— Знаешь, единственное, что я могу сделать для твоей безопасности, — это оформить тебя на пятнадцать суток. Но для этого… — Я поозирался по сторонам и тут увидел выходящего из дверей Управления подполковника Герасимова, который важно нес перед собой свое выдающееся пузо. Идея созрела у меня молниеносно.
— Вот, — продолжал я. — Если хочешь у нас перекантоваться, то ты должен подойти во-он к тому человеку с пузом и плюнуть ему в рожу. Еще лучше будет, если ты его при этом обзовешь старым, жирным козлом. А я в ту же секунду появляюсь и мигом оформляю мелкое хулиганство, после чего тебя тут же переводят в камеру. Ну как, идет?
Я просто уже трепетал от предвкушаемого зрелища, от души надеясь, что Шагалов откликнется на мое предложение. Однако он окинул внимательным взглядом фигуру Герасимова, особенно задержался на его широких плечах и подполковничьих погонах и почему-то отказался. А я уже был готов ради такого случая быстренько сгонять наверх и одолжить у эксперта Черновицкого его видеокамеру, чтобы зафиксировать сей уникальный момент, а потом нашлепать кассет и продавать их всем сотрудникам Управления. А в том, что желающих приобрести их окажется немало, я не сомневался. И даже тот же скряга Черновицкий был бы в первых рядах.
— Ну, как знаешь, — разочарованно протянул я. — А за рисунки спасибо.
После расставания с Шагаловым я вышел из кафе. Фигуры подполковника Герасимова на горизонте не наблюдалось, и это было сейчас мне совсем не на руку. Обычно я с облегчением воспринимал ситуации, когда подполковник покидал стены родного заведения, — там сразу становилось будто бы легче дышать. Да и не только у меня, у всех сотрудников было такое же впечатление. Но как раз сейчас, когда Герасимов был нужен мне позарез, он куда-то подевался. А становилось ясно, что ехать в Старорусский нужно как можно скорее: фигура Тараса Иконникова выходила в расследовании на авансцену.
Я остановился у дверей Управления и задумался. Подполковник Герасимов, мельком упомянувший в разговоре со мной об обеде, вполне мог отправиться куда-то, чтобы подкрепиться. В конце концов, он тоже живой человек. К тому же, учитывая его габариты, ему явно требовался регулярный прием пищи. А значит, есть шанс найти его в ближайшем кафе.
Решив, что ничего не потеряю, если прогуляюсь и поищу его, я двинулся по улице. По дороге достал телефон и набрал номер Ольги. Меня мучили угрызения совести из-за того, что я так и не был у Катюхи, а ведь она только что перенесла серьезную операцию. Клятвенно пообещав самому себе, что навещу ее сразу же по завершении разборок с Иконниковым, я прижал телефон к уху.
Ольга в своей излюбленной манере вылила на меня очередную порцию колкостей, которые я пропустил мимо ушей, и сказала, что дочь чувствует себя средне и сейчас спит. Поговорить с Катюхой не получилось, но это сейчас, может быть, было и к лучшему: пускай отсыпается и восстанавливается. А у меня как раз есть время продолжить расследовать новую линию, образовавшуюся в деле Скоробогатова.
Через несколько минут я вновь входил в кафе, в котором обедал сегодня. И практически сразу же увидел широкую спину своего шефа. Подполковник восседал на стуле, перед ним стояла большая тарелка с борщом, от которой шел пар. Подполковник прихлебывал борщ, лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота.
— Товарищ подполковник! — окликнул я его.
Герасимов застыл с ложкой, не донеся ее до рта, потом обернулся… Он явно был недоволен моим появлением и тем, что я отвлек его в столь неподходящий момент.
— Чего тебе, Синицын? — не слишком разборчиво произнес он.
— Да вот тут сведения новые образовались… По делу Скоробогатова, — произнес я.
Подполковник думал недолго.
— Ладно, садись! — буркнул он, кивая на соседний с ним свободный стул. — Поесть спокойно не дадут! — проворчал он в сторону.
Я быстренько примостился на стуле и выложил Герасимову все, что мне удалось узнать из разговора с Шагаловым. Герасимов, если и остался доволен проделанной мной работой, ничем этого не выказал.
— Что ж, Синицын, — вместо этого произнес он. — Давай дуй в Управление и жди. Я сейчас подтянусь, на… И сразу группу организую!
— Хорошо, товарищ подполковник!
Я поднялся и отправился в Управление. Герасимов, надо отдать ему должное, долго не рассиживался — он появился минут через десять после моего возвращения. А уже через полчаса я вместе с опергруппой катил в служебной машине в город Старорусский, в котором мне ранее не доводилось бывать, несмотря на то что он находится не так уж далеко от нашего центра.
По дороге в Старорусский я прикинул, с чего лучше начать поиски Тараса Иконникова. Справедливо рассудив, что после того как стала известна его фамилия, нужда идти в театральное училище отпала сама собой. Следовательно, оба наиболее вероятных варианта, где может находиться Иконников, сосредоточены именно в Старорусском. То есть это, собственно, его дом, а также его работа. Но с официальным местом его работы было сложно определиться. Еще перед выездом из города я связался с полицией из Старорусского и попросил выяснить все сведения на Иконникова Тараса Николаевича. Ребята сработали оперативно, и уже к моменту поездки я был в курсе, что Иконников является директором ОАО «Мельпомена». Чем конкретно занимается эта «Мельпомена», было неизвестно, но явно не любительской игрой на сцене.
