Его поцелуй был обжигающим, оставившим на ней отпечаток, который теперь никогда не исчезнет. Дрожащими руками она продолжала исследовать его мощный торс, наслаждаясь тем, как напрягаются мускулы, когда он наклоняется и прижимается к ней всем телом.
Она вздрогнула от этого прикосновения, встречая каждое его новое движение. Раскаленная добела потребность вспыхивала в ней, требуя большего трения, большей ласки. Она выгнулась навстречу ему с отчаянным криком, ее грудь болезненно ныла, а нижнее белье стало влажным, пока она дрожала от желания.
– Талемир, – прошептала она ему в губы, настойчиво прижимаясь к сильному телу. Если не считать рубашки Воина Меча, они оба были полностью одеты. Так не пойдет. Дрю потянулась к поясу, но он поймал ее за запястье.
– Еще рано, – сказал он.
Дрю отстранилась, тяжело дыша.
– Что? Почему?
– Я хочу смотреть на тебя, прикасаться к тебе, пробовать тебя на вкус…
Дрю оперлась на ладони, обхватив его тело ногами, соски на ее груди покраснели и набухли.
– Тогда чего же ты ждешь, Воин Меча?
Он одарил ее мрачной, порочной улыбкой, когда его руки потянулись к веревкам на ее рубашке. Развязав их, он своим теплым дыханием щекотал ложбинку между плечом и шеей. Тело Дрю напряглось, когда ткань распахнулась, обнажив ее круглую, полную грудь и твердые соски, молящие о прикосновении. Она почувствовала, что с каждой секундой становится все более влажной от того, как он проводит большим пальцем по ее нижней губе, вниз по горлу, между ключицами, обводя сначала одну грудь, затем другую, дразня ее соски легкими прикосновениями.
Тяжело дыша, она выгнула спину, пытаясь намекнуть на большую напористость, но он продолжал лишь дразнить ее, да так сильно, что она оттолкнулась от стойки, извиваясь от неудовлетворения. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься на него. Но он хотел видеть ее, прикасаться к ней, пробовать ее на вкус – такова была его просьба, и кто она такая, чтобы отказывать ему? Девушка умела быть терпеливой…
Он сомкнул губы на ее соске, сильно посасывая, царапая зубами, заставляя стон вырваться из ее горла, запрокидывая ее голову назад.
Его пальцы нащупали пуговицы на ее брюках, и он расстегнул каждую из них. Она приподняла бедра, позволяя ему стянуть их вниз. За ними быстро последовало ее нижнее белье, в котором она сидела на стойке бара, с раздвинутыми, мокрыми от желания бедрами.
Щеки Дрю вспыхнули, пока Талемир пожирал ее своими карими голодными глазами, его тело напряглось, и он затаил дыхание при виде ее.
– Фурии, спасите меня. Дрю… – пробормотал он, обхватывая ее за бедра и разводя их шире. – Ты само совершенство.
Дрю чуть не застонала, когда прохладный воздух коснулся ее влажной, чувствительной кожи. Талемир опустился перед ней на колени и приник к ней губами.
От первого же прикосновения его языка она едва не лишилась чувств: он провел им по ее телу, обжигая и одурманивая.
Дрю прислонилась спиной к стойке, и ее стон эхом разнесся по таверне. Ей было все равно. Существовал только Талемир и его язык, который кружил по чувствительному месту, исторгая из нее бесстыдные крики удовольствия.
Она вцепилась в его волосы, мягкие как шелк. Мужчина застонал, проведя пальцем по ее влажной промежности, прежде чем скользнуть внутрь, входя в нее. Ее дрожащие ноги обхватили пояс Талемира, пока он ласкал ее, его язык и пальцы теперь двигались в унисон, вызывая в ней волны желания.
– Черт… – закричала она, все мысли улетучились в тот момент, когда этот последний всплеск удовольствия начал нарастать по-настоящему.
Она прижималась к нему, пока он ласкал ее пальцами и языком, посылая нежные, дразнящие пульсации по ее клитору.
Ритм усилился, и, наконец, Дрю отпустила его, содрогаясь и вскрикивая, когда волна оргазма достигла предела. Она выгнулась дугой на барной стойке, отчего кружки разлетелись в разные стороны, и Талемир выжал из нее все до последней капли удовольствия, прежде чем убрал рот и пальцы.
Обнаженная, обмякшая, Дрю не двигалась, тяжела дыша.
Она дрожала от того, что Талемир сделал с ней, от того, какое чувство он зародил внутри ее. И все это было ради нее – Воин Меча не искал и не пытался сделать приятно себе.
Дрю медленно села, ее кожа пылала, внутренняя поверхность бедер была влажной.
Мускулистые руки Талемира лежали по обе стороны от нее, волосы свободно свисали на остекленевшие от страсти глаза. Дрю опустила взгляд и заметила, что штаны вздулись в области его паха.
Она потянулась к его члену, отчаянно желая ощутить его в своей руке, прежде чем направить его в свое тело. Теплые пальцы сомкнулись на ее запястье, останавливая ее.
– Это было для тебя, – проговорил он хриплым голосом, его дыхание было неровным.
– Я хочу почувствовать тебя, всего тебя, – сказала ему Дрю, не сводя глаз с его впечатляющей длины, выступающей под тканью, и чувствуя, как внутри ее снова нарастает желание.
– Еще рано, Дама Огня. – Он притянул ее лицо к своему и углубил поцелуй. – Еще рано.
Талемир достал из своей сумки одеяло и осторожно накинул его на нее, прежде чем подхватить ее на руки и отнести в одну из угловых кабинок. Ее веки внезапно отяжелели.
