– О, заткнись. Не то чтобы мне тоже нравилась эта идея. Но источник стали и, насколько мне известно, логово духов находятся на другой стороне пролива. Так что у нас есть только один выход, если только ты не решишь переправить нас обоих.
Талемир сжал и разжал челюсти.
Дрю окинула плот критическим взглядом.
– Я видела, как он был до краев забит беженцами. Нас и лошадей он должен выдержать.
– Им это не понравится.
– Значит, нас четверо. Ты будешь помогать или как?
Дрю уже спускалась по дюнам к полоске черного песка между сушей и морем.
Увидев плот вблизи, Талемир не слишком поверил в эту идею. Но даже в этом случае он не стал бы убегать от трудностей, даже если бы это означало, что он, Дрю и их животные погрузятся на дно пролива или будут съедены скрежещущими челюстями прожорливых акул.
Они отвязали судно от канатов и вытащили его на песчаную отмель, лошади настороженно наблюдали за ними. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив их в мягком оранжевом свете.
– Мы должны переправиться до наступления темноты, – сказала Дрю, словно прочитав его мысли.
– Ты делала это раньше?
– Не в одиночку, но да. До и после падения королевства я много раз пересекала пролив Эновиуса и пролив к востоку от него, чтобы добраться до университета Наарвы.
– Ты там учились? – спросил Талемир, переставляя плот на мелководье.
– Нет, но там училась моя мама. Она любила возвращаться в его залы, в его сады. …Когда-то это было прекрасное место. Помимо Кирауна, это место было гордостью и отрадой королевства садов.
– Жаль, что я этого не застал.
Дрю слегка улыбнулась ему.
– Пойдем? – спросила она, кивая на ожидающий плот и беспокойных лошадей, роющих песок неподалеку.
Талемир удерживал плот на месте, пока Дрю уговаривала бедных созданий подняться на борт. Они протестующе ржали и фыркали, но в конце концов их удалось подготовить.
Совместными усилиями Талемир и Дрю вытолкнули хитроумное сооружение за ледяной обрыв и, только оказавшись по пояс в бурлящем потоке, забрались на плот.
– Пока все идет хорошо… – отважилась произнести Дрю, прикрывая глаза от последних солнечных лучей и глядя на пункт их назначения.
– Еще рано говорить об этом.
Талемир проследил за ее взглядом и постарался не думать о хлипкой конструкции, покачивающейся под ними, отчего у него неприятно заболел живот. Морские путешествия никогда ему не нравились. Беспокойство со стороны несчастных лошадей подсказало ему, что они с ним солидарны.
Но теперь уже ничего нельзя было поделать. Он наблюдал, как Дрю сняла с мачты маленький парус и расположилась на корме, где из воды торчало жалкое подобие руля. Он и не заметил, как стал теребить пальцами свой сапфир, пока Дрю не заговорила снова.
– Чье это украшение? – спросила она, покраснев.
Он взглянул на драгоценный камень, проведя подушечкой большого пальца по его огранке.
– Зачем тебе?
– Просто так, – быстро ответила она, отводя глаза.
Талемир подавил улыбку.
– Он принадлежал моей матери.
На лице рейнджера промелькнуло облегчение, и Талемиру только труднее было сдержать улыбку. Она ревновала?
Плот накренился на особенно сильных волнах, и мечнику пришлось схватиться за низкий борт и проглотить подступившую тошноту. Дрю снова повернулась к нему.
– Твоя мать еще жива?
– Вообще-то, да. Она пережила падение Дельмиры и вывезла нашу семью оттуда до того, как… до того, как все пошло наперекосяк.
– Где она сейчас?
– В последний раз я слышал, что она была на пути в Авеум. У нее там были дальние родственники.
– Вы не общаетесь?
– Жизнь Воина Меча – это не только регулярные визиты и переписка. Гильдия становится твоей семьей. Тизмарр становится твоим домом. Моя мать всегда это понимала и поддерживала меня.
– Почему именно украшение?
Талемир добродушно рассмеялся, вспомнив разговор со своей матерью, когда он был слишком мал, чтобы полностью понять ее…
– Я хотел, чтобы она поехала со мной в Тизмарр. Я беспокоился о ее безопасности в дороге, беспокоился о сотне вещей, когда думал о том, что она останется одна… Она грустно улыбнулась, когда вручила мне это. – Талемир показал сапфир Дрю. – Человек, который подарил ей его, был тем, кого она когда-то очень любила. …По какой-то причине ему тоже пришлось уехать, и он сказал ей: «Иногда, чтобы полюбить кого-то, мы должны отпустить его. И порой, чтобы идти туда, куда должен, нужно свернуть с одного пути на другой…»
– Звучит очень по-философски, – медленно произнесла Дрю.
– Наверное. Но она сказала мне, что однажды я пойму и что, когда я это сделаю, мне следует передать драгоценность кому-нибудь другому, кому нужно будет усвоить урок самостоятельно.
По проливу дул холодный ветер, плот покачивало на волнах, отчего Талемира подташнивало, и он отчаянно пытался отвлечься. И он улыбнулся Дрю.
– Ты подумала, что это украшение от возлюбленной, не так ли? Подарок в знак вечной любви или что-то в этом роде…
– Ничего подобного.