Но меня сейчас конкретная деятельность Иконникова в этой области не волновала. Мне главное было его найти и пробить на причастность к делу Скоробогатова, а уж остальные его грехи, если таковые имеются, уже не по моей части. Это потом пусть до кучи ОБЭП пробивает. Адреса, по которым была зарегистрирована «Мельпомена», у меня имелись — как юридический, так и фактический. Кроме того, мне был известен и адрес проживания Тараса Иконникова, и думаю, это был его настоящий адрес — скромный по столичным меркам, но весьма респектабельный для Старорусского особнячок в два этажа и надстроенной мансардой. Именно туда мы направились в первую очередь. Однако, как оказалось, зря: открывшая на мой звонок женщина сообщила, что Тараса нет, и что он уехал в командировку по своим коммерческим делам.
Кажется, она не заподозрила ничего странного в моем появлении: я намеренно подошел к особняку один и, как мог, сыграл роль потенциального партнера по бизнесу, всего лишь разыскивающего своего компаньона. Я, конечно, в отличие от ее мужа не стоял на театральных подмостках и не репетировал многочасовые сцены перед зеркалом, но думаю, что все-таки справился, и супруга Иконникова вряд ли кинется звонить и предупреждать своего мужа, что его разыскивал неизвестный…
Группа после моего возвращения и сообщения несколько приуныла.
— Что делать будем? — спросил Точилин, который сам вызвался в участники опергруппы, так как всегда старался использовать возможность скрыться куда-нибудь подальше от глаз подполковника Герасимова. — Неужели домой возвращаться? Ведь он, скорее всего, там! Надеется снова Астахова перехватить!
— Не будем делать поспешных выводов, — задумчиво проговорил я. — Давайте-ка все-таки съездим в эту его фирму!
Водитель послушно развернул машину, и мы поехали на улицу Дегтярную, где и находился офис искомой фирмы, возглавляемой Тарасом Николаевичем Иконниковым.
«Мельпомена» занимала нижний этаж здания старой постройки. Само здание было довольно потрепанным, но вот на собственную вывеску Тарас Иконников не поскупился: она выглядела крайне помпезно и претенциозно и оттого несколько нелепо на обшарпанной стене. Видимо, здесь также сказывалась страсть этого все больше занимавшего меня человека к театральности.
Я обвел глазами опергруппу, выбрал двоих напарников, и мы проследовали к дверям. Позвонив и услышав мелодичную трель на мотив сонаты Моцарта, при этом поймав изумленный взгляд Точилина, я подавил усмешку и стал ждать ответа. Вскоре дверь отворилась, и я увидел квадратную физиономию здоровенного детины, который уставился на нас неприязненным взглядом.
Я уже открыл было рот, чтобы произнести заготовленную байку — спугивать Иконникова правдой о том, что по его душу прибыла полиция, сейчас было совсем некстати, — как вдруг понял, что это один из тех двоих, что вчера ранним утром вломились в квартиру Игоря Кирилловича Астахова. С одной стороны, это было удачей — хоть одна рыбка стопроцентно попадала в сети, но не тут-то было. У детины, несмотря на то, что интеллектом он явно не был обременен, оказалась прекрасная память на лица. Он тоже узнал меня, и выражение лица его мгновенно изменилось. Он попытался резким движением захлопнуть дверь, но я успел подставить в проем ногу. Удар был ощутимым, но я стоически перетерпел боль и, выхватив правой рукой пистолет, всем корпусом навалился на дверь, стараясь преодолеть сопротивление и прорваться внутрь. Детина повернулся назад и проорал:
— Тарас, шухер, менты!
Детина явно превосходил меня физически, я напряг все свои силы, дабы не дать ему захлопнуть дверь. Применять оружие без нужды и устраивать перестрелку в центре города очень не хотелось. К счастью, Точилин проявил не свойственную ему прыть и ловкость, подскочил ко мне, и вот мы уже вместе навалились на дверь. Детина не устоял, дверь поддалась, и мы вдвоем ввалились внутрь. Детина отступил, выругался и побежал вперед, также выхватывая ствол. Он уже повернулся на полпути, и я резко вскинул руку, чтобы предупредить его выстрел, и даже успел крикнуть:
— Брось оружие! Без глупостей!
Не знаю, внял ли бы детина моему предостережению — боюсь, что нет, — но тут дверь в конце коридора отворилась, и на пороге возник колоритный субъект: не слишком высокий, но весьма фактурный, со светлыми, собранными в хвост волосами и столь же светлыми, холодными ироничными глазами.
— Брось пушку, Артур! — бросил он властным, отлично поставленным баритоном.
Детина мгновенно повиновался и опустил руку с пистолетом. Этого хватило, чтобы я успел выхватить у него ствол и передать Точилину. Тарас Иконников — а в том, что это был он, я не сомневался — смотрел на меня без всякого испуга, спокойно и даже насмешливо. Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.