– Не переживай, Ровенна, он тоже хорош, и ты даже не представляешь, как умён! Готова поспорить, что у него уже давно ждёт своего часа поминальная речь к похоронам твоего мужа.
Ивонн смогла за секунду сбить спесь с Ровенны, и от сказанных ею слов мадам Урфе мгновенно бросило в холодный пот. Несмотря на все её злословия и проклятия в адрес мужа, его смерть была бы для неё самым ужасным кошмаром, который она не готова была пережить.
Мэтр лишь на несколько секунд оторвался от газеты, и совершенно без единого слова, посмотрел в хитрые глаза Ивонн. И она поняла это как предостережение, но была готова его нарушить несмотря на угрозу. Кто знает, какую ещё тайну она бы осмелилась раскрыть вслух, если бы не раздался оружейный выстрел и последовавший за ним крик…
– Что это было? Выстрел? – Ровенна испуганно подпрыгнула с места.
– Оставайтесь обе здесь. Это было где-то наверху, стреляли в одной из комнат.
– Отец, может вернулся Эрцест?
– Я сказал, оставайся здесь, Ровенна!
Твёрдой походкой мэтр направился к лестнице, столкнувшись с вбежавшим на шум Адаром. Естественно, женщины не смогли усидеть на месте, ведь у каждой был свой повод для волнений.
– Адар! Это ты стрелял?! – закричала Ивонн.
– Чем, сапкой? Конечно же нет… – отвечая Ивонн, его глаза были сосредоточены на Ровенне, которая продолжала всячески избегать его.
Мэтр вошёл в комнату Адии, и застал её плачущей рядом со слугой Жофруа, которому снова досталось – на этот раз, это была всего лишь царапина, ему чудом удалось избежать гибели.
– Девушки, успокойте её, уведите в каминную комнату, налейте ей немного коньяку… Жофруа, вы видели стрелявшего?
Жофруа положительно качнул головой, и больше ничего не сказал.
Во дворе послышался рёв автомобильного мотора – к парадному входу подъехал зелёный Деэс. Не сомкнувший глаз Эрцест вернулся в ненавистный ему дом…
В прихожей его уже ждала Ровенна:
– Где ты шатаешься, Эрцест? Твою сестру пытались убить!
– Где она? Что с ней?
– На этот раз всё в порядке. Ивонн увела её в каминный зал, чтобы она успокоилась. Опять досталось старику Жофруа. Мой отец вызывает полицию.
Эрцест отбросил в сторону пальто и холодно прошёл мимо Ровенны в кабинет своего тестя.
– Мэтр, я прошу, положите трубку. Не звоните в полицию. Я сам этим займусь.
Мэтр Лавроне отбросил телефон.
– И как же ты собрался этим заняться? Будешь вызывать этого барыгу из участка? Эрцест, ты ведёшь себя крайне неразумно. Не знаю даже, кому больше нужен врач, твоей сестре или тебе. Хорошо, это твой выбор. Вызывай этого дегенерата, не буду тебе мешать.
С небывалым психом мэтр покинул свой кабинет, но Эрцест не на что не обращая внимания, поспешил набрать номер Конте…
Комиссар прибыл достаточно быстро благодаря Фавро, взявшемуся его подбросить к ближайшему кварталу. За это время градус напряжения на аллее в кипарисах только нарастал.
– Конте, прошу, защитите мою сестру. Лично я теперь буду каждую ночь на страже. – с порога начал Урфе.
– Не забывайте Эрцест, что от вас тоже хотели избавиться.
–Это не имеет значения. Для меня главное, чтобы Адия не пострадала. Чтобы не произошло, Конте, я прошу – продолжайте расследование. Моя смерть не должна стать препятствием к этому.
– Стойте, Урфе, какая смерть! Вы ещё живы, и я сделаю со своей стороны всё, чтобы до конца следствия никто не умер – ни вы, ни ваша сестра. И вообще, я прямо сейчас займусь этим – пора пошуршать в этом сарае.
– Конте, мой тесть в доме.
– И что дальше? Налить ему коньяк и предложить сигару? Пусть отойдёт и не мешает, иначе придётся указать ему на место.
– Вы не боитесь, что он вызовет полицию и вам будет грозить статья за самоуправство?
– Отнюдь, ведь он этого не сделает. А всё потому, что у нашего мэтра рыльце в хорошем пушку. Что стоишь, сынок? Показывать жилище будешь или мне самому сообразить, если боишься того злобного старика?
– Я давно принял вызов, Конте. Откуда желаете начать? Кухня, гостиная, спальни, ванные, коморки?
– Давай начнём с комнат жильцов.
– Идите за мной, это на втором этаже.
Крутая, деревянная лестница была натёрта воском до совершенства. Подымаясь наверх за Эрцестом, комиссар удивлялся, как это ещё никто не свернул себе там шею.
– Здесь этаж разделён на левое и правое крыло. Вот комната моей сестры, она сейчас в каминном зале вместе со слугой Жофруа. Слава Богу, он отделался лишь царапиной – пуля просвистела в сантиметре от него. Наверное, начнём с этой комнаты?
– Валяй. – презрительно бросил Конте.
В комнате Адии всё было также, как и при первом визите комиссара. Ни света, ни жизни не прибавилось в этом царстве мрака и уныния. Вслед за Эрцестом и комиссаром дверь в комнату заскрипела – осторожными, гибкими шагами вошёл кот Мориез. Он окинул пространство хитренькими, изумрудными глазками, и начал играть с собственным хвостом, как котёнок, привлекая внимание. Право, для котов не существует возраста.