Улыбка Талемира стала еще шире.
– Лгунья.
Дрю нахмурилась.
– И что с того, если так? Это ничего не значит.
– Разве? – поддразнил Талемир, пряча сапфир обратно за ворот. – Я бы сказал, это значит, что ты…
– Даже не заканчивай это предложение, Воин Меча. У нас впереди еще долгое путешествие, и я не позволю тебе… – Дрю оборвала себя, устремив взгляд на волны прямо за их плотом. – Ты это видел?
В ее голосе слышалась дрожь.
Талемир резко обернулся. Там не было ничего, кроме черных волн.
– Ты что, шутишь надо мной? – тихо спросил он.
Ее глаза были широко раскрыты.
– Хотела бы я, чтобы это было так.
И тут он увидел это: два плавника показались на поверхности воды.
Акулы.
И он понял почему. За их плотом тянулся отчетливый красный след. Кобыла Дрю истекала кровью из-за пореза на задней ноге, кровь медленно стекала на дно плота и в воду позади них.
– Черт, – пробормотал он. – Это практически сигнальный огонь…
Дрю побледнела, увидев это.
– Мы движемся так быстро, как позволяют ветер и течение, но управление этой штукой не слишком сложное.
– Все в порядке, – выдохнул Талемир, сохраняя спокойствие. – Они не смогут…
Что-то ударило по днищу плота.
– Черт, – пробормотала Дрю, вцепившись в руль. – Держись в центре.
Но Талемир смотрел не в центр. Он смотрел на бесчисленные заостренные плавники акул, которые появлялись из морских глубин; они чуяли запах крови в воде и кружили вокруг слабого плота, изучая свою пищу на борту. Волосы на затылке мужчины встали дыбом, когда он прикинул расстояние между их лодкой и берегом с обеих сторон. И то и другое было слишком велико.
Он схватил лошадей за поводья и попытался успокоить их. Они обе были на грани того, чтобы встать на дыбы и опрокинуть все судно. Но вокруг них кружило так много акул, а море было еще более бурным, чем раньше, и их плот сильно раскачивался на волнах.
– Черт возьми, Талемир… – Дрю явно перебарывала страх. – Сейчас самое время тебе использовать свои крылья. Я не стала бы тебя винить…
Талемир подошел к ней и накрыл ее руки своими.
– Мне нравится, как звучит мое имя в твоих устах, Дама Огня.
В ее глазах промелькнуло облегчение.
– И что дальше?
Талемир запустил пальцы в волосы, напряжение не покидало его, пока он перебирал варианты, один бесполезнее другого. Он сдерживался, чтобы не расхаживать взад-вперед, понимая, что с каждой секундой опасность подстерегает его все ближе и ближе. Эти бесчисленные острые, как бритва зубы были так близко, что он мог разглядеть между ними запекшуюся кровь от предыдущих жертв.
Оставался только один выход. И как бы ему ни хотелось попробовать, он не мог стать причиной их гибели в проливе.
– Мне нужно, чтобы ты доверилась мне, – сказал он Дрю, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.
– Что? Что ты…
– Дрю. – Талемир взял ее за подбородок и приподнял ее лицо к своему. – Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Я знаю, что я чудовище, но в данный момент… Ты можешь это сделать? Можешь довериться мне?
Румянец, еще остававшийся на щеках Дрю, исчез, но она перевела дыхание и кивнула.
Это было единственное, что хотел увидеть Талемир, прежде чем закрыть глаза и погрузиться во тьму. Он ушел в поток своих мыслей, ища ту знакомую мелодию, ту песню сирен.
Хотя обычно она звучала близко с его сознанием, сейчас до нее было не дотянуться.
Лодка покачивалась под ним.
Он услышал шлепок плавника о ее бок.
Черт возьми. Он стиснул зубы и тихо выругался, копая глубже в поисках обсидиановой нити, шепота, который так часто пытался выпустить зверя.
Ничего.
Где, черт возьми, была его магия, когда он так в ней нуждался?
Раздался еще один громкий удар, на этот раз с другой стороны плота. За борт плеснулась вода.
– Талемир… – предупреждающе крикнула Дрю.
Но Талемир не открывал глаз. Фурии, будь он проклят, он должен был вытащить их из этой передряги, он должен был…
Сосредоточившись, он вспомнил каждый гребаный момент, когда его проклятие вырывалось на волю в мгновение ока, когда он был на грани того, чтобы раствориться в самой ночи. Он вспомнил о Дрю в своих покоях, когда она хотела застать его врасплох, подумал о том случае на горячих источниках, о крыльях, пронзивших его спину. Каждое видение врезалось в его память, и удары от них были мощными, слишком ощутимыми.
Возможно, он и не справился со своим превращением, но в этот момент он подчинил бы тьму своей воле.
На этот раз, когда он позвал, тени появились.
И, когда Талемир открыл глаза, их окружили сгустки ониксовой силы. Ее нити срывались с кончиков его пальцев, нападая на любых существ, которые подходили слишком близко к плоту, защищая их. Его магия не коснулась ни Дрю, ни лошадей.
Она подчинилась его приказу. Она защитила их всех от опасности.