— Предоставь это мне! — заявила Эйприл.
Возникла короткая дискуссия, кому следует звонить: в ФБР Дж. Эдгару Гуверу, в полицейское управление или самому президенту Рузвельту. В конце концов было принято решение позвонить Биллу Смиту.
Эйприл позвонила в полицейское управление, но там ее отсылали от одного сотрудника к другому и наконец сказали, что лейтенант Билл Смит находится у себя дома. Напрасно она объясняла, что речь идет об очень важном и срочном деле, ей отказались сообщить частный телефонный номер.
— Мы найдем номер в телефонном справочнике, — оптимистично утешилась Дина.
В справочнике фигурировали пять Уильямов Смитов, однако ни один из них не был тем, кого они искали.
Тут Эйприл пришла в голову мысль позвонить сержанту О'Хэйру, номер которого был в телефонном справочнике. Она сказала сержанту, что мать просит дать ей номер Билла Смита, потому что у нее есть к нему дело. Почтенный сержант, чуя любовный роман, предоставил им требуемую информацию. Благодаря этому они наконец добрались до Билла Смита.
Эйприл сразу представилась по телефону. В ответ голос Билла Смита дрогнул от беспокойства.
— Что случилось? Может, ваша мама…
— Пока что ничего не случилось, — ответила Эйприл. — Но мы опасаемся, не случится ли вскоре. Поэтому мы вам звоним.
И она рассказала всю историю о мистере Дегранже, или Арманде фон Гене, или Питере Десмонде — естественно, старательно опустив все щекотливые подробности. В одном месте Билл Смит перебил ее:
— Минуточку… Я хочу записать…
Ей пришлось рассказать все еще раз с самого начала. Как они с Диной выяснили, что Пьер Дегранж — это Арманд фон Гене, как Дина назвала ему эту фамилию и что он ответил. В заключение она добавила, что они с сестрой обо всем этом думают.
— Ты просто гений! — сказал Билл Смит.
Эйприл просияла от радости. Если бы он сказал:
«Ты способный ребенок!», она бы бросила трубку.
— Скажи мне вот что еще, — продолжил Билл Смит. — Откуда вам стало известно, что мистера Дегранжа в действительности зовут Арманд фон Гене?
Этот вопрос касался самого щекотливого момента дела! Эйприл осторожно и решительно ответила:
— От миссис Сэнфорд.
Она не выдала тайну, но вместе с тем не солгала.
— А как она об этом узнала?
— Не знаю, — ответила Эйприл. — Она уже не скажет нам об этом.
В телефонной трубке на несколько секунд стало тихо. Потом Билл Смит сказал:
— Послушай, Эйприл, внимательно подумай. Миссис Сэнфорд говорила вам что-нибудь о других особах?
— Нет, — ответила Эйприл. — Она никогда ничего нам не говорила.
Это была правда.
— Ты прекрасно с этим справилась, — похвалила Дина, когда Эйприл положила трубку.
— Ах, мелочь! — отмахнулась от комплимента Эйприл. — Знаешь что, давай сделаем себе несколько сандвичей, я проголодалась.
— Я тоже, — призналась Дина. — Съедим по сандвичу, а потом займемся цыплятами на обед.
Эйприл намазывала масло на сыр, покоящийся на фундаменте из шоколадного масла, когда в кухню, как снаряд, влетел Арчи. Он запыхался, раскраснелся, был разгоряченный и очень грязный. При виде баночек, стоящих перед сестрой, он крикнул: «Ура!» и, схватив нож, принялся оглядываться в поисках хлеба.
— Прежде всего вымой руки, — напомнила Дина.
— Ох, не зуди! — ответил Арчи. — Это совершенно чистая грязь. — Несмотря на это, он вымыл руки и только потом начал конструировать себе сандвич. — Знаете что?
— Мы много чего знаем, — ответила Эйприл, — но не знаем что.
— Дина получила подарок, — сказал Арчи, потянувшись к банке с маринованными огурчиками. — А я детектив! Я выяснил, что на обед будут цыплята!
— Какой подарок? — удивилась Дина.
— Ну, подарок. Он стоит на крыльце, завернутый в коричневую бумагу. И знаете что?
Дина выбежала на кухонное крыльцо и вернулась с большим пакетом.
— Знаете что? — повторил Арчи.
— Мумолулчучи! — прикрикнула на него Дина. — Ох, Эйприл!
Это была картина, та самая, которую мистер Дегранж рисовал во время разговора с Диной, незаконченная и приторно пахнущая масляными красками. В углу виднелась подпись, вернее, инициалы П.Д. На подколотой карточке было написано: «Моей очаровательной подружке Дине Карстерс, на память».
Дина поставила картину на кухонный стол и принялась ее разглядывать.
— Эйприл, что это означает? — спросила она.
— Эй, знаете что? — требовал предоставить ему право голоса Арчи. — Я детектив!
— Хорошо, хорошо, ты умный, как Дик Трейси, — сказала Эйприл, не отрывая взгляда от картины. — Я думаю, Дина…
— Эй! Слушайте! — надрывался Арчи. — Это важно!
— Мы слушаем, — ответила Дина. — Сначала скажи, как эта картина оказалась на крыльце.
— Ее принес тот художник, — объяснил Арчи, — тот, который рисует воду. Он отдал ее мне и сказал, что это для Дины, поэтому я поставил пакет на крыльцо, а он сел в автомобиль и поехал в сторону города. А я подумал, что если вы смогли обыскать виллу, то мы с Адмиралом тоже сумеем это сделать, даже если понадобится выбить окно, чтобы влезть внутрь.
