— Мне показалось, вы выглядите… извините. Полагаю, мы все немного не в своей тарелке. Вы что-то ищете?
— Потеряла где-то серебряный карандашик. Тут его быть не может, — сказала она, когда Карлайл стала неопределенно оглядываться по сторонам. — Ты уходишь?
— Мистер Аллейн хотел, чтобы я к нему заехала.
— Почему? — резко спросила мисс Хендерсон.
— Не знаю. Хенди, это ведь ужасная история, правда? И в довершение всего я, кажется, поссорилась с Фэ.
Свет на первой площадке всегда был довольно странным. Карлайл сказала себе, что холодный отблеск из дальнего окна всегда придает лицам зеленоватый оттенок. Наверное, в этом все дело, потому что ответила мисс Хендерсон совершенно безмятежно и с обычной для нее мягкостью:
— И почему именно сегодня утром вы решили поссориться?
— Наверное, мы обе раздражительны. Я сказала ей, что считала злополучного Риверу ужасно неприятным, а она считает, что я строю глазки мистеру Аллейну. Слишком глупо, чтобы рассказывать.
— Пожалуй, так.
— Мне лучше пойти.
Легко коснувшись ее руки, Карлайл отошла к лестнице. Тут она помедлила, не поворачиваясь к мисс Хендерсон, которая не двинулась с места.
— В чем дело? — спросила мисс Хендерсон. — Ты что-то забыла?
— Нет. Вы ведь знаете, Хенди, верно, про фантастический снаряд, которым, как говорит полиция, его убили? Про трубку от зонтика, в которую вставили вышивальное шильце.
— Да.
— Вы помните… знаю, звучит нелепо… но вы помните, вчера вечером, как раздался тот страшный грохот из бального зала? Все мы — вы и тетя Силь, Фэ и я — были в гостиной, и вы разбирали шкатулку для рукоделия тети Силь, помните?
— Разве?
— Да. И вы подпрыгнули от неожиданности и что-то уронили.
— Правда?
— А Фэ подобрала.
— Разве?
— Это было вышивальное шильце, Хенди?
— Я ничего такого не помню. Совершенно ничего.
— Я не обратила внимания, куда она его положила. Я просто думала, вдруг вы заметили.
— Будь это что-то из шкатулки для рукоделия, полагаю, она положила его на место. Ты не опоздаешь, Карлайл?
— Да, — сказала Карлайл, все еще не поворачиваясь. — Наверное, мне лучше пойти.
Она слышала, как мисс Хендерсон ушла в гостиную. Дверь мягко затворилась, и Карлайл спустилась вниз. В холле дежурил незнакомый мужчина в темном костюме. Увидев ее, он встал.
— Прошу прощения, мисс, но вы мисс Уэйн?
— Да.
— Спасибо, мисс Уэйн.
Он открыл перед дней двойные стеклянные двери, а затем дверь на улицу. Карлайл быстро проскользнула мимо него на солнечный свет. Она совершенно не обратила внимания на мужчину, который отделился от угла дома чуть дальше по Дьюкс-Гейт и, раздраженно глянув на часы, подождал автобуса и поехал с ней до Скотленд-Ярда.
— За всем кварталом, черт побери, наблюдайте, — раздраженно приказал перед отъездом в шесть утра старший инспектор Аллейн. — Мы не знаем, что нам понадобится.
В Ярде Карлайл проследовала за констеблем, который выглядел странно ручным и милым без положенного шлема, по выстеленному линолеумом коридору в кабинет старшего инспектора. Она думала: «Полиция приглашает кого-то прийти и дать показания. Это что-то значит. Предположим, меня подозревают. Предположим, они выискали какую-то мелочь, из-за которой решили, что это сделала я». Ее воображение неслось во весь опор. Что, если, когда она войдет в кабинет, Аллейн скажет: «Боюсь, дело серьезное. Карлайл Лавдей Уэйн, арестую вас по обвинению в убийстве Карлоса Риверы и предупреждаю вас…»? Потом он попросит другого констебля позвонить, чтобы привезли одежду, какая ей может понадобиться. Хенди — наверное, это будет она — упакует чемодан. Возможно, они тайком испытают небольшое облегчение, будут почти приятно встревожены, потому что им больше не придется бояться за самих себя. Возможно, Нед придет ее повидать.
— Сюда, пожалуйста, мисс, — объявил тем временем констебль, положив ладонь на дверную ручку.
Аллейн быстро поднялся из-за стола и направился к ней. «Донельзя педантичный, — подумала она. — У него приятные манеры. Они у него такие и тогда, когда он собирается кого-то арестовать?»
— Мне так жаль, — говорил он тем временем. — Наверное, это для вас такая досадная трата времени.
За спиной у него маячил седой массивный инспектор. Ах да, мистер Фокс. Инспектор Фокс. Он пододвинул ей стул, и она села лицом к Аллейну. «Чтобы свет бил мне в лицо, — подумала она. — На допросах так всегда поступают».
Фокс отошел и устроился за вторым столом. Ей видны были его голова и плечи, но не руки.
— Вы, наверное, думаете, что я просил вас приехать сюда из-за какого-то пустяка, — начал Аллейн, — и мой первый вопрос, без сомнения, покажется вам нелепым чудачеством. Но так или иначе, мне нужен ответ. Вчера вечером вы сказали, что находились с лордом Пастерном, когда он изготавливал холостые патроны и заряжал револьвер.
— Да.
— Хорошо, не случилось ли чего-нибудь, особенно в связи с револьвером, что показалось бы вам комичным?
Карлайл уставилась на него во все глаза.
— Комичным?
— Я же сказал, что вопрос нелепый.
— Если вы про то, что мы только взглянули на револьвер и разразились неконтролируемым хохотом, то простите, нет, такого не было.