Там он прижал ее к себе, устраиваясь на старых подушках и освобождая место, чтобы она могла лечь, положив голову ему на колени.
– Ты в порядке? – спросил он, и его глубокий голос даже сейчас вызывал у нее трепет во всем теле.
– Более чем.
Она чувствовала себя более расслабленной, чем когда-либо, невесомой после того, как он изменил ее понимание его сущности.
– Хорошо, – пробормотал он, нежно поглаживая ее волосы.
Какая-то часть ее хотела возразить, хотела залезть на него верхом прямо здесь и сейчас и добиться своего, заставить его растечься в удовольствии, как он вынудил ее, услышать его крики страсти и стать его погибелью.
Но от мягких, ритмичных поглаживаний его руки по ее волосам она удовлетворенно вздохнула. И этот тихий голосок разума прошептал всего один раз:
«Как этот человек может быть чудовищем?»
14Талемир
До тех пор, пока фурии не отберут его жизнь, Талемир Старлинг будет помнить вкус ее губ. До самого последнего вздоха он будет вспоминать звуки, которые она издавала, когда достигла оргазма, и то, как ее рот приоткрылся в стоне удовольствия.
Она была яростной и прекрасной.
Она была всем. Неугомонной девушкой-рейнджером, которую ему приказали убить. Наарвийкой, проложившей себе путь из тьмы павшего королевства. Отблеском лесного пожара глубокой ночью.
И теперь она крепко спала у него на коленях, прижавшись к нему со всем доверием, какое только есть в королевствах, несмотря на то, кем он был, несмотря на то, каким он стал на ее глазах.
Как это случилось? Талемир провел большим пальцем по своим губам, воспоминание о прикосновении ее губ запечатлелось в его памяти достаточно сильно, чтобы хватило на тысячу жизней. Что бы ни происходило между ними сейчас, он был привязан к ней, и ее след на нем останется навсегда.
Он осторожно высвободился из ее объятий, плотно укутал одеялом и прикрыл ее высунутую ногу. Знал, что она плохо спала в дороге, беспокоилась за своего друга Гаса, а после захода солнца ее мучили кошмары. Какое-то мгновение мужчина просто наблюдал за ней, отмечая, как ее ресницы касались верхней части раскрасневшихся щек и как она вся сжималась. Он понял, что мог бы смотреть на нее часами, но отстранился от нее не из-за этого. Нет. Пришло время, чтобы кто-нибудь позаботился о Дрю, и Воин Меча был более чем счастлив взять эту обязанность на себя.
Пока его Дама Огня спала, Талемир собрал ее одежду и разделся сам. Оставшись в последних чистых трусах, он обследовал остальную часть таверны, набрал воды из колодца на заднем дворе и нашел ванну и стиральную доску. Там он отстирал их грязную одежду с мылом, пока вода не стала серой. Решив, что здесь достаточно безопасно, чтобы развести огонь в давно остывшем камине, он разжег пламя с помощью собранных им щепок, а затем развесил их одежду сушиться на стульях. На продовольственные склады «Танцующего барсука» устраивали облавы, но это не имело значения. Талемир взял свой лук и колчан и отправился на охоту.
Он знал, что, должно быть, выглядел нелепо в ботинках и белье, со стрелами, пристегнутыми к голой спине, словно он какой-то первобытный человек, но его никто не видел, а сумерки были лучшим временем для охоты на дичь. Луга вокруг ручья были усеяны зайцами, и ему не потребовалось много времени, чтобы подстрелить нескольких из них прямо в глаз. На мгновение ему захотелось, чтобы рядом был Уайлдер, чтобы подразнить его: его юный протеже всегда был слишком нетерпелив в стрельбе из лука. Но со временем он всему научится. Талемир оглядел небо в поисках Терренса, прежде чем вспомнил, что ястреб направляется в Кираун, чтобы помочь им в борьбе с налетчиками. Последние несколько недель время текло так странно. В мгновение ока Талемир оказался на корабле, плывущем в Наарву, на острие меча рейнджера, и теперь… теперь был совсем в другом месте.
Он поплелся обратно в таверну «Танцующий барсук», осознавая, как сильно ему нужен был свежий вечерний воздух, чтобы утихомирить бушующий внутри огонь. Пламя, которое Дрю Эммерсон разожгла в нем и с тех пор раздувала в пылающий ад. Он тихо вошел в таверну, стараясь не разбудить ее. Он не был уверен, что готов встретиться с ней лицом к лицу: не доверял себе, что сможет взглянуть на нее и оставить все те эмоции, что сейчас бушевали в нем.
Талемир Старлинг никогда не был обычным человеком. Он был легендарным Воином Меча Тизмарра, а затем духом тени, живущим жизнью человека, но сейчас… Все эти чувства не самые сильные среди тех, что были в нем.
Он выбросил эту мысль из головы и отнес зайцев на кухню, где умело освежевал их своим ножом. Давным-давно отец научил его, как лучше всего снимать шкуру и потрошить животное, и этот урок так глубоко укоренился в нем, что теперь он мог делать это практически с закрытыми глазами. Талемир научил тому же Уайлдера, который поначалу был до смешного брезглив. Улыбаясь про себя, он принялся готовить сытное рагу из зайца, рецепту которого Малик научил его во время одного из их многочисленных приключений. К счастью, налетчики, по-видимому, не пользовались сушеными травами и специями, и поэтому Талемир щедро насыпал их в тяжелый котел, который повесил над очагом, чтобы приготовить вкусный мясной бульон, от ароматов которого у него потекли слюнки. Все это время он думал о Дрю, гадая, какой она будет, когда проснется, и пожалеет ли о том, что произошло между ними…