Однако по каким-то причинам дело приобрело другой оборот. Я оказался настолько сообразительным, что догадался о том, где находится Горди, и настаивал, чтобы она отвезла меня туда. Она не могла отказать мне, не возбуждая подозрений. С этой минуты ей пришлось импровизировать дальнейшие события.
Нужно признать, что делала она это прекрасно.
Очевидно, еще раньше она велела Йену привезти сюда бензин и не могла это отменить. Знала, что, хотя не должна отходить от меня ни на минуту, должна в момент приезда Йена оказаться в доме, иначе он мог бы легко, заглядывая в разные углы, наткнуться на труп Горди. Поэтому она сделала вид, что потеряла ключи от автомобиля и ей нужно вернуться. Потом притворилась, будто глотнула виски из отравленной бутылки — которую сама же и взяла из дому, — чтобы поощрить и меня сделать то же самое. Теперь, готовя все К; уничтожению трупа Горди, она была уверена, что я без сознания лежу в автомобиле.
Как только дом загорится, Марни отвезет меня обратно, посадит в инвалидное кресло, вкатит в салон и инсценирует самоубийство в соответствии с письмом. Если бы даже произвели вскрытие и обнаружили следы снотворного, это не вызвало бы никаких подозрений. Ведь я был болен, и меня уже довольно долго пичкали самыми разнообразными лекарствами.
Да и потом, как она сама сказала, можно было не опасаться остальных членов семьи. После моей скоропостижной смерти мать, Селена и Нэйт не осмелились бы раскрыть, что я был ненастоящим Горди. Они сами слишком впутались в это дело.
Да, это была гениальная инсценизация.
Я начал размышлять о поведении Марни с самого начала нашего знакомства. Марни, прикидывающаяся единственной искренней и честной особой в доме, которая присоединилась к заговору только под давлением. Марни, хитроумно отравляющая мои мысли разговорами о Селене… Марни, предостерегающая меня от Иена… Марни, играющая роль маленькой союзницы, для того чтобы я ей слепо доверял и в нужный момент пошел под нож, как баран.
Неожиданная дрожь сотрясла все мое тело. Из дома донесся звук волочимой по полу канистры с бензином. Я не мог не поддаться искушению еще раз заглянуть в окно.
Да, в семействе Френдов был только один дьявол.
Я собрался с мыслями, чтобы составить какой-нибудь план, поскольку опасность угрожала мне по-прежнему. Мое вторжение в дом в эту минуту не имело смысла, ведь у Марни был пистолет. Она застрелила бы меня, прежде чем я успел бы до неё добежать.
Постепенно я пришел к убеждению, что у меня остался еще один козырь. Марни не знает, что я догадался о гипсе. Она по-прежнему полагает, что я неподвижно сижу в автомобиле и сплю глубоким наркотическим сном. Так должно было быть и так будет…
Я тихонько отошел от окна, обогнул гараж и оказался на дороге. Осторожно, на цыпочках, я подошел к спрятанному в кустах автомобилю. Вокруг валялось множество обломков гипса. Я тщательно собрал все куски и выбросил их в кусты. Потом сел в автомобиль. С заднего сидения взял одеяло и прикрыл себе ноги.
В первую минуту я собрался также разрезать гипс, лишающий подвижности мою правую руку, но после краткого раздумья отказался от этой мысли. Я не смог бы скрыть это. А сомнительная, в первые минуты, подвижность руки была бы уже не столь полезной после разоблачения Марни. Я распоряжался обеими ногами, одной рукой и был готов ко всему… При этом у меня даже было определенное преимущество. Я решительно положил к себе на колени бутылку, откинулся назад и уперся головой в спинку. Закрыл глаза и приоткрыл рот. Марни сейчас вернется сюда. Одной спички достаточно, чтобы бензин взорвался и все охватил пожар. Тогда ей придется поторопиться, чтобы как можно быстрее закончить мрачное дело в салоне Френдов.
Я не слышал её шагов и внезапно увидел её лицо у окна, максимум в нескольких дюймах от меня.
Она довольно долго стояла неподвижно и внимательно смотрела на меня. Из-под опущенных век я отчетливо видел её блестящие глаза, белый овал лица и волосы. Её глаза блестели жестким упрямым блеском.
— Ты спишь? — шепотом спросила она.
Я издал какое-то неразборчивое бормотание, словно подсознательно реагировал на её голос. Она еще ниже склонилась надо мной. Я чувствовал на щеке её быстрое теплое дыхание. Она захихикала. Как маленькая девочка, пытающаяся сдержать смех в церкви.
Через секунду её голова исчезла из окна автомобиля. Я слышал, как она возится около машины. Открылась дверца с противоположной стороны, и Марни села рядом со мной на место водителя. Снова возбужденно захихикала. Никогда в жизни я не слышал подобного смеха — волосы встали дыбом у меня на голове.
Вставляя ключ в замок зажигания, она задела рукой мое колено. Даже сквозь одеяло я почувствовал тепло её ладони.
Я интенсивно размышлял. У Марни есть пистолет. Он может быть только в двух местах: в правом или левом кармане жакета. В случае необходимости она должна взять его в правую руку, следовательно, он наверняка у неё в правом кармане. Правый карман был с моей стороны. Делая вид, что я шевелюсь во сне, я слегка повернул голову и посмотрел вниз. Либо мне показалось, либо в самом деле этот карман слегка оттопыривался…
Марни завела мотор. Ей придется выехать на дорогу задним ходом. Это лучший момент — обе руки у неё заняты.