— Вы обыскали дом мистера Дегранжа? — спросила Эйприл.
— Ну да! — ответил Арчи. — Я ведь и говорю об этом.
— И что же?
— А ничего! — с триумфом воскликнул Арчи. — В доме нет ничего, кроме мебели, но она взята напрокат, потому что раньше там жила тетя мужа сестры моего друга, а мебель стояла та же самая.
Дина и Эйприл посмотрели друг на друга, наконец Дина спросила:
— Арчи, означает ли это, что мистер Дегранж унес из дома все свои вещи?
— Ну! — кивнул головой Арчи. — Это и есть мое открытие. Можно мне выпить кока-колы?
Эйприл тут же принесла бутылку, откупорила, подала Арчи.
— Продолжай!
— Так это уже все, — сказал Арчи. — Он забрал такие вещи, как одежду, книги, картины, бритву и вообще. Наверное, загрузил барахло в автомобиль. — Арчи засунул соломинку в бутылку и закончил свой отчет: — Наверное, он уехал насовсем.
— Действительно, похоже на это! — согласилась Эйприл.
— Слушай, Эйприл, — сказала Дина, — может, нужно сейчас позвонить Биллу Смиту и сообщить ему, что уже слишком поздно?
Эйприл вздохнула.
— Можно не трудиться. Ведь с минуты на минуту он сам об этом узнает.
Глава 21
— Стоит добавить два доллара, — сказала Эйприл. — Трехдолларовый маникюр у Говарда выглядит в сто раз лучше чем обыкновенный, который мама, как правило, делает за один доллар. Билл Смит придет завтра на обед. Тебе ведь известно, как много значат красивые руки. Интересно, какой цвет лака ему нравится?
— Но Эйприл, — возразила Дина, — мама не даст уговорить себя сделать трехдолларовый маникюр!
Эйприл перестала расчесывать волосы.
— Какая ты несообразительная! Я забегу к Говарду во время большой перемены… Это недалеко, я успею, если откажусь от ланча, ну, и хорошенько поработаю ногами… Я потолкую с маникюршей, дам ей два доллара и попрошу, чтобы она ничего не говорила мамочке, но сделала, как за три доллара. Мама даже не заметит.
— Вот как! — сказала Дина. Она застилала свою кровать. Внезапно, бросив это занятие, она воскликнула: — Но ведь у нас нет двух долларов! Деньги на карманные расходы на следующую неделю мама даст нам только в субботу.
— У меня еще осталось сорок центов от этого выигранного доллара, — сказала Эйприл.
— А у меня… — Дина вытряхнула кошелек и перерыла карманы всей одежды, которую она носила в последнее время, — у меня есть тридцать два цента.
— Всего семьдесят два, — задумчиво констатировала Эйприл. — Арчи должен внести свою долю. Сколько составляет треть от двух долларов?
— Шестьдесят и… Сейчас… Шестьдесят шесть и две трети… Поторопись, Эйприл, твоя кровать еще не застелена. Мы опоздаем на автобус.
— Ну, скажем, шестьдесят четыре, — занялась подсчетами Эйприл. — Шестьдесят четыре и семьдесят два… Секундочку… Один доллар и тридцать шесть центов… Остальное одолжим у Арчи.
— Если он согласится, — сказала Дина. — И если он согласится внести свою долю, шестьдесят четыре цента.
— Поговори с ним.
— Нет. Это твоя идея, вот ты и поговори с ним.
— Но ведь ты старше. Ты должна спросить его… — Эйприл задумалась. — Слушай: я улажу с Арчи финансовые дела, но за это ты застелешь мою кровать.
— Ладно! — согласилась Дина. — После вчерашнего вечера Арчи так разволновался, что, наверное, не станет сопротивляться.
Предыдущий вечер принес волнующие впечатления. Автомобили носились взад-вперед по улице. Арчи, посланный на разведку, вернулся со сведениями, что полиция тщательно обыскала дом, в котором жил Пьер Дегранж.
— Они сняли отпечатки пальцев и вообще, — сообщил он.
Мать сразу после обеда вернулась к себе наверх, «чтобы записать еще пару вещей», как она сказала. Пришел Пит и принялся уговаривать Дину покататься на велосипеде. Эйприл, вопреки всем ожиданиям, поддержала его, настаивая, чтобы они ехали немедленно, пока не начались сумерки. «Один разок я сама могу вымыть посуду», — сказала она. Дина слишком удивилась, чтобы возражать. Едва Эйприл успела выпроводить Дину и ее поклонника через кухонную дверь, как у входной двери позвонил Билл Смит, которого сопровождал энергичный, но спокойный господин в темно-сером костюме.
Эйприл правдиво и с искренним удовольствием — сообщила, что Дины нет дома. Она пригласила обоих гостей в кухню и повторила господину в сером костюме разговор, который состоялся у Дины с Пьером Дегранжем. Двое мужчин даже не заметили, что помогли ей вымыть тарелки — Билл Смит мыл, его спутник вытирал, а Эйприл тем временем рассказывала. Она закончила свою историю раньше, чем они управились с работой, и поэтому добавила еще подробности о подарке, который Дина получила от художника. Она пошла за картиной, а когда вернулась, добровольные помощники уже вешали на гвоздь последнюю выжатую тряпку.
— Художественная ценность невелика, — заметил господин в сером костюме, — но предлог для того, чтобы сидеть на берегу, прекрасный.