Аллейн поспешно отвернулся, чтобы Хэчетт не заметил его улыбки.
– Давайте не будем отвлекаться, мистер Хэчетт, – строго попросил он. – Итак, посмотрев спектакль, вы проводили мисс Ли домой, на Фулхэм-роуд. Так?
– Угы. Проводил и почапал к себе, в соседний отель.
– Кто-нибудь вас видел?
Выяснилось, что у Хэчетта есть не ахти какое, но все же алиби. Покончив с этим вопросом, Аллейн перешел к следующему.
– Вернемся к Гарсии, – произнес он. – Не доводилось ли вам слышать, как Гарсия рассказывал про тот склад, в котором собирался работать?
– Ню-ют, я с этим малым вообще не общался. Он ведь какой-то чокнутый. С ним вроде бы, типа, говоришь, а он тебя не слушает. Я как-то раз ляпнул, что хотел бы, типа, глянуть, когда он начнет мрамор рубить. Статуенок-то у него должен получиться – пальчики наоблизаешь. Так вот, знаете, что этот псих мне ответил? Заявил, что нарочно никому не скажет, где его искать, чтобы никто из нашей «шайки-лейки не мешал ему работать». Вот так-то. Правда, как-то раз проговорился, что это место принадлежит какому-то типу, который учапал за границу. Я случайно слышал, как он говорил это Соне.
– Понятно. Теперь вернемся к вашим поездкам в Лондон и обратно. Не доводилось ли вам сидеть в автобусе по соседству с Соней Глюк?
– Ню-ют. Как можно – после того, как она опоганила портрет мисс Трой! Я бы к ней больше на пушечный выстрел не подчапал. Жаль, конечно, что ее укокошили, но все-таки жутко сволочная была девка. Динковая стервоза. Обращалась со мной как с куском дерьма. И к Асси вечно придиралась. Вот мисс Трой – другое дело. Ух, какая женшеня! Вы знаете, что она оплатила мою путешествию на корабле?
– В самом деле?
– Угы. Она увидела мои пейзажи в Суве. Я ведь приехал туда из Асси, чтобы на работу устроиться. Клевая была должность. Коммивояжер на кондитерской фабрике. Я ведь и костюмчик себе приобрел с первого жалованья, и краски. А потом поцапался с боссом и уволился. Вот так, значит, а мисс Трой разглядела мой талант и привезла меня сюда. Соня же, вреднюка, уверяла, что я ее – мисс Трой – приживальщик. Адольф.
– Альфонс, – со вздохом поправил Аллейн. – М-да, не лучший способ, чтобы охарактеризовать столь бескорыстное деяние.
– А? Угыы! Вот и я ей сказал.
– Удалось ли вам подружиться с кем-либо из учеников мисс Трой?
– Ну, Ли, например, вполне приличная деваха. Скромная, да и разговаривает по-человечески.
– А как насчет мужчин?
– Малмсли я на дух не выношу. Типичный мешок с дерьмом. Французик еще под стол пешком ходит, а Гарсия – чокнутый. Они меня не любят, – с неожиданной враждебностью отчеканил он. – И я плачу им той же деньгой.
– Монетой, – поправил Аллейн. Потом спросил: – А мистер Пилгрим?
– Он – другое дело. Чумовой парнюха. Хоть его старик и лорд, мы с ним ладим. Мы с ним кореша, водой не обольешь.
– А с натурщицей он тоже ладил?
Хэчетт вдруг заметно съежился и увял.
– Не знаю, – угрюмо буркнул он.
– Вы не слышали, чтобы они говорили друг о друге?
– Нют.
– Не замечали, чтобы они разговаривали?
– Нют.
– Значит, про натурщицу вам рассказать больше нечего – кроме того, что вы с ней ссорились?
Серые глаза австралийца сузились, он вдруг по-волчьи оскалился.
– Это ведь не значит, что я ее замочил, – процедил он.
– Разумеется.
– Стал бы я тут петь, что мы с ней цапались, если бы сам ее пришил? Вы что, за олуха меня держите?
– Нет, конечно. Напротив, как умный человек, вы вполне могли попытаться таким образом отвести от себя подозрение.
Оливковая физиономия заметно побледнела.
– Ага, и вы туда же! Зря вы так со мной. Я же с вами начистоту держусь. Одну динкуху толкую.
– Надеюсь.
– Ню-ют, в вашей стране все выворот-нашиворот. Травят у вас иностранцев. Стоило мне динково сказать, что мы цапались с Соней, и вы уже меня чуть ли не в убийцы записываете.
Аллейн вздохнул и устало улыбнулся.
– Разлюбезный мой мистер Хэчетт, – сказал он. – Если вы станете повсюду выискивать, на кого бы обидеться, уверяю вас – от обидчиков отбоя не будет. Разве я хоть раз назвал вас убийцей?
– Я ведь вам одну динкуху толкую, – упрямо повторил австралиец.
– В этом я пока не уверен. Мне показалось, что минуту назад вы были не совсем откровенны. Помните, когда я спросил вас об отношениях натурщицы с мистером Пилгримом?
Хэчетт смолчал. Он только упрямо, по-лошадиному, повел головой из стороны в сторону и глубоко затянулся.
– Что ж, – пожал плечами Аллейн. – Тогда на этом – все.
Однако Хэчетт не встал.
– Не понимаю, с чего вы это взяли, – угрюмо пробурчал он.
– Неужели? Я вас больше не задерживаю, мистер Хэчетт. Мы проверим ваше алиби, а потом я попрошу вас подписать протокол нашей беседы. До свидания.
Хэчетт медленно поднялся и прикурил новую сигарету от той, что почти докурил. Выглядел он бледным и подавленным.
