Спустя три недели она, с двумя детьми, двинулась в погоню за Джерри в Лиссабон, Париж и Берлин, каждый раз узнавая, что предыдущим поездом он уехал дальше. Только в Вене на вокзале она увидела мужа, который ждал с огромным букетом в руках, очевидно, закупив весь цветочный магазин. При виде этого она сразу забыла о своем гневе.
В первые дни 1932 года родился Арчи. Это произошло на борту китайского фрегата, входящего в порт Шанхая во время обстрела этого города японским флотом. В это время супруги Карстерсы решили наконец поселиться где-то постоянно.
Джерри нашел работу в редакции нью-йоркской газеты. Они сняли маленький домик на Лонг-Айленде, наняли служанку по имени Уолда, купили в рассрочку мебель. Первый месяц Мариан чувствовала себя, как в раю, второй месяц считала новый образ жизни очень приятным, а на третий месяц ей стало скучно. Неделю она промучилась, мурлыкая песенку «Не знаю, куда девать время», после чего села писать детективную повесть. Она испытывала большое желание прочесть Джерри уже первые главы, но, к сожалению, он был занят репортажами о процессе Гауптманна. Когда она закончила повесть и дала почитать ее мужу, он уезжал в Вашингтон и только оттуда с энтузиазмом телеграфировал: «Браво, любимая!» Она хотела показать ему ответ из литературного агентства, куда послала рукопись, однако в это время Джерри находился во Флориде. Он вернулся очень уставший и, не успев ознакомиться с содержанием письма из агентства, получил распоряжение выехать в Ньюарк, где убили Датча Шульца. Спустя два дня Джерри лежал в больнице. Врачи поставили диагноз — воспаление легких.
Он прожил еще пять дней и в один из этих пяти дней пришел в себя настолько, что сумел выслушать письмо, в котором издатель предлагал издать книгу, расхваливал автора и приглашал к дальнейшему сотрудничеству. Джерри очень обрадовался. Мариан навсегда запомнила его радость и слова: «Это замечательно, любимая!» Потом он начал бредить.
Вернувшись с похорон, она обнаружила в почтовом ящике договор об издании книги и чек с авторским гонораром.
Последующие несколько лет выглядели в памяти Мариан, словно темное смазанное пятно. У нее не было ни цента. Раньше ее содержал Джерри. Гонорар за первую книгу позволил ликвидировать задолженность за домик на Лонг-Айленде и переехать в маленькую квартирку в Манхэттене. Уолда не хотела бросать детей. Мариан предложили место в редакции, где работал Джерри. Она поспешно согласилась. Вторую свою детективную повесть она писала вечерами и ночами, а когда у Уолды были выходные, стучала на машинке, прислушиваясь к тому, что происходит в детской, где в любую минуту кто-нибудь из детей мог проснуться и заплакать.
Сегодня все это казалось очень далеким. Последующие годы прошли без особых событий и почти не запомнились. Они оставили в памяти лишь несколько наиболее важных эпизодов. Уолда вышла замуж и, попросив прощения за свое дезертирство, оставила семью Карстерсов. Мариан потеряла работу в редакции. Дина переболела корью. Они переезжали несколько раз, прежде чем нашли этот домик. Десять лет, проведенных за пишущей машинкой.
Однако для этих троих детей стоило трудиться. Мариан прекрасно чувствовала себя в их обществе. Правда, они быстро растут. Скоро придет время, когда они оставят дом. У них начнется собственная жизнь. А она будет тогда пожилой женщиной, пишущей детективные повести на портативной машинке в каком-то гостиничном номере.
Мариан Карстерс встала, сказав себе: «Хватит этой ерунды!»
Если бы у нее было сегодня какое-нибудь приятное свидание… Если бы она поехала в город, к парикмахеру, косметичке, сделала маникюр, а потом в новом платье ждала звонка у входной двери… Если бы ей снова было двадцать лет…
Мариан медленно двинулась по дорожке вглубь сада. «Впрочем, у тебя есть свидание, — напомнила она себе. — Со страницей 245 новой повести. Советую тебе не опаздывать!»
Может, следующий абзац не должен начинаться словами: «Из уст бледной девушки вырвался приглушенный крик ужаса…»? Нет, лучше будет: «Полицейский обернулся и, побледнев, приглушенно вскрикнул…» Да, это хорошо… Мариан задумчиво шла дальше, повторяя эту фразу вслух: «Полицейский обернулся и, побледнев, приглушенно вскрикнул. «Не понимаю…» — простонал он. «Конечно, вы ничего не понимаете, — холодно ответил Кларк Камерон. — Полицейские никогда ничего не понимают». Нет, эта реплика звучит неуклюже. Она слишком длинна. Мариан шепотом испробовала разные варианты. «Конечно. Известная тупость полиции». Это ей понравилось, и она громко повторила: «Известная тупость полиции».
— Прошу прощения. — Из-за куста появился Билл Смит. — Вы, кажется, что-то сказали о полиции?
— Сказала… — Мариан, неожиданно оторванная от страницы 245, неприязненно смотрела на лейтенанта. — Что вы делаете здесь, в моем саду?
— Это уже не ваш сад, — мягко объяснил Билл Смит. — Вы перешли границу соседнего участка, который временно находится под надзором полиции. Если позволите напомнить, убили вашу соседку.
Мариан пришла в себя. Плотно запахнувшись в розовый халатик, она сказала — Извините, — и свернула на дорожку.
