медбратьях, санитарах – словом, на всех, кто хоть как-то разбирается в медицине.
В комнате – всплеск активности. Ромилли подходит и встает рядом с Адамом.
– Это мне Марш позвонил, – говорит она. – На случай если я смогу помочь. Чем угодно. Мне было уже невыносимо оставаться дома, – добавляет Ромилли. – Просто сидеть и ничего не делать.
Адам не уверен, сделал ли его босс это исключение, чтобы заручиться поддержкой Ромилли, или же это просто повод оказать ему хоть какую-то моральную поддержку, но неохотно признает этот жест.
– Спасибо, – говорит он Ромилли. – За то, что пришла.
Она улыбается. Вид у нее совершенно измученный. Ему неприятно думать о том, как он сам сейчас выглядит. Кажется, что кожа туго обтянула лицо, а в глазах песок. Адам знает, что от него сейчас наверняка не слишком хорошо пахнет – табаком и слоями наспех напшиканного дезодоранта.
С другого конца комнаты доносится крик, детектив протягивает телефон.
– Они хотят точно знать, какие профессии нас интересует! – призывает он.
– Ну, я пойду, – говорит Ромилли и направляется к выходу.
Адам наблюдает за ней. Встреча с ней придала ему заряд энергии. Снабдила новым направлением расследования, в котором можно следовать. Но дело не только в этом.
А в том, что она опять рядом. Это помогает. Как и всегда.
Глава 39
Появившись в отделе полиции всего через час после того, как Адам постучал в ее дверь, Ромилли не представляла, чего ожидать. Но она узнала выражение его лица, когда он рассказывал ей о Пиппе: бурлящие эмоции, отчаянное желание поговорить, но незнание как. Старые чувства вновь всплыли на поверхность. Ей хотелось опять оказаться рядом с ним, так что, едва только ей позвонили, она оставила Фила, села в свою машину и приехала сюда.
Но этот мужчина перед ней?.. Адам, которого она так хорошо знала, будто исчез – он вновь нацепил все ту же маску, все прежние уязвимости надежно спрятались за бодрой профессиональной компетентностью, за командирскими манерами. Детективы, находящиеся в его ведении, совсем не знают мужчину, за которого она выходила замуж. Того, кто был способен признать, что у него есть какие-то недостатки. Того, кто мог попросить о помощи, кто мог проявить слабость. Мужчину, который плакал, смеялся и так крепко обнимал ее, что она знала: они никогда с ним не расстанутся. Как же сильно она теперь скучает по тому парню!
Закончив свой разговор с детективом, который хотел уточнить перечень медицинских специальностей, Ромилли делает следующую самую полезную вещь, которая приходит ей в голову: идет за кофе и чаем для группы Адама. Столовая вот-вот закроется на ночь, но женщина за стойкой все же сжалилась и вновь включила кофеварку. Ожидая, пока приготовят заказанное, Ромилли припоминает тот момент, когда их брак окончательно распался.
Тот мужчина был сыном одной ее пожилой пациентки. Высокий, широкоплечий, холостой. За гранью дозволенного с самого начала, но каким-то образом это делало его еще более неотразимым. Он проявлял к ней интерес и был весьма привлекателен: ее удивило и при этом польстило – так, что теперь неловко об этом вспоминать, – что ее можно так легко поколебать небольшими знаками внимания и симпатичным лицом.
А дома все было ужасно. Адама она видела совсем редко – казалось, будто их рабочие смены полностью пересекаются между собой, – а когда они все-таки общались, то лишь ссорились. Его только что назначили детективом-инспектором, что повлекло за собой новый уровень высокомерия, от которого у нее крутило живот. Она говорила ему, что он изменился, но Адам утверждал, что всегда был таким. И вот она выскочила из дома и поехала на работу. Где был он.
Его мать была больна, но уже выздоравливала. Он зашел поблагодарить Ромилли, подарив ей букет цветов. А потом предложил сходить куда-нибудь выпить; она согласилась. Поход в паб, где один бокал превратился в целую бутылку, непривычное опьянение – все это ослабило ее запреты, вызвав в голове мыслишку: «Да ипать тебя, Адам! За твою непробиваемую оболочку, за вечно хмурый взгляд, за недоверие…» За то, что заставил ее почувствовать себя неуверенной, нуждающейся, одинокой.