Автомобиль медленно сдавал назад. Я сделал вид, что меня бросило на неё. Молниеносно засунул руку к ней в карман.
Она крикнула — громко, пронзительно. Впилась ногтями правой руки в тыльную часть моей ладони. Автомобиль остановился. Ногти впивались все глубже и глубже… Другую руку она поднесла к моему лицу. Я чувствовал, как острые ногти разрывают мне щеку. Пистолет уже почти был у меня в руке, когда она вырвала его у меня. Я увидел направленное на меня дуло. Изо всех сил ударил её под руку. Раздался выстрел, а потом звон разбитого стекла. Единственной свободной рукой я схватил её запястье. Она бешено, со страстью ведьмы, сопротивлялась. Кричала пронзительным голосом, в котором был не страх, а ярость.
В какой-то момент она достала ногтями до моих глаз. Я невольно отклонился назад. Она воспользовалась этим и вырвала у меня другую руку. Но уже через секунду я снова схватил её… В этот миг раздался выстрел. Потом второй и третий.
Крик Марни прервался так внезапно, словно кто-то перерезал его ножницами. Оружие со стуком упало на пол. Её руки вздрогнули, одна из них судорожно сжала мое запястье. Я чувствовал, как этот захват усиливается, становясь невыносимым. А потом тело Марни начало оседать. Пальцы медленно отпустили мою руку. Через секунду она лежала на полу, свернувшись в клубочек. С левой стороны на её белой блузке я увидел темное, постепенно расширяющееся пятно. Её голова лежала на сиденье. Глаза смотрели куда-то прямо перед собой, а из горла вырывался тихий храп.
Я склонился над ней и потрогал пульс. Одна из пуль, должно быть, попала в сердце. Спустя несколько секунд Марни умерла.
Чувствуя страшное головокружение, я вылез из автомобиля. Спотыкаясь, обошел кусты, чтобы выбраться на дорогу. Посмотрел на дом. В окна были видны взвивающиеся вверх языки пламени. Погребальный костер Горди полыхал…
Я медленно вернулся к автомобилю. Не так я все себе представлял. В ушах у меня все еще звучал пронзительный крик Марни. Под её скорчившимся телом я заметил что-то белое. Я потянулся над её головой и поднял белый листок — прощальное письмо Горди, письмо самоубийцы. Я спрятал его в карман.
Я чувствовал, что должен удирать отсюда… удирать как можно быстрее. Но как? На автомобиле с разбитым стеклом и с телом Марни?
Трудно было сказать, что я думал. Перед глазами у меня мелькали какие-то картины. Я вспомнил автомобиль Горди, стоящий в гараже с ключом в замке зажигания. И быстро пошел в сторону горящего дома. Пламя уже выбрасывало красные языки в окна, однако гараж еще не горел. Скоро и туда доберется огонь. Через несколько минут не будет ни дома, ни гаража.
Я с трудом открыл старые скрипучие ворота и оказался возле автомобиля. Неловко, одной рукой, запустил мотор и медленно выехал на дорожку. Потом по гравийной подъездной дорожке отъехал подальше от огня.
Довольно долго я неподвижно сидел за рулем, обдумывая ситуацию. В перчаточном ящике автомобиля нашел сигареты. Закурил и удобно откинулся на спинку сиденья.
Испуг прошел, но остался хаос. Марни убила отца и брата — а теперь сама мертва… Она погибла, пытаясь совершить третье убийство. Но как я могу объяснить все это инспектору Сардженту, не отдавая самого себя к нему в руки?
Я должен отсюда исчезнуть! В этом у меня не было ни малейших сомнений. Если полиция узнает, что было два человека, которых звали Горди Френд, это фатально закончится для всех. Я могу удрать на этом автомобиле. Все уверены, что Горди уехал на нем несколько недель назад. Никто не заметит отсутствия автомобиля. Я могу поехать туда, куда захочу. Что значит мое неведение относительно собственной личности в сравнении с опасностью, которой я подвергаюсь, оставаясь в доме Френдов?
Да… но даже если они избавятся от моей беспокойной особы, что станет с Селеной и миссис Френд? После исчезновения Марни и человека, которого считают её братом, полиция начнет розыск.
Вскоре найдут останки мужчины в сгоревшем старом доме и труп Марни в автомобиле. Без объяснений, которые могу дать только я один, инспектор Сарджент наверняка арестует мать и Селену по обвинению в убийстве не только старого мистера Френда, но также меня и Марни. Теперь, когда я убедился в том, что они обе стали жертвой обмана почти так же, как и я, ожило прежнее чувство симпатии к ним. Я не могу так просто сбежать, оставляя их одних под угрозой обвинения в совершении трех убийств, в которых они были неповинны…
Когда я высунулся из автомобиля, чтобы выбросить окурок сигареты, письмо Горди зашуршало у меня в кармане. Это навело меня на определенную мысль. Я вытащил листок из конверта и при ярком свете полыхающего дома прочел его еще раз.
Да. Есть только один выход из создавшейся ситуации.
Мой мозг работал необычайно четко. Я побежал к автомобилю, в котором лежало тело Марни. Быстро, чтобы не думать о том, что делаю, я отодвинул его в сторону, задним ходом выехал на дорогу и, объехав автомобиль Горди, поставил машину в гараж. Дом пылал, как факел, языки пламени уже лизали крышу гаража.