Сашу же как будто ничего не волновало. Он со вкусом поужинал и теперь спокойно спал, завернувшись с головой в вонючие тряпки. Андрей позавидовал: свистит во все носовые завертки, и хоть бы хны. В голову полезли фантастические мысли. «Если удастся отсюда выбраться, — думал он, — то со старой жизнью и с Гарри будет покончено. Вернусь в Москву, заберу финансы в свои руки, открою свою студию звукозаписи, выпущу небывалой силы компакт… Посмотрим тогда!»
Наконец дневные переживания сказались на нем, голова стала туманной и тяжелой, вроде бы поклонило в сон, и Губкин, привалившись спиной к поленнице дров, задремал…
…Когда в сарае слегка посветлело, Андрей проснулся. Сквозь полусомкнутые веки он увидел, как Саша крадучись, пригибаясь по-кошачьи, обследует их узилище. Сарай был сложен из белых камней, скрепленных между собой цементным раствором. Потолка не было, на пятиметровой высоте виднелись стропила крыши.
Покопавшись в куче хлама, сваленного в углу, Саша вытащил толстую бечевку и, молодецки размахнувшись, перекинул ее через стропила. Потом подпрыгнул и, извиваясь, пополз вверх.
— Ты чего, Сашок? — прошептал Андрей, боясь привлечь внимание охранника, но приятель лишь отмахнулся.
Под самой крышей он зачем-то долго и ловко перепрыгивал с бруса на брус, извиваясь всем телом как заправская обезьяна. Через некоторое время спустился вниз и, тяжело дыша, прошептал:
— Ночью отсюда смотаемся. Я знаю как.
Едва засветилась призрачным розоватым светом узкая полоска между бревен, Саша растолкал приятеля, ворочавшегося всю ночь на жестком ложе, и сделал ему знак: пора.
Они поднялись по веревке на крышу, отогнули лист ржавого железа и вылезли на скат кровли. Небо над черным, угрожающе шумящим лесом посветлело. Сумеречный свет осветил деревню, одним краем расположенную у говорливой речки, глухо ворчавшей меж камней. Стараясь не греметь, беглецы, елозя штанами по скату и тормозя ботинками, осторожно спрыгнули на землю.
Воровато оглядываясь по сторонам, Андрей дрожал не то от ночной сырости, не то от страха. Сгруппировавшись на полусогнутых ногах, будто для прыжка, Саша напряженно вслушивался в звуки ночи. Было тихо вокруг, даже не лаяли собаки, лишь ветер едва слышно шуршал травой.
— Порядок, — шепнул он одними губами.
Осторожно ступая по земле, они прокрались к углу сарая, где у входной двери на сене мирно дремал охранник. У Андрея сердце так бурно колотилось в груди, что, казалось, одно неосторожное движение, и оно выпрыгнет из горла. Кровь оглушительно шумела в ушах.
Саша сжал кулаки и напрягся, пытаясь в темноте различить скрюченную фигуру охранника. Андрей изготовился к прыжку.
Вдруг сзади раздался еле слышный шорох. Андрей развернулся. Прямо ему в лицо смотрело бездонное дуло автомата.
То, что случилось в следующие секунды, происходило как бы во сне или в фильме ужасов. Саша метнулся как пантера, пытаясь выбить оружие у охранника, но за долю мгновения перед этим раздался сухой щелчок предохранителя, и автоматная очередь полоснула по нему яркими вспышками огня. Андрею обожгло рукав, но он продолжал стоять как истукан, зажимая ладонью предплечье.
Охранник повалился на землю и уже только слабо хрипел, отключенный умелым ударом.
Тут же громко завыли собаки, осветились дома, откуда-то выскочили люди. Андрей продолжал стоять на месте и только отстраненно думал, что за противная теплая жидкость струится по его руке. Затуманенным взглядом он равнодушно наблюдал за тем, как Саша метнулся к грузовику и уже возится там в кабине, как бегут к нему люди в белом белье, с оружием наперевес. Потом он услышал, что грузовик дернулся, зарычал, покатился по траве, заметил черные фонтанчики земли, вспухавшие у самых колес машины.
Все еще зажимая рукав, он видел, как машина покатилась по траве, развернулась, но длинные автоматные очереди, отозвавшиеся гулким эхом в горах, разнесли ее лобовое стекло на мелкие кусочки. Грузовик еще дернулся на самом краю поляны, потом затих и стал тихо катиться под уклон, туда, где чернело каменистое ложе речного ущелья.
Затуманенным от боли взглядом Андрей видел, как задние колеса приподнялись и машина, с грохотом переворачиваясь в воздухе, покатилась вниз по склону.
Подбежавшие люди повалили Андрея на траву и стали бить его. Он потерял сознание. Черная пропасть с оглушительной скоростью неслась ему навстречу, зловеще подмигивая белыми огоньками автоматных вспышек.
Очнулся он в госпитале. Белые простыни, запах лекарств, капельница, нависшая над кроватью, кровавое закатное солнце, заползающее в окно, стоны небритых раненых.
Какой-то незнакомый мужчина в белом халате, небрежно накинутом на строгий черный костюм, разговаривал с врачом, изредка поглядывая в его сторону. Закончив беседу, он подошел к кровати Андрея и, улыбаясь одними губами, представился:
— Константин Вешнев, агентство «Нескучный сад».
— Где я? — прошептал Андрей, еле шевеля пересохшими губами.
