— Когда-нибудь выбью зубы такому вот ворчуну, — сказал Буасси. — Он воображает, что мы развлекаться сюда приехали?
Ворота раскрылись, и они медленно вкатили в гараж. Машин в нем стояло мало. Мужчины уехали на работу, женщины отправились делать покупки, «ситроен-паллас СХ» Дюамеля был на месте. Автомобиль сине-стального цвета, как у Корентэна, но в отличие от машины комиссара, всегда блиставшей чистотой, эта стояла вся в грязи. Они знали, что техники обследовали машину, но все же подошли к ней, словно никогда не видали «строена». Им было известно, что пятна, обезобразившие сиденье, — следы совокуплений. Буасси покачал головой.
— Какого дьявола он трахался в машине, если у него была такая прекрасная квартира?
— Так ему нравилось, — пожал плечами Альбер. Его больше интересовало, как удавалось подцеплять женщин такому уроду.
— Как бы не так, — небрежным тоном знатока вмешался Шарль. — Женщина была замужняя, времени у нее в обрез. Не хватало даже для того, чтобы подняться в роскошную квартиру.
— Чепуха, — сказал Альбер. — Не могли же они заниматься этим в центре города. А если бы им пришлось ехать в какое-нибудь заброшенное место, то с тем же успехом они могли подняться в квартиру.
Бришо снисходительно улыбнулся такой наивности приятеля.
— Да брось, пожалуйста! Почему бы им не заняться этим в центре города? Скажем, в таком вот гараже. Он отвозит женщину домой, но, прежде чем та поднимется в свое теплое, уютное гнездышко, немного поразвлекается с ней в машине.
Альбер что-то буркнул, это можно было счесть и за согласие. Бришо в прошлом году ухаживал за замужней женщиной. Однако Шарль продолжал:
— Женщина явно не из бедных, если живет в таком роскошном доме. И явно эту женщину Дюамель мог отвезти домой, не возбудив подозрений.
— Как это понимать?
— Можно несколько раз подвезти домой коллегу, которая живет по пути. Можно подвезти жену коллеги или друга, если случайно с ней встретился. Более того, это чуть ли не обязанность джентльмена.
— Догадываюсь, куда ты гнешь, — сказал Альбер. — И в конце концов, можно отвезти домой жену шефа, все найдут это вполне естественным.
Они направились к лифту. Шум их, шагов заглушало гудение котельной, тени их бежали рядом по исцарапанным стенам. Насколько правдоподобнее все выглядело, если бы Дюамеля убили здесь.
— Что вы, на это скажете? Дюамель в ночь на Новый год спутался с женой Лафронда. Она первый номер этого года. Потом они порвали отношения. Надоели друг другу или главный редактор начал их подозревать. Дюамеля убили, а Лафронд украл у нас из-под носа запись, относящуюся к его жене.
— Если только не он убил Дюамеля, — вставил Буасси. Альбер с Шарлем переглянулись и закивали головами, как люди, которые не нуждаются в словах. Оба они понимают жизнь…
Сорвав пломбу, вошли в квартиру. Мебель уже покрылась пылью. Воздух был несвежим, предметы казались здесь чужими, словно в музее. Они прошли прямо к картотеке, находившейся в сейфе. «Пари суар» обратилась с письменной просьбой к префекту полиции о передаче им картотеки. Префект согласился и обещал отдать им все после окончания следствия.
Альбер вытащил ящик на букву «П» и пробежал карточки глазами. Фамилии Паража он не нашел и несколько секунд разочарованно горбился над картотекой. Не может быть…
— Посмотри в другом месте, — желая помочь, предложил Буасси.
— Где еще, к дьяволу, может лежать карточка? — сердито ответил Альбер. — Видишь, они в алфавитном порядке.
— Как тебе угодно. — Буасси отвернулся, подошел к окну и принялся насвистывать, словно превосходно себя чувствовал. Ужасно неприятная была у него привычка, он не свистел, а насвистывал, но после первых нескольких тактов начинал мотив заново. По прошествии. десяти минут это уже раздражало так же, как бормашина у зубного врача.
— Посмотри на букву «В» — «Велосипед» или на «Д» — «Допинг», — посоветовал Шарль. — Или проверь на химико-фармацевтические заводы.
— «Говорите мне о любви»… — насвистывал Буасси.
Они посмотрели на букву «Д», но «Допинга» там не оказалось. Однако Шарль не сдавался.
— Что нашли у того велосипедиста в крови?
— Амфетамин, — ответил Альбер. — «Производное от фенилалкимина, — прочел он. — Поднимает кровяное давление, учащает пульс, расширяет зрачки, ускоряет обмен веществ, поднимает температуру. Быстро всасывается, медленно выводится. Дозировка 0,005-0,01 грамма и 0,02-0,03 грамма. Снижает аппетит. Могут возникнуть побочные явления. Аэдаксин».
Он глянул на Шарля. Аэдаксин — известное лекарство, в каждой аптеке встречается его реклама.
— «Говорите мне о любви»… — продолжал насвистывать Буасси.
— Посмотри там, где завод «Фармацит», — посоветовал Шарль.
— Ничего тут нет.
Они в нерешительности стояли у шкафа. Чувствовали, что на все можно получить ответ, надо только суметь правильно задать вопрос.
— «Говорите мне»…
— У этого типа есть еще целая куча газетных вырезок.
Шарль вскочил, подтащил к шкафу маленькую складную лестницу. Взобрался по ней и снял кипу газет.