— Нет, — повторил он. — Как я и боялся.
— Настроены мы были скорее сентиментально. Револьвер — один из пары, которую подарил дяде Джорджу мой отец, и дядя Джордж мне об этом рассказывал.
— Значит, он был вам знаком?
— Ни в коей мере. Мой отец умер десять лет назад, а при жизни у него не было обыкновения показывать мне свой оружейный склад. Думаю, они с дядей Джорджем оба были меткими стрелками. Дядя Джордж рассказывал, что отцу изготовили револьверы на заказ для стрельбы по мишеням.
— Вы осматривали вчера вечером револьвер? Внимательно?
— Да… потому что… — Тут ее обуяла нервная и беспричинная осторожность, и она помешкала.
— Потому что?..
— На нем были выцарапаны инициалы моего отца. Дядя Джордж велел, чтобы я их поискала.
Повисла долгая пауза.
— Да, понимаю, — сказал Аллейн.
Она поймала себя на том, что крепко стиснула, перекрутила перчатки. Испытав приступ острого раздражения на себя саму, она резким движением их разгладила.
— Один из пары, — повторил Аллейн. — Вы оба осмотрели?..
— Нет. Второй лежал в своей коробке, в ящике на столе. Я только видела его там. Я его заметила, так как ящик стоял почти что у меня под носом, и дядя Джордж все складывал и складывал в него обманки, если они так правильно называются.
— Ах да. Я их там видел.
— Он сделал больше, чем нужно. На случай… — Ее голос пресекся. — На случай если когда-нибудь его попросят повторить выступление.
— Понимаю.
— Это все? — спросила она.
— Очень любезно было с вашей стороны приехать, — с улыбкой ответил Аллейн. — Возможно, нам удастся придумать что-нибудь еще.
— Спасибо, не утруждайтесь.
Улыбка Аллейна стала шире.
«Утром на лестнице Фэ строила ему глазки, — подумала Карлайл. — Она взаправду с ним флиртовала или просто старалась сбить с толку?»
— Дело в стальном острие того эксцентричного снаряда. Болта или стрелки, — сказал Аллейн, и она разом напряглась. — Мы почти уверены, что это острие вышивального шильца из шкатулки для рукоделия в гостиной. Мы нашли выброшенную рукоятку. Вы, случайно, не помните, когда в последний раз видели шильце? Если, конечно, обратили на него внимание?
«Вот оно, — подумала она. — Револьвер — пустяк, отвлекающий маневр. На самом деле он вызвал меня поговорить о шильце», а вслух произнесла:
— Не помню точно, но сомневаюсь, что шкатулка была открыта, когда я заходила в гостиную перед обедом. Во всяком случае, я этого не заметила.
— Помнится, вы говорили, что леди Пастерн показывала вам и Мэнксу свою вышивку гладью. Это ведь было как раз тогда, когда все собрались в гостиной перед обедом? Кстати, рядом со шкатулкой мы нашли вышивку.
«Следовательно, — думала она, — шильце могли взять тетя Силь, или Нед, или я». Она повторила:
— Уверена, что шкатулка была закрыта.
Она старалась не думать дальше одного мгновения, того единственного безопасного мгновения, в которое сразу могла бы сказать правду.
— А после обеда? — небрежно спросил Аллейн.
Она снова мысленно увидела, как маленький блестящий инструмент выпадает из пальцев мисс Хендерсон, когда в бальном зале раздается грохот. Она увидела, как Фелиситэ автоматически нагибается и его подбирает, а секунду спустя разражается слезами и выбегает прочь из комнаты. Она услышала ее громкий голос на площадке: «Мне надо с тобой поговорить», и голос Риверы, произнесший: «Ну разумеется, если хочешь».
— После обеда? — пусто повторила она.
— Вы были тогда в гостиной. Перед тем как пришли мужчины. Возможно, леди Пастерн вынимала рукоделие. Вы в какой-либо момент видели шкатулку открытой или заметили шильце?
Как быстра бывает мысль? Так быстра, как говорят? Было ли ее промедление фатально долгим? Она шевельнулась, уже собираясь открыть рот. И что, если он уже говорил с Фелиситэ про шильце? «На кого я похожа? — панически думала она. — Я уже похожа на лгунью».
— Вспомнили? — спросил он. Выходит, она уже тянула слишком долго.
— Я… кажется, нет. — Ну вот, она это произнесла. Почему-то лгать о воспоминании было не так постыдно, как о самом действии. Если случится что-то дурное, она всегда может потом сказать: «Да, теперь я вспоминаю, но я забыла. В тот момент это не имело для меня значения».
— Вам кажется, что не можете. — Она не нашлась что сказать, но он почти тут же продолжил: — Мисс Уэйн, постарайтесь взглянуть на случившееся непредвзято. Попробуйте сделать вид, будто это история, о которой вы где-то читали и которая лично вас никак не затрагивает. Это непросто, но попробуйте. Теперь предположим, что группа совершенно неизвестных вам людей связана со смертью Риверы, и предположим, что одному из них, мало что знающему о происходящем и неспособному увидеть фактический лес за эмоциональными деревьями, задают вопрос, на который он знает ответ. Возможно, из-за ответа он или она сама попадет под подозрение. Возможно, ей кажется, что подозрения падут на кого-то, кого она любит. Она понятия не имеет, какие могут быть последствия, но отказывается брать на себя ответственность, рассказав правду об одной детали, которая может завершить картину, дополнив истину. По сути, она не хочет говорить правду, если, сделав это, примет на себя хотя бы тень ответственности за то, что к ответу будет привлечен бессердечный убийца. И потому она лжет, лжет в одном этом единственном случае, но вскоре понимает, что на этом все не заканчивается. Ей нужно заставить других лю