Когда экипаж уже колесил по пригороду Лондона, кучер осведомился через окошко, о том, по какому городскому адресу вести джентльмена.
— Британский музей, — изрёк Ардашев. Его, надо признаться, поражали местные извозчики, знавшие каждый закоулок. А ведь это было очень непросто. Изучая карту Лондона, Клим прочитал одно интересное примечание. Оказывается, этот город — мировой рекордсмен по количеству улиц и площадей с совершенно одинаковыми названиями. Так в столице Британии насчитывалось 35 Чарльз-стритов, 29 Джон-стритов, 21 Джордж-стритов, 10 Восточных и 11 Западных улиц, 24 Новых улиц, 18 Йоркских площадей, 16 Йоркских улиц, 19 Парковых площадей, 10 Велингтоновых и этот список можно было бы продолжать довольно долго. Но как извозчики умудрялись понимать на какую именно улицу следует ехать, можно было только догадываться. Очевидно, они уточняли адрес дома, или конкретного места, которое интересовало пассажира. А ещё Клима удивляли непомерно короткие хвосты у выхоленных лошадей кэбов. На заданный вопрос кучеру, для чего их так коротко стригут, тот с тонким английским юмором заметил, что когда лошадь стоит в стойле, то из-за короткого хвоста, она вынуждена отгонять мух, головою. Благодаря этому, она меньше ест.
Через полчаса вояжирования величественные очертания упомянутого здания возникли перед глазами русского студента на Грейт-Рассел-стрит (Great Russell-street).
Клим подумал, что было бы непростительной ошибкой посетить читальный зал библиотеки Британского музея — самого большого музея в мире — и не уделить внимания его залам с выставленными в них историческими сокровищами, свезёнными со всех уголков планеты. Роберт Аткинсон уверял, что для обхода всех экспозиций понадобиться пять-шесть дней. По его же словам, в библиотеке насчитывается пятьдесят тысяч книг и сорок пять тысяч древних папирусов.
Войдя внутрь здания, Ардашев взглянул на часы. Стрелки слились в одну вертикальную линию. До закрытия храма исторического наследия земной цивилизации оставалось ещё шесть часов. Попав в большую залу, он направился к стеклянному киоску и купил блокнот. Прямо перед ним возникли два указателя. Правый направлял посетителей в библиотеку, а левый — к экспозициям. Клим вздохнул и, подавив искушение, повернул вправо.
Рекомендательное письмо лорда Аткинсона сыграло свою роль, и русскому студенту выдали входной билет. Услужливая дама провела его в читальный зал. Он не стыл рыться в каталогах, а просто объяснил распорядительнице, что его интересует история тайных обществ с самой древности по настоящее время, а также работы современных теоретиков оккультизма. Выслушав нового читателя, она предложила ему подождать в кресле. Минут через пятнадцать-двадцать дама выкатила ему целую тележку книг и попросила проверить, устраивают ли они его. К вящему его удивлению, она, как говорится, «попала в яблочко». Поблагодарив библиотекаря, Клим покатил к ближайшему свободному столу, на котором стояла чернильница и лежало перо на специальной подставке. Сам читальный зал был огромен и вмещал сотен пять посетителей. Часа через три, закончив вносить записи в блокнот, он понял, что нашёл всё, что хотел и теперь можно было потратить время и на осмотр музейных экспозиций.
Тетрактис Пифагора — основополагающий цифровой код не только земного мира, но и Вселенной. Если соединить точки внутри него, то получится девять правильных треугольников, заключённых в один большой — десятый. Но и четыре ряда точек равняются десяти. И потому тетрактис воспроизводит десятеричное исчисление, базирующее на сложении четырёх чисел: 1+2+3+4=10. Они и есть основа основ мироздания. Позже теория пифагорейцев была дополнена и расширена совершенно разными тайными обществами, орденами и братствами, в том числе и религиозными. Основными среди них являлись тамплиеры, масоны, золотые розенкрейцеры, иллюминаты… А дальше не составило труда прочитать, что розенкрейцеры — это «Орден Розы и Креста», основанный в период позднего средневековья в Германии неким Христианом Розенкрейцем, ставившим перед собой главную цель — совершенствование человека, христианства и государственного управления. Орден был тесно связан и с лютеранством, и с протестантизмом. Позже это тайное общество мистиков, философов и учёных обрело несколько иные формы, и видоизменилось в отношении способов построения идеального христианского государства. Однако цель осталась прежняя — используя превосходство «Ордена Розы и Креста» над обычными людьми в познании природы, науках, укреплении воли и высокой духовности, добиться построения богатого и справедливого общества, свято чтящего нормы христианской морали. И одним из средств к достижению это высшей цели был поиск философского камня, то есть вещества, которое, попав на обычный металл, тотчас превратило бы его в золото и в тоже время, как эликсир жизни, сделало бы обычного человека почти бессмертным. Тут же приводилась символика розенкрейцеров: крест с распустившейся посередине розой, имеющей пятнадцать лепестков и листиков, и крест, обвитый змеёй, а также тетрактис Пифагора… «Что ж, — заключил Ардашев — теперь мозаика сложилась в цельную картину, и на воображаемом полотне есть место всему: и розе в руке мёртвого профессора, и броши с брильянтами в виде тетрактиса Пифагора, и украденным записям профессора, и цветку в сейфе, и пропавшим девяносто пяти тысячам фунтам, и угольной розе на полу ружейной залы замка… Осталось понять, где находится столь огромная сумма и над каким изобретением работал профессор. Неужели над созданием философского камня? Вне всякого сомнения, видимое мною тайное сборище в замке, было устроено британскими розенкрейцерами. К их числу принадлежит лорд Аткинсон и ушедшие в мир иной профессор Пирсон и банкир Раймер… Очень похоже на то, что слова брата Ксенофона пророческие: убийца и похититель научных записей — член братства… Но кто из них?».