Конте сразу подошёл к открытому оконному проёму, засыпанному битым стеклом. Выглянув в окно, он дёрнул водосточку и глянул вниз. На первом этаже наверх смотрел человек с сигаретой…
– Это кто такой?
Эрцест подошёл к окну:
– Адар, брат Ивонн.
Комиссар отошёл в сторону, и ещё какое-то время незаметно наблюдал за Адаром. Тот, полагая что за ним уже не следят, выбросил прочь сигарету и поднял что-то тёмное и увесистое из заросших кустов под окном, сунув себе за пазуху.
Осмотрев мрачную спальню ровно минуты две, Конте скривился и что-то пробурчал себе под нос.
– Где комната старухи?
– Соседняя. Она ночь-полночь дёргала Адию по разным дурацким поручениям.
Недовольно зыркнув на двоих, покидающих помещение, Мориез подскочил в воздухе, стряхнув клок шерсти с боков, и пружинистыми, невесомыми шагами пошёл следом за Эрцестом и Конте.
– Вот её комната. Здесь всё так и осталось с тех пор.
Конте нехотя прошёлся по комнате убитой Елены, которую видел на фотографии.
Всё было также, как и в день убийства старухи – кресло-качалка, нагромождённое одеялами и подушками, открытый пустой сейф, прикроватный столик с какой-то грязной вязанной салфеткой, скрывавшей под собой липкие круги.
– Здесь чертовски гнетуще. – выдохнул Конте. – И даже никто не удосужился забрать на экспертизу эту вязанную салфетку с пятнами крови.
– Да и вообще много чего произведено не было, Конте.
– А что это за мебель старьёвщика? Что за полосы?
– Это Мориез сделал. После этого Елена приказала Жофруа подточить ему когти. А вообще, она всё позволяла этому коту, в то время как мы жили подобно арестантам. Возможно, это было единственное живое существо, которое удостоилось её любви, хотя я не уверен, что она знала, что это такое. Просто был один секрет, из-за чего она жаловала этого старичка. Мориез приноровился залазить ей на грудь, от тепла его шерсти ей становилось легче дышать.
– Да здесь и здоровый коньки отбросит! Эрцест, здесь настолько давящая атмосфера, что у меня нет желания задерживаться, это ретро заставляет меня задыхаться. Чья комната следующая?
– С севера или с юга?
– С юга.
– Ивонн.
– Отлично! Идём туда.
За порогом внимательно грел свои острые, пушистые ушки Мориез, и как только дверь открылась, он рысью проскочил под кровать.
– Эй, Морри! Мориез! Мы уходим, вылезай, не то останешься тут наедине с призраками!
– Похоже, Эрцест, что призраком его не испугать. Сюда бы полицейскую собаку в самый раз, живо бы он выскочил…
Словно понимая человеческую речь, Мориез ворчливо замяукал и соизволил послушаться. Его глаза были неизменно хитро прищурены, коготки выпущены, а во рту щеголяла задушенная мышь…
– Это что же, в охотники записался на старости лет? Не знаю, чему даже больше удивляться, твоим незаурядным талантам охотника или тому, что у нас в доме есть мыши! Как вам такое, Конте?
– Я был бы не против такого кота у себя в подчинении, если бы вместо мышей и крыс он приносил мне преступников в своих зубах.
Заперев комнату покойницы, Эрцест отвёл комиссара к будуару Ивонн Жако. Постучав, ему не открыли. До тех пор, пока она не услышала его голос.
– Ивонн! Можно войти?
Щёлкнув замком, дверь приоткрылась:
– Тебе всегда можно, милый, – многозначительно взглянула на него Ивонн и Конте не мог этого не заметить. – А, ты не один. Входите и вы, комиссар. Чем я заслужила такого почтенного гостя?
– Боюсь, детка, это не краткий визит. Я веду осмотр помещений этого зловещего замка.
– Прошу, осматривайте, мне скрывать нечего.
Шёлковая бархатистая накидка шла в тон её нежно-розовой помаде. Как и в прошлый раз, эта платиновая блондинка была интригующе-соблазнительной.
Подойдя к комоду, Конте открыл верхний ящик. Окинув взглядом ажурное бельё и шёлковые чулки, сразу перешёл к следующему. Этот момент вызвал смех у Ивонн:
– Вы невнимательны, комиссар. – она медленно подошла к комоду, снова открыла верхний ящик, и приподняв стопку чулок, оголила рукоятку револьвера. – Он здесь. Банально, не правда ли?
– Ну почему же? Элегантно, и так по-женски.
– И вам совершенно неинтересно, стреляли из него или нет?
– И даже неинтересно, в кого. – также интригующе парировал Конте, не сводя глаз с красотки.
Каждый взмах её ресниц был говорящим: то манил к себе, то призывал держать дистанцию. И всё равно, этот зрительный контакт был продолжительным, пока Мориез не прыгнул на очаровательную ножку Ивонн, зацепив когтём грубую стрелку.
– Ах ты гадость! Шёлк, чистый шёлк превратил в лохмотья! Ещё и ногу мне расцарапал – совсем из ума выжил, старый комок шерсти!
Ивонн присела на краешек кровати и оголила ножку. Затем другую. Эрцест отошёл к окну, не желая поддаваться провокации, а Конте был не прочь понаблюдать – чего отказываться, тем более что дамочка не против зрителей?
– Не подадите? Вам ведь уже и так известно, где я их держу. – кокетничала Ивонн, глядя на комиссара.