— Минуточку! — сказал Билл Смит. — Прошу задержаться на минуточку.
Но Мариан уже шла вдоль живой изгороди, не удостоив его ответом.
Как поступил бы в этой ситуации Кларк Камерон? По соседству совершено убийство, решением загадки занимается несимпатичный — хотя и привлекательный — полицейский. Конечно, будь Кларк Камерон женщиной…
Мариан презрительно фыркнула и ускорила шаг. «Самое время возвращаться к странице 245,— сказала она себе. — «Кларк Камерон внимательно посмотрел на неподвижную фигуру и, выпрямившись, задумчиво сказал…»
Что-то зашелестело в зарослях возле самой дорожки. Мариан Карстерс оцепенела от страха. По соседству совершено убийство, а непойманный убийца наверняка кружит поблизости. Если с ней случится что-то плохое, кто воспитает троих маленьких Карстерсов? Она раскрыла рот, чтобы закричать, но голос застрял у нее в горле. Может, убийца Флоры Сэнфорд скрывается в зарослях и подозревает, что она его заметила? Сейчас он выстрелит или нанесет удар. Кто тогда позаботится о Дине, Эйприл и маленьком Арчибальде? Страх сковал Мариан, она не могла двинуться с места.
— Миссис Карстерс! Миссис Карстерс! — донесся до ее ушей хриплый шепот. Мариан повернула голову. В листве она увидела худое испуганное небритое лицо мужчины. Лицо, когда-то привлекательное, мужественное, вызывающее восхищение, а сейчас исцарапанное, окровавленное, грязное. — Ради Бога, — снова раздался хриплый шепот, — умоляю, не зовите полицию. Вы ведь не можете подозревать, что это я убил Флору!
Это был Уолли Сэнфорд. Муж жертвы, разыскиваемый полицией трех штатов. Убийца. Мариан знала, что достаточно одного вскрика, как появятся полицейские и задержат беглеца. Завтра в газетах будут большие заголовки: «Известная писательница, автор детективных повестей, обнаруживает убийцу». Замечательная реклама для ее книг. И все же…
— Прошу вас, поверьте мне, — почти беззвучно шептал Уолли Сэнфорд. — Поверьте мне!
За поворотом дорожки под мужскими башмаками захрустел гравий. Кто-то шел тяжелым шагом. Приближался…
— Бегите через кусты! — шепнула Мариан. — Бегите! Я задержу их здесь.
Уолли Сэнфорд исчез. Удаляющийся шелест шагов отмечал его след. Хруст шагов на гравийной дорожке был все ближе и ближе. И тогда Мариан Карстерс громко и пронзительно вскрикнула.
Лейтенант Билл Смит одним прыжком оказался возле нее. Схватив ее за руку, он спросил:
— Что вас так напугало?
— Мышь! — простонала Мариан. — Мышь, здесь, на дорожке!
— Ах! — облегченно вздохнул Билл Смит. — Я испугался, что… — Он осекся на половине фразы. — Может, вы не откажетесь… То есть, я бы хотел попросить вас… — Он по-прежнему держал ее за руку. — Я бы хотел поговорить с вами, если бы вы согласились… может, мы бы пообедали или поужинали вместе, а может, вы любите кино?..
Мариан посмотрела прямо ему в лицо.
— Даже не подумаю. И прошу отпустить мою руку.
Билл Смит посмотрел ей в глаза.
— Извините, — сказал он, неуклюже повернулся и ушел.
Мариан вбежала в дом и, не переводя дыхания, поднялась по лестнице к себе в комнату. Впервые за десять лет она была готова расплакаться. Уолли Сэнфорд. Разыскиваемый, возможно, убийца! Она должна была передать его в руки полиции. Нет, она не могла, он выглядел слишком несчастно.
Это предложение… Он просил у нее свидания. Первое такое предложение за сколько лет?
Мариан уселась перед туалетным столиком и, все еще тяжело дыша, посмотрела в зеркало. Розовый цветастый халат, разноцветный платок, румянец на щеках, блестящие глаза. Глупости! Возвращайся к странице 245. Второй абзац, третье предложение. После слов: «Кларк Камерон…» и так далее. «Этого человека убили, убили точно так же, как и тех».
Она начала медленно печатать: «Привлекательный полицейский издал приглушенный крик ужаса». Нет, плохо! Полицейские не кричат от ужаса. «Думаю, вы ошибаетесь, — сказал привлекательный полицейский…» Тоже плохо. Кларк Камерон не может ошибаться. Мариан перечеркнула длинную фразу. Лучше начать с нового абзаца.
«Привлекательный полицейский сказал…»
— Ох! — потеряла терпение Мариан. — Какая чушь!
Она забила все буквой «х» и, начав с нового абзаца, в бешенстве напечатала: «Известная тупость полиции…»
Глава 4
— Уходите отсюда, живо! — сказал сержант О'Хэйр. — Расходитесь, кому я говорю.
— Неслыханное нахальство. — Эйприл хладнокровно обратилась к Дине: — Этот человек, видать, не слышал о законах, запрещающих посторонним людям вторгаться в частное владение.
Арчи бесстыдно захихикал.
Сержант О'Хэйр покраснел и, сделав шаг назад, переступил с газона Карстерсов на газон Сэнфордов, после чего еще громче повторил:
— Уходите отсюда, живо! Расходитесь!
— А в чем дело? — спокойно спросила Дина. — Мы ведь живем здесь.
— Вы живете в доме, — ответил сержант. — Вон там! Пожалуйста, уходите.