Щёлкнув крышкой карманных часов, Клим с удовольствием отметил, что у него есть ещё время посетить ассирийскую, греческую и римскую галереи с огромными моделями семи чудес света — садами Семирамиды, храмом Дианы Эфесской, статуи Юпитера, мавзолея в Галикарнасе, Колосса Родосского, маяка в Александрии и египетских пирамид.
Ассирийская галерея с целыми частями зданий из Ниневии и Вавилона Ардашева поразила. Два колоссальных быка с человеческими головами, стоящие по обе стороны от входа, изображали сверхъестественные существа, охранявшие, по верованиям ассирийцев, людские жилища от злых духов. Особый интерес представляли глиняные таблички с клинописью, взятые из развалин царской библиотеки Ашшурбанипала в Ниневии. Согласно подробным пояснениям, их в музее насчитывалось около тридцати тысяч. Они были снабжены особыми ярлыками, сделанными ассирийскими библиотекарями, чтобы лучше находить их по разделам. На каждой из них был выдавлен штамп — «Дворец Ашшурбанипала, царя вселенной, царя Ассирии». Его империя простиралась от гор Малой Азии до долины Нила, от Средиземного моря до Персидского залива и центральной Персии. Он распоряжался жизнью миллионов покорённых им народов. Ашшурбанипал был одним из самых образованных людей своего времени. Он умел писать и читать, знал несколько языков, собирал религиозные тексты, иностранные словари, увлекался астрологией, арифметикой, литературой, читал исторические хроники и своды законов. Но насколько он был образован, настолько был и жесток. Владыка скифов, вавилонян, киммерийцев, мидян совмещал в себе талант полководца и палача. Его непостижимое изуверство запечатлено им самим в его же клинописных текстах. Царь с садистским удовольствием в подробностях описывает, как, кого и как долго он истязал, и как жертва стонала, плакала, молила о пощаде во время его любимой казни — сдирания кожи заживо. Были у него и другие «развлечения». Например, он повествует, как мучил, попавшего к нему в плен царя Аравии, исполосовав острым кривым ножом ему лицо, после чего повелел надеть истекающему кровью бывшему самодержцу намордник и, посадив на собачий ремень, держать в клетке у восточных ворот Ниневии. Таких деревянных клеток было несколько. В них влачили жалкое существование грязные, растрёпанные, обезумившие люди. Это были некогда грозные цари, побеждённые ассирийским императором. Теперь он приказывал впрягать их в свою колесницу, когда въезжал во дворец. Но в 612 году до Р. Хр., после его смерти, покорённые и измученные ассирийцами народы восстали против поработителей. Три месяца они осаждали высокие, желтоватые, увенчанные ступенчатыми зубцами, стены Ниневии и, наконец, захватили дворец, который рухнул при пожаре, и неприступная некогда крепость превратилась в руины. Сгорели собранные тексты на папирусах и деревянных дощечках, покрытых воском. Остались лишь глиняные таблички с клинописью. Пепел, мусор и время упрятали их глубоко под землю. Только через две с половиной тысячи лет, в 1845 году, самая древняя в мире библиотека (она старше знаменитой Александрийской на целых четыре столетия) была найдена английскими археологами.
Дальше, в этой же зале, шла египетская галерея с колоссальными статуями богов и фараонов, саркофагами, обелисками и прочими сокровищами, вывезенными англичанами из Александрии в 1801 году. Клим, забыв о времени, подолгу простаивал около каждого стенда с пояснениями. Его интересовало всё: египетские мумии, коллекции золотых и серебряных монет, утварь и оружие. Он не сразу услышал, как затрезвонил колокольчик смотрителя, оповещавший посетителей о закрытии музея. Не оставалось ничего другого, как зашагать на выход.
Оказавшись на свежем воздухе, Ардашев понял, что проголодался. Денег оставалось всё меньше, и он решил поужинать на барже и не брать дорогой кэб, а воспользоваться омнибусом.
Вечером занятость улиц ломовыми телегами, кэбами, каретами, тележками торговцев и пешеходами не стала меньше. Уже сидя на верхнем ярусе омнибуса, Клим узрел две совершенно привычные для Лондона и совершенно нехарактерные для России сцены. Дама с двумя детьми никак не могла перейти улицу. Одного мальчика она держала на руках, а другого за руку. Полисмен среагировал быстро. Он что-то сказал мамаше и поднял старшего сына. Вместе они оказались на противоположной стороне. Проехав несколько кварталов, омнибус застрял на площади Пикадилли (Piccadilly). Шли дорожные работы. Клим обратил внимание на пожилого шарманщика, жалобно голосящего про участь несчастного «Джо-моряка», нашедшего свой последний приют в морской пучине. В сажени от него с невозмутимым видом стоял полисмен в чёрном шлеме, надзирающий за порядком. Когда старик закончил петь, страж порядка вынул из кармана медную монету и бросив в медную кружку, вновь вернулся на место и продолжил нести службу. «У нас, к сожалению, городовой занят мыслями о запретах, штрафах и препровождении в участок больше, чем о простой человеческой помощи обывателям».