– Не знаю я про Пилгрима, – буркнул он. – Не сука ж я – петь легавым про кореша.
– Значит, вы предпочитаете бросить на него тень подозрения и предоставить нам делать выводы самим? Получается, что вы оказываете мистеру Пилгриму медвежью услугу.
– Слушайте, при чем тут медведи? Выражайтесь по-человечески – я не понимаю, что вы плетете.
– Пожалуйста. Спокойной ночи.
– Пилгрим – чумовой малый. Чтоб он замочил эту лахудру? Ха!
– Послушайте, мистер Хэчетт, – устало сказал Аллейн. – Либо сейчас же рассказываете, что вам известно, либо уходите – в противном случае я попрошу, чтобы вас выдворили. Только не пытайтесь убедить меня в ангельской невинности мистера Пилгрима, иначе мне захочется упечь в каталажку вас обоих.
– Во блин! – сплюнул Хэчетт. – Говорю же вам: он тут ни при чем. А чтобы вы наконец это уразумели, докажу – хрен с вами! Прямо сейчас.
– Отлично, – похвалил Аллейн. – Слушаю.
– Дело в том, что Соня была на сносях, а набрюхатил ее Пилгрим! Ясно?
Глава 10Уик-энд обрученной парочки
Наступившую оглушительную тишину нарушило осторожное покашливание Фокса. Аллейн взглянул на него, потом быстро перевел взгляд на Хэчетта. Австралиец затравленно озирался по сторонам, будто опасался, что его сейчас закуют в наручники.
– Откуда вам это известно, мистер Хэчетт? – осведомился наконец Аллейн.
– Видел своими глазами. На бумаге.
– Где и при каких обстоятельствах?
– Дело было так. У нас с Бейсилом Пилгримом, типа, одинаковые рабочие халаты. Когда я только приехал, я сразу обратил внимание, что у него клевый халат. Ну, полный отпад. Цвета хаки, длиннющий и со здоровенными накладными карманами. Пилгрим сказал мне, где его купил, и я заказал себе такой же. Держал в чулане, как и все остальные. Доставили его в прошлый вторник. А утром в среду, значит, напяливаю его и вдруг зырю – пилгримовского халата на месте нет. Что ж, кумекаю, наверное, в доме оставил. Вот, значит, а днем после перерыва сую я клешню в карман, а там – листок бумаги. Я разворачиваю и читаю – мало ли, вдруг это счет из магазина или еще что. Ну вот, значит, а там написано: «Поздравляю с помолвочкой! А что, не сказать ли твоей крале, что у нее будет пасынок? Я буду в студии в десять вечера. Советую заглянуть». Вроде бы так. И подписано – «С».
– И как вы поступили с этой бумажкой?
– Эх, блин, я даже не представлял, что делать. Сначала у меня даже чавка отвисла. Надо ж было так вляпаться. В общем, почапал я снова в чулан, смотрю – халат Пилгрима уже на месте. Вот, значит, я, типа, засунул бумажку ему в карман и свалил оттуда. Вечером смотрю – он ходит как в воду запущенный. Ну, думаю, прочитал, значит, бедняга.
– Ясно.
– Слушайте, мистер Аллейн, вы уж извините, что я вам нахамил. Вечно у меня так – вспыльну, а потом готов волосы на себе рвать. Ну вы только ничего особенно не думайте. Эта Соня, она на всех подряд набрасывалась. Динковая лярва. Просто в открытую предлагала полялякаться. Бейсил небось разок не устоял, польстился – и влип. Но он все равно чумовой малый. Слушайте, мистер Аллейн, если он узнает, что это я…
– Хорошо, хорошо, – улыбаясь, замахал руками Аллейн. – По возможности постараемся вас не упоминать.
– Спасибочки, мистер Аллейн. Да, но вы не…
– Нет, в кандалы мы вашего мистера Пилгрима пока не закуем, – заверил Аллейн.
– Да, но…
– Ступайте, мистер Хэчетт. И послушайте совета старого служаки – не спешите вешать людям ярлыки: «мешок с дерьмом», «козел вонючий», «лярва» и тому подобное. Вы знаете, что такое комплекс неполноценности?
– Ню-ют.
– И то хорошо. Тем не менее мне кажется, что у вас он есть. Не торопитесь с выводами. И еще – наберитесь терпения. Дайте людям время привыкнуть к вам, и тогда сложностей в общении у вас наверняка поубавится. И простите за эту викторианскую проповедь. А теперь ступайте.
– Буу зде, мистер Аллейн.
Хэчетт зашагал к двери. Однако, едва открыв, обернулся.
– Спасибо большое, – прогнусавил он. – Покуха.
И сгинул.
Аллейн откинулся на спинку кресла и от души расхохотался.
– Ну, наворотил, – покачал головой Фокс. – Австралиец, что с него взять. Мне приходилось с ними общаться. Вечно подозревают, что над ними смеются. Ох, и публика!
– Потрясающая личность, – прогудел из угла Найджел. – Тарзан в Нью-Йорке. Даже его кошмарный акцент какой-то неестественный. Полукокни-полуянки.
– Чисто австралийский, – улыбнулся Аллейн. – Тамошний диалект американизируется буквально на глазах.
– Кошмарный тип. Немудрено, что от него все нос воротят. Как бы втолковать ему, что у него не пасть, а мусорный ящик? Только рядом с таким чудовищем и понимаешь, что молчание – золото. Абориген с кистью в руке.
– Я не могу с тобой согласиться, – покачал головой Аллейн. – Он и вправду неотесан, но я не вижу причин, почему его нельзя перевоспитать. Что вы думаете по поводу этой записки, Фокс?
– Трудно сказать, – задумчиво ответил Фокс. – Похоже на попытку шантажа.