Только вот это был не Адам. Это был тот парень, кого она трахнула, – впрочем, это еще как сказать, кто кого тут отымел. В каком-то отеле, совсем неподалеку от паба. Ромилли даже не успела снять лифчик – туфли сброшены, брюки спущены, несколько небрежных поцелуев, и вот он уже внутри нее. Она едва соображала, что делает, пока он не кончил и не стянул презерватив, плюхнувшись рядом с ней на кровать.
– Мне нужно идти, – пролепетала Ромилли, оцепенело натягивая трусики.
Он легонько похлопал ее по попе, когда она встала.
– Я позвоню тебе, – бросил он.
У него даже не было ее номера.
Когда Ромилли, спотыкаясь, ввалилась домой, Адам уже лежал в постели, и она легла рядом с ним, отчаянно желая ощутить умиротворяющее спокойствие от его знакомого тела, но зная, что не сможет.
Адам перевернулся в постели, его тяжелая рука легла ей на талию.
– Заработалась допоздна? – пробормотал он.
Ромилли понимала, что от нее наверняка пахнет им. Мускусным ароматом секса, спермицида и бездумных толчков в темноте.
– Адам, я тут переспала кое с кем, – ответила она. И это было всё.
Никто не принимает во внимание, какие события приводят к такой вот интрижке. Факторы, способствующие возникновению момента неверности. Достаточно просто переспать с кем-то на стороне, вот и всё. Ты – мерзкая тварь. Черное и белое. За исключением Пиппы, все их общие друзья встали на сторону Адама. Второй раз в своей жизни Ромилли почувствовала себя совершенно одинокой.
…Она медленно составляет кружки с кофе и чаем на поднос и относит их в штабную комнату. Тогда Ромилли сумела взять себя в руки – еще раз: прошла через развод, позволив Адаму взять себе все, что ему захочется. Но он еще больше отдалился от нее. «Да забирай себе все», – сказал он, как будто ничто, связанное с ней уже не имело значения.
Ромилли чувствует, как у нее в кармане вибрирует телефон, и останавливается в коридоре с полными руками, неспособная ответить. Звонок умолкает, пауза, а затем звуковой сигнал, после которого записывается голосовое сообщение.
Напитки принимаются с благодарностью, одна кружка остается для Адама, и она смотрит туда, где он разговаривает по телефону – дверь кабинета открыта. Ромилли прикладывает свой телефон к уху и прислушивается – это Фил. Голос у него какой-то неестественный, раздраженный, звучат риторические вопросы, на которые она не может ответить. «Где ты? Когда будешь дома?» И еще один, заданный с наибольшим ядом в голосе, буквально выплюнутый прямо перед тем, как ее бойфренд дал отбой: «Ты с ним?»
Ромилли несет кофе в кабинет Адама. Он поднимает глаза, когда она входит, улыбается и безмолвным жестом приглашает ее сесть. Она ставит перед ним кружку, но остается стоять, пока он не заканчивает разговор.
– Спасибо, – говорит Адам с усталой улыбкой, обхватывая чашку кофе ладонями. – И спасибо, что пришла.
– Мне пора идти… – начинает Ромилли, показывая ему свой телефон, как будто этот маленький плоский предмет, напичканный электроникой, способен объяснить все сложности, связанные с необходимостью вернуться домой к своему нынешнему парню, которого ты внезапно перестала выносить, и в то же время так сильно желаешь мужчину, стоящего перед тобой, что у тебя болит все тело.
– Конечно. – Лицо у него омрачается – словно вновь опускаются ставни, когда он переводит взгляд на экран своего компьютера.
– Адам?
Он не поднимает глаз от своего стола.
– С тобой всё в порядке?
– В полном порядке. Спасибо, Ромилли.
– Звони, если тебе вдруг что-то понадобится.
Короткий зрительный контакт, деланая улыбка.
– Ладно.
Ощутив вспышку раздражения, она делает два шага к выходу из кабинета.