— В госпитале ООН. Пустяки, ничего страшного. Сквозное ранение в мякоть руки, легкое сотрясение мозга — вас избили при попытке к бегству. Слава Богу, что не убили. Вы потеряли много крови, но ничего, скоро оклемаетесь. Сегодня вечером мы доставим вас к самолету на Москву, ваш продюсер звонит нам каждый час, спрашивает, как ваше самочувствие.
— Гарри? — удивился Андрей и удивленно добавил: — Так он же…
— Он пробил для вас контракт на пять концертов в Красноярске. Наверное, очень выгодное дело. Ждет не дождется, когда вы будете в состоянии выступать.
— Вряд ли я смогу выступать, — пробормотал Андрей, постепенно начиная приходить в себя.
— Почему же? С вашим голосом, надеюсь, все в порядке? Кстати, ваши поклонницы оборвали все телефоны в надежде узнать, куда исчез их кумир. Ваше благополучное возвращение будет лучшим подарком почитателям вашего таланта. Надеюсь, мне удастся попасть на ваш концерт? Моя четырнадцатилетняя дочурка бредит вами. Она мне никогда не простит, если узнает, что я разговаривал с вами, но не выпросил для нее автограф.
— Конечно, конечно, — прошептал Андрей. — Я скажу Гарри, он оставит вам билет…
Мужчина в накинутом халате поднялся и, церемонно поклонившись, произнес:
— Что ж, отдыхайте, набирайтесь сил. Не буду вас беспокоить. Все страшное позади, вечером мы доставим вас в аэропорт.
Не в силах поверить в свое скорое возвращение в нормальную жизнь, Андрей вспомнил нечто важное, то, что не давало ему покоя во время разговора с этим Вешневым. И он торопливо спросил, пока посетитель еще не ушел:
— Скажите, а Саша… А как же Саша Чекало? Он был со мной и…
Уже в дверях мужчина в халате повернулся всем телом и строго произнес:
— Александр Чекало, попавший в плен вместе с вами, не является клиентом нашей фирмы, и поэтому положительно ничего не могу сказать о его судьбе.
Дверь за ним бесшумно захлопнулась.
Глава 17
В иллюминаторе самолета медленно проплывала снеговая гряда облаков. Небо стояло над белой равниной огромным голубым колоколом, на востоке отдающим густым ультрамарином, на западе — лазурью, осветленной персиковым цветом заката. Группа сопровождения мирно играла в картишки на столике посреди просторного салона. Клиент с коротким ежиком отрастающих волос мирно посапывал на откидном кресле, по-детски положив кулачок под голову.
Начинался второй этап сценария для Евсея Батырина…
…Была глубокая ночь, когда действие вещества, вызвавшего у клиента глубокий здоровый сон и кратковременную амнезию, закончилось. Батырин завозился на своем жестком ложе, нехотя разомкнул еще тяжелые веки и сладко, от души зевнул — так что свело челюсть. Кряхтя и постанывая, он сел, потряс очумелой головой, не понимая, где находится. Его окружала такая густая темнота, что она казалась плотной, способной, как вода, залить в глазницы. Откуда-то неслись странные уханья, повизгивания, вскрики, словно неподалеку дрались неведомые дикие звери.
Батырин пошарил рукой вокруг себя. Ладонь захватила горсточку песку, пару веток, ворох сухих листьев — кажется, он лежал на голой земле. Голова казалась тяжелой, будто даже волосы на ней были свинцовыми. Где-то рядом, почти над самой головой, ухнула невидимая птица, неподалеку раздался глухой злобный рык, слегка напоминающий тигриный.
— Что за чертовщина? Где это я? — удивился Батырин и вспомнил: — Ах да, я же теперь далай-лама и должен находиться в дацане… И где мой ученик, этот, как его, Саманера кажется… Эй, Саманера!..
Робкий крик унесся в кромешную тьму.
Батырин снова пошарил вокруг себя, поднялся и, как слепой, робко выдвинув вперед правую ногу, точно боясь упасть в яму, сделал шаг. Через несколько шагов он уперся во что-то колючее, что на ощупь напоминало кусты. Следующие несколько шагов — и темнота как будто слегка раздвинулась, поредела, стала менее плотной. Сверху полился бледный призрачный свет. Подняв голову, Батырин увидел, что в безупречно бархатном небе сияет ущербная луна. Сразу стало прохладно. Он ощупал себя рукой — судя по всему, на теле не было никакой одежды. Однако очки в целости и сохранности пребывали на носу. Впрочем, в кромешной тьме они были совершенно бесполезным украшением.
«Где же моя оранжевая ряса?» — растерянно подумал депутат, припоминая события последних дней.
Грозный рык раздался где-то совсем близко за спиной. Захрустели ветви, ломаемые могучей лапой. Батырин инстинктивно дернулся и побежал. Он бежал, наталкиваясь в темноте на кусты, на стволы деревьев, путаясь в каких-то веревках, развешенных на ветвях. Постепенно бежать становилось легче, деревья как будто раздвинулись, вокруг стало светлее — через несколько минут одышливого бега показалась поляна.
Посреди лужайки горел костер. Языки пламени, точно огромные оранжевые цветы, лизали небо. Вокруг огня, отбрасывая на землю суетливые тени, скользили черные фигуры, ритмично притопывая ногами, похлопывая руками по голым плечам и бубня под нос что-то невнятное. Несколько собак лежали неподалеку, задумчиво положив головы на лапы и настороженно подняв острые уши. Только одна фигура у костра была неподвижна и полна покоя. Красноватые блики огня бросали грозные отсветы на черное лицо, а ожерелье из кривых клыков на шее казалось розовым.