— Это все футбол, — разочарованно произнес он после короткой паузы. Вынул новую книгу. О заседаниях Международного олимпийского комитета. Положил и это обратно.
— Посмотри, нет ли досье на «Допинг»!
— Знаю. — Шарль покачнулся на лесенке, но восстановил равновесие.
— Возможно, и досье у него в алфавитном порядке.
— Знаю. — В голосе Бришо ощущалось нетерпение. — Сейчас посмотрю. Не можешь немного подождать? Вот оно! Прошу!
Он спустился с лесенки и положил на стол кипу газетных вырезок в папке со скоросшивателем. Все трое склонились над ними. Там находилась прошлогодняя статья из «Экспресс» — ее читали все трое. В свое время она стала темой для разговоров. Было там и сообщение об аннулировании результатов четырех легкоатлеток. Была вырезка из Журнала «Тайм». Шарль хотел ее отложить, но что-то приковало взгляд Альбера.
— Погоди-ка! — Он взял из рук Бришо вырезку, и начал читать статью. — Знаешь, о чем тут пишут?
— О том, как будет развиваться производство допингов и куда заведет их распространение, так? — Бришо несколько лет ходил на курсы английского языка. — Пишут о спортивной химии в двухтысячном году. — И Бришо гордо взглянул на Альбера.
— Не здесь, смотри! Второй абзац. — И, не ожидая, пока Шарль со своим английским школьного уровня переварит текст, прочел:
«Один французский завод несколько лет проводит опыты со стимулирующими средствами. По слухам, большую часть побочных явлений удалось устранить, и при анализе мочи новые средства обнаружить нельзя».
Он отложил газету.
— Ну, как ты думаешь, на каком заводе это делается?
— Посмотрите-ка, тут еще кое-что есть! — Теперь Буасси зарылся в кипу бумаг, расчистив себе место у стола своим большим телом. Буасси мог перечислить всех победителей «Тур де Франс» за тридцать лет, составы всех французских сборных по футболу за то же время и прочие важные вещи, а посему считал себя знатоком, экспертом. — Вот, здесь, смотрите! — вскричал он с воодушевлением. Оба приятеля повернулись к нему. — Известный скандал с Бертоломи. Помните, с тем, который умер в прошлом году от допинга.
Они знали, Бертоломи был четвертым лучшим велосипедистом мира. Когда допинг покончил с ним, долгие недели его делом занималась пресса. Но ни Альбера, ни Шарля не интересовал скандал с Бертоломи. В свое время дело было очень тщательно расследовано. Однако они не захотели вновь обидеть Буасси. Вежливо заглянули в статью.
— Что скажете? Парень дважды был вторым в «Тур де Франс», и не знаю даже сколько раз побеждал на этапах. Здорово, да?
— Угу.
То, что они искали, лежало там, прямо перед ними, прикрепленное скрепкой к статье о Бертоломи. Набранное петитом газетное сообщение.
«Вчера днем на границе департамента Шартр нашли мертвым спортсмена-велосипедиста. Личность его пока не установлена. Возможно, снова жертва допинга?»
— Что ты думаешь?
— Вероятно, это местная газета. Дюамель действительно за всем следил.
— Переверни! С обратной стороны как будто что-то написано.
Альбер снял скрепку и перевернул вырезку. Бришо ловко углядел. На обороте Дюамель фломастером записал имя — Риве. Оно не было им знакомо, если этот Риве и был спортсменом, то недостаточно известным. Шарль подошел к ящику на букву «Р».
— Риве… Риве… Антуан Риве, родился в 1955 году, французский чемпион 1976 года. Дисквалифицирован в 1978 году.
— Что вы ищете? — Бришо наконец поднял глаза от статьи о Бертоломи.
— Ничего, — сказал Шарль и вынул из ящика карточку Риве. Внизу, под отпечатанными на машинке данными Дюамель черным фломастером приписал адрес: Париж, улица Гавье, 8.
— Тогда, может, уйдем? — спросил Буасси.
— Пошли, — ответил Альбер.
— Куда поедем? — устало спросил Буасси. Мотор тихонько урчал, работая на холостых оборотах, в машине становилось жарко. — Если будете долго раздумывать, весь гараж задымим.
— По-моему, к этому Риве, — ответил Альбер.
— Знаю. А Шарль считает, что в редакцию «Пари суар». Так куда теперь ехать?
Бришо вздохнул.
— Знаешь что? Тут поблизости живет Лафронд. Навестим его жену, а там посмотрим. Пешком они дошли бы скорее. Чтобы свернуть налево, прежде им пришлось завернуть направо и погнать машину до улицы Дофина. Сделав приличный крюк, они поехали назад до улицы де Савой. Все молчали, каждый был занят своими мыслями. Альбер не слишком верил в теорию Бришо. Ну почему обязательно что-то было между журналистом и женой главного редактора? А если и было? Перед ними твердый как бетон, ясно просматриваемый мотив: допинговый скандал с загадочными смертями, гигантскими барышами и риском. И напористый журналист, от внимания которого не укрывается даже самая незначительная новость и который начинает на свой страх и риск расследование. Альбер мог только поражаться храбрости Дюамеля. Лелак очень удобно, устроился в машине, и ему неохота было даже шевельнуться, чтобы вынуть блокнот. Но он попытался запомнить, о чем надо расспросить знакомых Дюамеля. Насколько храбрым был журналист? Можно ли было угрозами заставить его бросить тему или он не обращал внимания на опасность? По мнению Бришо, журналиста убил муж одной из его любовниц. Слабосильный, пожилой господин. Альбер покачал головой.